Дети Гитлера - Кнопп Гвидо - Страница 35
- Предыдущая
- 35/64
- Следующая
Ни один из учебных предметов не подходил для промывки мозгов подрастающего поколения лучше, чем занятия по истории. Тео Зоммер вспоминает о днях своей учебы в Зонтхофене: «Нам втолковывали, что немецкие короли слишком много смотрели на юг, и слишком мало на восток. Исторически колонизация восточных земель должна была рассматриваться как задача многих поколений немцев». Даже занятия по немецкому языку использовались для идеологической обработки воспитанников. Этот факт находил отражение в названиях тем многих школьных сочинений. «В Германии царит диктатура и тирания! Германия готовится к войне! Немецкая культура раздавлена! Что вы можете ответить на эти провокационные обвинения заграницы?» Подобные задания позволяли учителям контролировать степень лояльности своих подопечных в отношении режима. В нацистских элитных школах не только формировали мировоззрение; его подвергали тщательной проверке.
Выбор учебных пособий осуществлялся в зависимости от того, как эти книги освещали вопросы расы, народа и современного положения. Для изучения предлагались следующие темы: «1. Германские племена. 2. Становление и судьба германо-немецкой нации и ее культуры на стыке взаимопроникновения германских племен, христианства и античной культуры. 3.Силы современного мира.» На занятиях по немецкому языку изучали древнегерманские стихотворения, исландские саги и германские средневековые сказания о Нибелунгах. Из произведений Ницше, рекомендованных для изучения будущим вождям, явное предпочтение было отдано книге «Воля к власти». В список обязательной литературы попали такие «шедевры», как «Признание к Германии» Пауля де Лагарде, «Народ без земли» Ганса Грима, «Борьба как внутреннее переживание» Эрнста Юнгера и «Семнадцатилетний под Верденом» Вернера Боймельбурга. Все учебные дисциплины, в том числе и занятия по родному языку, испытывали влияние идеологии. Например, на занятиях по латыни учителям и воспитанникам приходилось иметь дело с абсурдной темой под названием «Римские писатели и еврейский вопрос». На занятия по греческому языку произведения Платона преподносились в контексте философского обоснования «критики демократии». А во время уроков немецкого языка, биологии и «национальной политике» открыто обсуждались идеологические вопросы.
На выпускных экзаменах воспитанникам предлагали решать следующую математическую задачу: «Самолет на скорости 108 километров в час и на высоте 2000 метров над землей сбрасывает бомбу. Через какое время и в каком месте упадет бомба?» На экзамене по биологии звучал вопрос: «Какие факторы заставляют специалистов по расовым вопросам связывать будущее немецкого народа с исторической судьбой северной расы?» На «национальной политике» спрашивали «Какими основополагающими идеями обогатил фюрер национал-социалистическое движение, чтобы привести его к победе?»
Неудивительно, что по многим предметам воспитанники элитных заведений далеко отставали от старшеклассников обычных школ. В деле воспитания будущих фюреров упор делался на занятия спортом, маневрах и военных играх на местности. Из всех нацистских школ наиболее всестороннюю идеологическую подготовку своих воспитанников осуществляла имперская школа НСДАП в Фельдабинге. Своим возникновением она обязана СА. Однако после подавления путча Рема в 1934 году партия установила свою опеку над этим учебным заведением. Влиятельнейшие сановники третьего рейха, такие как Рудольф Гесс, а позже Мартин Борман, лично курировали школу, которая не ставила столь жестких условий кандидатам при зачислении по сравнению с другими элитными школами. Было достаточно иметь хорошее происхождение, здоровье, хорошую успеваемость в учебе и спортивные увлечения. Преподавание в Фельдабинге было акцентировано на предметах, «которые необходимы будущим государственным служащим в их работе и боевому сотрудничеству в деле национал-социалистического строительства.» В учебных планах основное место отводилось занятиям по немецкому языку, истории, географии и вопросам национал-социализма. Еженедельно 14 часов учебного времени занимали по спортивной подготовке. Выпускные экзамены ограничивались собеседованием и рефератом по самостоятельно выбранной теме. Темы имели ярко выраженный политический характер. Например, «Каждая революция требует новых людей», «Война как творец нового порядка в жизни народов», «От земляков к соотечественникам» или «Как оздоровить мир по немецкому рецепту». Ни один из выпускников Фельдафинга не провалился на выпускных экзаменах. Учащиеся Фельдафинга не считали зазорным для себя посидеть за книгой после окончания занятий.
