Лорд в серой шинели - Конторович Александр Сергеевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/54
• Следующая

Осматриваем ящик и сверяем печати. Все правильно. С его стороны указанную операцию повторяют двое Воронов.

– Прошу вас подтвердить своими подписями указанный факт, – протягивает нам чернильницу с пером Оген.

Расписываемся.

Оген подписывается тоже и делает на подписях оттиск своей печати. Вороны отходят к стене и занимают прежнюю позицию.

Банкир достает еще один свиток.

– Я, Оген Вюртц, начальник Грабенского отделения ордена святого Вайта, настоящим подтверждаю передачу ящика, который был сдан в это отделение Ордена Серым рыцарем Хольденом. По условиям хранения данный предмет должен быть выдан тому Серому рыцарю, который выйдет живым из дома смерти и потребует у Ордена выдачи принадлежащего ему имущества. В подтверждение этого предъявляю вот это письмо. Прошу вас, милорд, его прочесть. Вслух, пожалуйста.

И он протягивает мне еще один свиток, который достает из кожаного футляра.

Разворачиваю. Пергамент очень старый, края уже осыпались, и чернила сильно повыцвели. Но текст все еще читаемый, пусть и с затруднениями.

«Тот Серый рыцарь, что выйдет, несмотря ни на что, живым из дома смерти и придет за своим имуществом в орден святого Вайта, да заберет себе сей ящик и все, что в нем находится».

Подписи нет, есть только дата.

Действительно, сто пятьдесят три года назад!

Протягиваю письмо монахам, и они внимательно его осматривают. Кивают, и я возвращаю его Огену.

– Кто-нибудь имеет возражения или замечания по существу данного вопроса? – спрашивает он.

Молчание.

– Милорд, в таком случае прошу вас принять сей ящик и вместе с ним всю ту ответственность, которая и возложена на его обладателя.

Опаньки, а вот это что-то новое! Он ничего про ответственность мне не говорил!

– Любезный Оген, а из чего это следует? – спрашиваю банкира.

– Простите, милорд, что именно?

– Ответственность.

– Это общеизвестный факт.

– Ну, как сказать... я вот ничего об этом и не слышал никогда!

– В хранилище Ордена, где находился этот ящик, дважды прорывались воры. И оба раза все они остались лежать рядом с ним. Мертвыми.

Однако!

Прямо не ящик, а мина замедленного (аж на сто с лишним лет!) действия.

– Э-э-э... а на их телах были какие-то следы? Раны?

– Мне ничего не известно об этом, милорд. Последний такой случай был более ста лет назад. Данные того времени, если когда-нибудь и существовали, – не сохранились. С той поры уже никто не дерзал проникать в наши хранилища.

Ох, темнит что-то банкир!

– Но вот ваши солдаты... Вороны – они же несли его сейчас? И ничего не произошло, как же так?

– Во-первых, милорд, я все время был рядом. А мы имеем право перемещать ящик по своему усмотрению. Это оговорено отдельным документом. Предъявить?

– Не нужно, Оген, я вам верю. А что во-вторых?

– Никто из них не пытался его взломать или повредить.

Оглядываю массивные стенки ящика. Да уж... такой сломаешь... Прямо как засыпной сейф у нашего главбуха.

– Понятно. Это все?

– Подойдите к ящику, милорд.

Мы оба становимся друг напротив друга. Оген кладет правую руку на овальную пластину, расположенную на верхней крышке ящика. Другой рукою он указывает мне на такую же пластину, расположенную напротив.

– Положите сюда свою правую руку, милорд.

– Что это?

– Завершающая процедура передачи. Только настоящий Серый рыцарь может ее пройти. Любого другого убьет на месте.

– Вот как? И что – кто-то уже пробовал?

– Да.

– И... как?

– Похоронили... Вы готовы, милорд?

– Да. А что надо делать?

– Я, представитель ордена святого Вайта, по праву и договору хранивший этот предмет, передаю его в руки того, кто заявил на него свои права.

Показалось мне или нет – но пластина под моей рукою потеплела?

Банкир смотрит на меня – что-то надо сказать? Что же?

– Я, Серый рыцарь, Сандр Ерш, принимаю этот предмет из рук представителя ордена святого Вайта. Подтверждаю свое право владения ящиком и всем его содержимым!

