Это было жаркое, жаркое лето - Князев Алексей - Страница 3
- Предыдущая
- 3/183
- Следующая
Естественно, он не стал каким-то почитаемым паханом, для чего нужно было иметь незапятнанную с точки зрения уголовного мира биографию, но приобретя необходимые знания, разобравшись в его, этого мира, законах, свою нишу нашел. В итоге под его руководством находилась одна из двух наиболее крупных бандитских группировок города, хотя относительно себя слово «бандит» он старался применять как можно реже, в случаях исключительных. Главарем второй авторитетной группировки был некто Александр Иванович Бодров, с которым Мышастый уживался относительно мирно, поделив территорию города примерно поровну и четко оговорив сферы влияния каждого из них. Более того, они считали себя кем-то наподобие друзей, нередко встречались, обменивались информацией, которой считали нужным делиться друг с другом, да и просто вели разговоры «за жизнь» в каком-нибудь приличном ресторане.
И, пройдя путь развития фактически с нуля, достигнув определенной вершины, Мышастый на каком-то этапе своего становления переболел многими сопровождающими развивающихся бизнесменов детскими болезнями. Посещал в свое время модные курорты, делал дорогие, не всегда нужные покупки, пробовал много чего еще… Перепробовав это многое, пощупав все своими сильными волосатыми руками, будучи далеко неглупым, он осознал, что вся эта мишура больше просто не лезет ему в глотку. Единственной отдушиной на данный момент оставалось общение с прекрасным полом, который он очень любил. Еще у него весьма котировалась охота, чуть меньше — рыбалка, и все это в компании старых, проверенных друзей. Новых знакомых он заводил крайне неохотно, по складу характера очень медленно сближаясь с людьми и вполне справедливо полагая, что прежде, чем начать считать кого-либо своим другом, с ним надо съесть не один пуд соли. В круг немногочисленных друзей Мышастого входило несколько человек примерно того же уровня финансовой и общественной значимости для города Мшанска, что и он сам.
В дополнение к схожим привычкам, мировоззрению и общности интересов, их объединяла некоторая «бывшесть».
Бывший мэр города Эдуард Константинович Воловиков — для друзей Эдик; бывший областной партсекретарь Желябов; и бывший же главпрокурор области Сидорчук. Эта «бывшесть» в качестве свидетельства заката карьеры либо жизни никого из них особо не тревожила, не порождала комплексов нынешней неполноценности; ведь составить себе кое-какой капитал успели все, побывать во власти — также, так что сейчас, оказавшись несколько не при делах, они воспринимали свое состояние скорей как некоторый, так порой необходимый, тайм-аут. Передышка необходима всем — в этом они сходились единодушно. И балуясь иногда шашлычком у кого-нибудь из их четверки на даче, с некоторой ленцой отвлеченно рассуждали, стоит ли делать еще одну попытку похода во власть. Вроде и не очень-то молоды, ведь всем уже под шестьдесят, хотя конечно и в старики себя записывать рановато — в такие годы какие же они старики? Вся их деятельность в сфере бизнеса, все их общение с прекрасным в виде девочек и коньячка, физическая нагрузка в виде тенниса, охоты, рыбалки, тех же девочек и коньячка — все это служило лучшим тому подтверждением. Единственным, кто совершенно определенно решил в последний раз вспыхнуть на небосклоне местной политики — оказался бывший мэр, а теперь, де юре, обычный пенсионер — Воловиков, который наметил годика эдак через два вновь пробиться в главы местной администрации и уже весьма небезуспешно готовил для этого необходимый плацдарм. Остальные сходились во мнении, что хватит, отвоевались, к чему лишняя головная боль? Сами обеспечены, дети их стараниями — тоже. Еще и внукам хватит, а ведь те в свою очередь должны не просто унаследовать, но и приумножить завоевания отцов, иначе для чего их по заграницам учиться отправляли, да и здесь никогда ни в чем с роду не отказывали…
Все это как-то мимолетно, не цепляясь прочно в сознании, пронеслось в голове Мышастого, набивая очередную оскомину, ибо было прокручено уже не единожды, а излишним самокопанием он заниматься не привык еще со времен славного комсомольского прошлого… Но вот он попытался поймать нечто ускользающее, хаотично мелькающее и не оставляющее следов, и вспомнить это самое «нечто» почему-то не было никакой возможности, подобно только что виденному и моментально забытому сну. Это было что-то зыбкое, вроде неуловимо-прекрасного образа, который все же необходимо было поймать и классифицировать подобно бабочке, нанизанной на булавку и помещенной под стекло, так как Антон Алексеевич привык доводить все до конца. Еще немного поднапрягшись, он оставил попытку вспомнить, поймать это ускользающее, закономерно полагая, что оно придет к нему само, без напряжения, которое в подобного рода случаях скорее даже мешает.