Один из «юнгманов» интерната в Плёне был вынужден с горечью констатировать через год после вступительных экзаменов: «Наше физическое и моральное развитие зачастую носит поверхностный характер… Наше превосходство лежит в области мировоззрения… Мы занимались этими вопросами, к сожалению, очень поверхностно. Наши взгляды ужасно догматичны. Доказательством этому служит наша жизнь, когда мы пытаемся решать сложные и важные проблемы несколькими тезисами. Некоторые из моих товарищей вполне удовлетворены этим положением. Кого-то пустота и поверхностность в этих вопросах заставляет задуматься.» Наверняка, некоторых выпускников Фельдафинга посещали аналогичные мысли.
По прошествии некоторого времени среди родителей учащихся элитных школ стали появляться сомнения в элитарности образования, которое получали их дети. Репутация интернатов вызывала неоднозначные оценки. Имидж был испорчен слухами о том, что в них готовят людей с шаблонным мышлением и с чрезмерно развитой мускулатурой. Довольно беспомощными выглядели попытки национал-политических интернатов исправить эту картину в мае 1944 года в партийном официозе «Фёлькишер беобахтер» Одна лишь фраза «Мы не являемся обществом нулей» уже свидетельствует о падении популярности этих заведений среди молодежи. Автор статьи всячески оправдывает «унификацию» учащихся в ходе воспитательного процесса. Бывшие воспитанники интернатов знают цену этих слов. Фальк Кноблау с трудом догнал одноклассников по реальной гимназии в Гёрлице после своего возвращения из интерната. Сегодня он говорит, что «ему было стыдно оказаться в подобной ситуации, так как до этого момента он считался „элитным“ школьником.»
Вряд ли конце своего обучения воспитанники были перегружены научными знаниями. «Тех знаний, которые вы получили здесь, вам вполне достаточно, чтобы выполнить свой солдатский долг,» — напутствовал выпускников начальник школы Адольфа Гитлера. —»Того, что вам сегодня не хватает, суровая школа войны даст вам с избытком. На ней вы приобретете богатый жизненный опыт.»
О нехватке каких знаний шла речь? Харальд Грундман со стыдом вспоминает о своем невежестве: «Мне стыдно, как мало знали мы о немецких поэтах и литераторах от Манна до Бена, какими жалкими были наши знания в математике. В духовной области был полный пробел.» Харри Бёльте, учившийся в интернате в Ильфельде, подтверждает эти слова: «Одним из тяжелейших последствий было то, что мы выросли в религиозном вакууме.»
Другим религиям не было места там, где воспитывали веру в Гитлера. На первых порах религиозное воспитание существовало в интернатах в очень ограниченных масштабах. Через некоторое время оно было отменено полностью. В Наумбурге «юнгманы» спрашивали своего руководителя: «Могут ли совместно существовать национал-социализм и христианство? Церковь получает от государства субсидию в 200 миллионов марок. Это правда? Почему мы должны изучать десять еврейских заповедей? Почему церковь отказывается хоронить одного деятеля из СА?» С 1938 года в национал-политических интернатах были упразднены занятия по религии в независимости от конфессии. В «религиозно-политических» вопросах предписывалось «строго нейтральное отношение.» По заявлению инспектора национал-политических интернатов Аугуста Хайсмайера, речь шла не об отношении к религии каждого отдельно взятого воспитанника, а о государственной позиции в этом вопросе.
Гитлеровские интернаты все больше превращались в места безбожия. В 1942 году лишь каждый четвертый из 6093 «юнгманов» верили в бога. Подобную картину можно было наблюдать и в школах Адольфа Гитлера. Один из учащихся сделал запись в своем дневнике 1 марта 1944 года: «Иду в отдел регистрации актов гражданского состояния. Я покидаю церковь. Мои родители против этого шага, но разве можно платить противнику налоги.»
- Предыдущая
- 35/64
- Следующая