Пластина становится горячей – вижу, как закусил губу Оген, ему тоже несладко. Надо полагать, и его поджаривает сейчас весьма неслабо. А оторвать оттуда руку не могу – ее словно притягивает к крышке.

И вдруг – все заканчивается. Пластина остывает, и я могу легко убрать руку с ее уже совершенно холодной поверхности.

Надо же... средневековый детектор лжи... Ага, и приговор сразу выносит.

Лязг металла – Вороны опускаются на одно колено. Оген почтительно склоняет голову.

– Благодарю вас, милорд! Вы сняли с наших плеч тяжкий груз и большую ответственность!

– Да, ладно! Это вам спасибо!

– Нам-то за что? – искренне удивляется банкир.

– За хорошую память! И образцовое сохранение вклада в течение ста пятидесяти лет!

– Ста пятидесяти трех, милорд.

– Пусть так! Но от ужина вы все же не откажетесь?

– Как можно, милорд?!

Уже спускаясь вниз по лестнице, спрашиваю банкира:

– Оген, а что с ним дальше делать-то? Ключ от него есть?

– Нет, милорд, – серьезно отвечает он. – Вы должны сами его открыть. Но как именно – я не знаю. Открыть ящик можете только вы и в одиночку – это специально оговорено.

– Так, Оген, вы вот что – садитесь-ка около меня и не торопясь, обстоятельно, в промежутках между едой, расскажите мне обо всем, что связано с этим ящиком.

Ужин надолго не затянулся, слишком уж торопился я назад. Да и сотрапезники, понимая мое настроение, нисколько мне не мешали. Так что, наскоро перекусив, я пожелал гостям и сотоварищам приятного аппетита и заторопился в башню.

Тут уже стемнело, так что пришлось озадачить охрану организацией освещения. Торопливые слуги притащили наверх дополнительное количество светильников и подсвечников с толстыми свечами, благодаря чему видимость значительно улучшилась. Косясь на ящик, они быстро откланялись и спустились вниз. Ну вот, уже и среди челяди пошли гулять слухи о страшном ящике, который привезли Серому рыцарю неведомые всадники в черной броне. Как там, у Стругацких, писалось – «вот так и рождаются нездоровые сенсации»? Нездоровые слухи появляются на свет точно так же...

Подтаскиваю к ящику табурет и сажусь. Теперь, наконец, я могу его тщательно разглядеть.

Оген говорил – небольшой? Ну, это смотря с чем сравнивать. Ящик почти квадратной формы. В длину и ширину практически одинаков – чуть меньше метра. А вот в высоту сантиметров шестьдесят. Открывается он на манер сундука – откидывается верхняя крышка. Линия ее стыка хорошо просматривается. А вот петель я не вижу. Совсем. Ну, это проблема небольшая – такой метод открывания-закрывания мне известен. Крышка сдвигается назад, и после этого ее можно открыть – петли внутренние. При закрытии у нее наверняка есть хитрые рычажки, входящие в пазы корпуса. Кстати говоря, сломать такую крышечку – дело весьма непростое. А уж учитывая то, что сам этот ящичек сделан из металла – так и вовсе почти невозможное.

Постукиваю рукояткой кинжала по боковой стенке. Судя по звуку, она достаточно толстая для того, чтобы ее можно было бы распилить имеющимися у меня инструментами. Стало быть, этот вариант отпадает. Да, откровенно говоря, он изначально не прокатывал. Свою немереную крутость и жуткость тоже надо подтверждать. Хотя бы – иногда. Иначе среди народа возникнет легкое недоумение. Это сначала. Дальше – больше. Сомнения, недовольство.... На фиг! Взялся за гуж – пищи, но беги!

Спускаюсь этажом ниже и забираю из спальни «Кюлленберг». Кое-какие прибамбасы в нем еще остались, только большую часть инструмента уволокли на образцы любопытные монахи. Да и Мирна прошлась по нему своими цепкими лапками. Я не возражал – в ее хозяйстве многое оказалось как нельзя кстати. Криминалист тут еще долго не потребуется, а двигать местную науку нужно. Пусть даже и путем улучшения инструментального парка. После внимательного изучения моего оборудования брат Иан был весьма заинтригован качеством его изготовления и клятвенно пообещал разбиться в лепешку, но повторить то, что сотворили неведомые ему мастера. Ну-ну... пусть попробует...

• Предыдущая
• 44/54
• Следующая