Единственное, что вполне определенно знал сейчас Мышастый — эта ускользающая, не дающаяся в руки мысль была связана с чем-то очень и очень приятным, и приятное это было явно эротического оттенка. Все это настроило его на определенный лад, да еще наслаивалась эта треклятая скука…
Внезапно он вспомнил, что давненько не предпринимал мужских действий вполне определенного толка. Как такое могло произойти? — задал Мышастый себе вопрос и тут же сам на него ответил. — Да ведь все, черт возьми, уже давным-давно приелось… Жена? Да смешно подумать, что эта толстуха в вечно почему-то несвежем халате и с бигуди на голове может у кого бы то ни было вызвать мысли, связанные с физическими взаимоотношениями полов. А кстати, почему все время в бигуди? Ведь она несколько раз в неделю посещает «Эдельвейс», этот модный, престижный салон красоты, который содержит ближайшая подруга жены Воловикова. Салон являлся чем-то вроде закрытого дамского клуба, естественно лишь для определенного круга лиц определенной степени значимости. В «Эдельвейсе» встречались с целью убить излишек свободного времени жены далеко не последних людей города, которые там парились, загорали, подвергались массажу, завивались, распрямлялись, маникюрились-педикюрились, распивали чаи-кофе — в общем, наводили лоск на свои в большинстве случаев давно начавшие увядать прелести, а главное, предавались своему любимому занятию: перемыванию косточек мужьям и обмену бесконечными сплетнями, сплетнями, сплетнями…
Единственным, пожалуй, плюсом этого замечательного заведения для Мышастого и ему подобных являлось то, что свой скопившийся пар их дражайшие половины по большей части выпускали именно там, и не существуй такой своеобразной отдушины, трудно даже было себе представить, что творилось бы по вечерам в некоторых с виду вполне благополучных и респектабельных домах. А уж когда все эти кумушки переходили с обычных сплетен на деловую стезю, то на какое-то время в таких семьях наступал просто сущий рай. Такое, например, происходило не так давно, когда они месяца два бегали с безумной идеей создания какого-то то ли АО, то ли СП — Мышастый точно не знал, да и знать не хотел, но времена те вспоминал с преогромнейшим удовольствием. Да, тогда он видел жену лишь каких-то полчаса перед сном, все же остальное время она висела на телефоне, ведя якобы деловые переговоры с такими же, наверняка бигудястыми и огромного самомнения подругами. Изредка ради интереса прислушиваясь, Мышастый улавливал что-то типа: «Надо проконсультироваться у юриста», «Где мы возьмем столько древесины», «Нет, на такие цены мы выйти не сможем», и тому подобную ересь. Точнее, сами по себе эти фразы ересью не являлись, таковой они звучали лишь вылетая из уст его жены, что вызывало у него искренний смех — не надо было даже смотреть по ящику своего любимого Жванецкого. А самое интересное, что ни за какого рода консультациями жена к нему подчеркнуто не обращалась, видимо доказывая тем самым, что и «у них» мозги устроены ничуть не хуже, чем у мужиков…
Да, в то время компания Мышастого получила редкостный домашний покой, и пользуясь отсутствием внимания со стороны жен, они провели несколько незабываемых загулов с молоденькими соискательницами титулов каких-то очередных конкурсов красоты, куда вездесущий Желябов влез зачем-то в состав жюри; пару-тройку удачных охот; да и просто несколько отличных пьянок, без боязни вызвать недовольство своих дражайших половин, которым в то время было определенно не до них. После завершения безумной затеи создания этого АО, закономерно окончившейся пшиком, Мышастый, с ностальгией вспоминая недолговременную свободу, несколько раз с невинным видом предлагал жене свою помощь при реализации очередных бизнес-идей, на что в ответ слышал лишь невнятное ворчание и откровенно подозрительные взгляды — ведь обычно он не проявлял никакого интереса как к самой жене, так и к ее времяпрепровождению…
- Предыдущая
- 3/183
- Следующая
