Потерянный и возвращенный мир (История одного ранения) - Лурия Александр Романович - Страница 4

 Что же это такое? Почему все стало таким другим? Почему он вдруг оказался в мире, расщепленном на тысячи кусков? Почему его мысли не могут собраться в одно целое? 

 Я встретился с моим героем в конце мая 1943 года, почти через три месяца после ранения; встретился, чтобы не прерывать с ним связи и внимательно следить за его жизнью двадцать шесть лет, из года в год, иногда с перерывами, иногда неделя за неделей.

Так началась наша дружба, так я стал свидетелем длительных и мучительных лет его настойчивой, упорной борьбы со своим поврежденным мозгом, борьбы за то, чтобы, оставшись в живых, вернуться к жизни.

 "В мой кабинет в восстановительном госпитале вошел молодой человек, почти мальчик, с растерянной улыбкой, он глядел на меня, как-то неловко наклонив голову, так, чтобы лучше меня видеть: позже я узнал, что правая сторона зрения выпала у него и чтобы рассмотреть что-то, он должен был повернуться, используя сохранную у него левую половину.

 Я спросил его, как он живет, он помолчал и робко сказал: "Ничего". Я спросил его, когда он был ранен, и этот вопрос, по-видимому, поставил его в тупик: "...вот ...ну вот ...как это... уже сколько... наверное, два... или три...". Откуда он родом? "Ну вот... дома... я вот хочу написать... и никак...". Кто у него там? "...вот ...мама ...и еще ...ну как их обеих звать?..".

 Он явно сразу не схватывал смысл моего вопроса и слова не приходили ему сразу в голову; каждый ответ вызывал у него мучительные поиски.

 "Попробуйте прочитать эту страничку!" — "...Нет, что это?.. не знаю... я не понимаю что это... Нет... какое это?". Он пытался рассматривать листок, ставя его боком перед левым глазом, переводил его в стороны, удивленно разглядывая слова и буквы: "Нет... не могу!..". "Ну, тогда напишите свое имя, откуда вы?". И снова мучительные попытки: рука как-то неловко берет карандаш, сначала не тем концом, потом карандаш начинает искать бумагу, снова безуспешные попытки — но буквы не получаются — он растерян — он ничего не может написать! Он действительно стал неграмотным. "Ну, попробуйте посчитать, что-нибудь простое, например, сложи­те семь и шесть!.." — "Семь... шесть... как же это... семь... нет, я не могу.., нет, я совсем не знаю...". "Ну, посмотрите на привале", — "...вот ...что же ...сидит ...и этот ...а здесь как-то... что же это? И вот этот... не знаю... наверное здесь что-то... ну как же это?!...". "А теперь поднимите вашу правую руку!" — "Правая... правая... левая... нет, я не знаю... Где же правая рука?!.. Что такое правый... или левый... Нет... Нет... У меня ничего не выходит...".

 Какие мучительные, судорожные попытки вызывает каждый вопрос, какие острые переживания    беспомощности он рождает.

 "Ну, тогда расскажите, как   вы   пошли   на    фронт" - "...ну... уже стало тут... это... стало у нас складываться... нехорошее... отступать... ну... и тут все!... Я уже решил, что все...  раз уж такое дело вышло... ну вот... Ну вот... Меня проучили... сколько?.. Пять... это... потом меня выпустили... и потом наступление... Я ясно помню... это... ну вот ранили... ну вот и все...". Как мучительно пробовать рассказать о том, что еще свежо в памяти, как безуспешны попытки найти нужные слова!

 "Ну, скажите, какой сейчас месяц?" — "Сейчас... как это... сейчас май!!". И на лице улыбка: все-таки слово найде­но. "Ну, пересчитайте: "январь, февраль, март". — "Да, да... март, апрель, май, июнь... вот". И он снова доволен. "А терем?" — "Перед сентябрем?... Ну как же это?... Сентябрь, октябрь... нет... и потом октябрь... как же это... октябрь... нет, не так... нет... так я не могу!.." "Какой месяц перед сентябрем?" — "Перед сентябрем?.. Ну, как же это?.. Сентябрь, октябрь... нет, не так... у меня не получается...". — "А что бывает перед зимой?" — "Перед зимой... или после зимы... лето... или что-нибудь... нет. Это у меня не выходит...". — "А перед весной?" — "Перед весной... сейчас весна... а вот до... или после... я уже теряюсь... нет... У меня не выходит...". И снова мучительные, безуспешные попытки.

 Что же это такое?

 Он по-прежнему ясно воспринимает окружающую природу. Он переживает ту тишину, которая его окружает, он восторженно вслушивается в шум леса и вглядывается в гладь озера. Он настойчиво пытается выполнить задание, ответить на вопрос, найти нужное слово. И как мучительно он переживает каждую трудность, каждую неудачу. С какой легкостью он перечисляет привычный порядок: "январь, февраль, март, апрель...". Как это все просто! Но почему он не может сказать, какой месяц перед сентябрем? Почему он не знает, где его правая и левая рука? Почему он не может сложить два простых числа? Почему он перестал узнавать буквы? Почему он не может писать? Почему каждая попытка назвать предмет или рассказать содержание картинки делает его таким беспомощным?!

 Что с ним?

 Что это за ранение мозга, которое оставило непосредственное восприятие мира таким сохранным, пощадило намерения, желания, оставило незатронутым тонкость переживаний, пощадило способность ясно оценивать каждую свою неудачу и вызвало такие страшные, мучительные трудности при каждой попытке найти слово, выразить мысль, прочитать написанное или сложить два числа, которые с такой легкостью складывает ученик второго класса начальной школы?

 Что случилось с ним? Ну что же это такое?  

  "Младший лейтенант Засецкий, 23 лет, получил 2 марта 1943 года пулевое проникающее ранение черепа левой теменно-затылочной области. Ранение сопровождалось длительной потерей сознания и, несмотря на своевременную обработку раны в условиях полевого госпиталя, осложнилось воспалительным процессом, вызвавшим слипчивый процесс в оболочках мозга и выраженные изменения в окружающих тканях мозгового вещества".

  Рис. 1а. Рентгеновский снимок черепа больного Засецкого после введения воздуха в желудочки мозга (пнеймоэнцефалограмма). На нем можно видеть резко расширенный левый боковой желудочек и скопление воздуха в подоболочечных пространствах мозга теменно-затылочной области левого полушария

Осколок внедрился в вещество задних, теменно-затылочных отделов мозга и разрушил мозговую ткань этой области.

 Ранение осложнилось воспалительным процессом; он не распространенный, местный, ограничен лишь областями мозга, примыкающими к непосредственному месту ранения, но теменно-затылочные отделы левого полушария, отделы, так тесно связанные с анализом пространственного мира, необратимо повреждены, и уже начинается процесс образования рубцов, который неизбежно повлечет за собою частичную атрофию расположенных вблизи ранения участков мозгового вещества.

 Рис. 16. Черное пятно в правом полушарии — осколок, расположенный под кожей от поверхностного шрапнельного ранения, полученного им за год до основного ранения

 И через десять лет после ранения - еще одна выписка из истории болезни, на этот раз сделанная на основе рентгенограммы.

В спинномозговой канал введен воздух. Он поднялся вверх, заполнил контуры желудочков мозга и те пустоты, которые образовались в результате сморщивания вещества отделов мозга, непосредственно примыкающих к месту ранения. "Процесс рубцевания вызвал атрофические изменения в левом боковом желудочке. Стенки его подтянуты к поверхности мозга, подоболочечные пространства резко расширены. Значительный местный атрофический процесс".