Огонь, мерцающий в сосуде - Полякова Татьяна Викторовна - Страница 3

• Предыдущая
• 3/15
• Следующая

– То-то я не могу до него дозвониться, – усмехнулся мужчина. – Не возражаешь, если я его подожду?

– Брат вернется поздно, – промямлила я.

– Брат? – поднял он брови и кивнул: – Отлично. Надеюсь, приготовить кофе ты сумеешь? – И вошел в квартиру. Уже в ту минуту я твердо знала: пускать его в дом не следует. И вовсе не потому, что я понятия не имела, кто он такой. Мысль о грабителях и маньяках даже не пришла в голову, я подозревала, что этот куда хуже всех их, вместе взятых. Но произносить твердое «нет» я так и не научилась, а молча захлопнуть дверь перед его носом ума не хватило.

Он вошел, снял пальто и напомнил:

– Кофе.

И я бросилась в кухню, слыша, как он идет в гостиную. Когда я появилась там с подносом, он сидел, развалясь в кресле, и лениво оглядывался.

– Садись, – кивнул на соседнее кресло, взял чашку, сделал пару глотков и едва заметно поморщился. «Кофе ему не понравился», – в панике решила я, как будто от того, понравился или нет, зависело, жить мне на этом свете и дальше или следует незамедлительно скончаться. – Значит, ты его сестра? – спросил он, я кивнула. – Как зовут?

– Инна.

– Красивое имя, тебе подходит.

Он ухмылялся и продолжал меня расспрашивать. Его интересовало, чем я занимаюсь, нравится ли мне учиться, где мои родители. В этих вопросах не было ничего особенного, что вовсе не принесло спокойствия, напротив, страх накатывал с новой силой, стоило встретиться с ним взглядом. И я, старательно отвечая, разглядывала пол у себя под ногами, торопя стрелки часов, что стояли напротив, а они двигались нестерпимо медленно, точно что-то их удерживало.

– Меня, кстати, зовут Александр Юрьевич, – сказал он. – Мы работаем вместе с твоим братом. Александр Юрьевич Бессонов.

В первое мгновение я решила, что ослышалась, потом подумала, это какой-то другой Бессонов, уже зная: передо мной именно он, не зря руки противно потеют. Неясные страхи вдруг материализовались, просто в реальности Бессонов оказался куда моложе и опаснее.

В панике я подумала: мои ответы, робкие и совсем неинтересные (а что такого интересного в моей жизни?), ему не понравились, и рассчитывать на снисхождение не приходится.

– Может быть, еще кофе? – предложила я.

– Спасибо. – Бессонов широко улыбнулся, что тревогу лишь увеличило. – Парень у тебя есть?

Я хлопала глазами, гадая, каким должен быть ответ, но соврать не решилась.

– Нет.

– Удивила. Брат ни с кем встречаться не позволяет или ты чересчур разборчива? – Я гадала, что бы ответить, но тут выяснилось: моего ответа не ждали. – Красивой девушке можно быть привередливой.

– Нет, – отчаянно покачала я головой, заподозрив, что моя предполагаемая привередливость в его глазах страшный грех. – Просто я... так получилось... – Он наблюдал за мной с кривой ухмылкой, а его взгляд становился все настойчивее, все откровеннее. Подобные взгляды женщина понимает интуитивно, независимо от возраста или опыта. Какой бы дурой я ни была, но в ту минуту уже знала, куда все неуклонно катится. Я читала это в его волчьих глазах, в его ухмылке... – Можно, я позвоню брату? – Я попыталась встать, но он удержал меня, ухватил за подбородок, продолжая с усмешкой разглядывать.

– Спешить мне некуда...– И, понизив голос, добавил: – Уверен, парня у тебя никогда не было... Ты очень красивая девочка. Такой прелестный ротик... – Он провел пальцем по моим губам, но и тогда, одурев от ужаса, чувствуя себя кроликом в клетке с удавом, я надеялась, что все как-нибудь обойдется.

Будь на моем месте другая женщина, наверное, смогла бы прекратить все это. Из любой ситуации есть выход, по крайней мере, так утверждают те, кому, вероятно, в жизни повезло куда больше. Может, я панически боялась навредить брату? Я вовсе не ищу себе оправданий, Бессонов искренне считал, будто может делать все, что ему заблагорассудится, а у меня не нашлось сил дать ему отпор. Я лишь беспомощно бормотала «пожалуйста, не трогайте меня», а он смеялся над моим лепетом, и я знала, что иного не заслуживаю: бесхарактерное, никчемное существо, вот кто я.

Я не пыталась сопротивляться и даже кричать не решилась, мысленно молясь, чтобы все это поскорее кончилось. Но время тянулось бесконечно долго. Затянувшийся кошмар, который, проснувшись, торопишься забыть. Боль, унижение и страх – вот что осталось в памяти.

Когда Бессонов наконец отпустил меня, я забилась в угол дивана, боясь поднять на него взгляд, чувствуя себя не только втоптанной в грязь, но и виноватой: я не должна была позволять ему... конечно, не должна.

Это чувство вины и отвращение к себе, а вовсе не к нему, как бы нелепо это ни звучало, осталось со мной навсегда.

– Давай свой кофе, – надевая пиджак, весело сказал он. – Хотя готовить его ты не умеешь.

И я поплелась в кухню. Хлопнула входная дверь, и появился брат. Думаю, ему хватило минуты, одного взгляда на мою физиономию, чтобы понять, что произошло. Но он предпочел сделать вид, будто не понял. Широко улыбнулся Бессонову:

– Не знал, что вы здесь. Давно ждете?

– Часа полтора. Мы отлично провели время, – ответил тот с издевательской улыбкой.

Брат густо покраснел, избегая смотреть в мою сторону, и принялся изображать радушного хозяина. У меня не было сил видеть это, и я бросилась в свою комнату.

– В чем дело? – крикнул Борька вдогонку. – Что за фокусы?

Я захлопнула за собой дверь, привалилась к ней спиной и замерла, торопясь убедить себя, что ничего не было и я сейчас в самом деле проснусь. Я слышала, как Борис, точно извиняясь, проворчал:

– Не понимаю, что на нее нашло.

– Оставь девчонку в покое, – засмеялся Бессонов. – Что ж ты прятал такое сокровище?

– Прятал? Вовсе нет...

– Она прелестна. Ты знаешь, я не любитель ходить вокруг да около, поэтому скажу прямо: мне нравится твоя сестра, и я ее забираю.

– Что значит забираете? – не понял Борька.

– То и значит – она будет жить у меня.

На мгновение возникла надежда: брат сделает то, что должна была сделать я, – поставит на место свихнувшегося на своем могуществе сукиного сына, вытолкав его взашей, – но мы с Борькой оказались одной породы, и надежда померкла, лишь только он произнес:

– Вы что, спятили? – В голосе растерянность, за которым угадывалось бессилие.

– Вовсе нет. Мы с ней отлично поладили, пока тебя ждали. Ты ведь хотел работать со мной? Я правильно понял? – Бессонов сделал паузу, ожидая ответа, но Борис молчал. – Считай, все уже решено. Об остальном поговорим завтра. Девчонку я забираю.

– Подождите... черт... это моя сестра, а не какая-нибудь девка...

– Не вижу проблем, – удивился Бессонов. – Я на ней женюсь. Подумай, какие тебя ждут перспективы.

– Женитесь? – Кажется, это не укладывалось в Борькиной голове.

– Своего слова я никогда не нарушал. Что, собственно, тебя удивляет? Мне давно пора жениться, и твоя сестра мне подходит. По рукам?

– Но... Но так не делают... Я должен с ней поговорить...

– Ерунда. Мы ведь уже все решили. Зови девчонку...

Недолгая пауза, а потом голос брата:

– Инна...

Даже тогда у меня был выбор, я могла послать их к черту, уйти, громко хлопнув дверью, или выброситься в окно, но для этого требовалась хоть крупица мужества, откуда ей взяться у такого безвольного существа, как я?

Брат позвал громче, и я вошла в гостиную, сцепив за спиной дрожащие руки и уставившись в пол.

– Александр Юрьевич рассказал мне о вашем решении, – промямлил Борька. – И я... я не против. Ты можешь отправиться с ним.

Александр Юрьевич взял меня за руку и повел в прихожую.

– А вещи? – подал голос Борька.

– Ее барахло завтра пришлешь.

Так я оказалась в доме Бессонова. Он сдержал слово и действительно на мне женился. Избранный круг гостей и фотография в колонке светской хроники. Брат сиял от счастья. Но для меня это ничего не меняло, наоборот, стало только хуже. Бессонов сдержал слово и уже за это мог себя уважать. А что было делать мне? Благодарить судьбу за его благородный поступок? Он ведь мог вышвырнуть меня из дома через пару месяцев, утомившись игрушкой, и поступил бы правильно – иного я не заслуживала.

• Предыдущая
• 3/15
• Следующая