Исполненный долг - Тамоников Александр Александрович - Страница 52

• Предыдущая
• 52/63
• Следующая

Москвитин, обойдя изуродованный «Форд», заметил, как из его бака вытекает бензин, уже образовавший приличную лужицу, из которой по колее, пробитой иномаркой, вытекал узкий ручеек. Подняв пистолет, Андрей вышел к левой стороне машины. И увидел перекошенную болью, но жившую еще надеждой на спасение физиономию своего врага. Тот побледнел, узнав Андрея. Надежда испарилась, в глазах офицера особого применения читалось одно. Смертный приговор.

Москвитин, глядя убийце в глаза, спросил:

— За что ты убил Настю и ее дочь?

Григорян проговорил:

— Я выполнял приказ. Ты тоже убивал людей, исполняя приказ. Мы офицеры и обязаны выполнять приказы.

Москвитин отрицательно покачал головой:

— Нет, ты не офицер! Ты мразь!

— Слушай, Москит! Хорош базарить! Делай свое дело и проваливай! Я перед тобой стелиться не буду!

Андрей достал гранату, подбросил ее в ладони:

— А как насчет того, что эта штучка окажется у тебя в трусах? А? Медленная, мучительная смерть. Но, перед тем как сдохнуть, ты увидишь собственные яйца на затылке одного из своих приятелей. А потом из разорванного живота, как змеи, начнут выползать кишки. При этом боль. Дикая боль. Умрешь ты не сразу! И эти минуты станут самыми страшными в твоей паскудной жизни!

Григорян отвернулся.

Поняв, что ничего не добьется от помощника Оболенского, Андрей проговорил:

— Что ж! Мог бы умереть безболезненно и быстро! Но ты выбрал другой вариант. Хотя, я передумал! Тратить гранату на червяка вроде тебя — лишняя и ненужная роскошь. Мне кажется, что машина вот-вот взорвется! Так что гори в геенне огненной, тварь!

Капитан резко повернулся:

— Что ты хочешь?

— Ничего! Уже ничего!

Андрей посмотрел на часы, повернулся, отошел от машины. Услышал крик Григоряна.

— Москит! Я могу пригодиться тебе. Я все знаю и дам свидетельские показания о том, что тебя в Матли подставили. Вытащи меня!

Москвитин прикурил сигарету, слушая вопли помощника Оболенского. Сделав несколько затяжек, он тихо проговорил:

— Не нужны мне, подонок, твои показания! На том свете будешь их перед судом Божьим давать!

Бросил тлеющий окурок в узкий ручеек топлива. Бензин сразу же воспламенился, и огонь побежал к разбитой и зажатой между деревьями машине. Андрей зашел за березу, прислонившись к ней спиной. Раздался взрыв. Москит вышел из укрытия, взглянул на «Форд». Тот вовсю полыхал!

Андрей поднялся на дорогу. Сел в «семерку» и повел ее в сторону дачного поселка. Он знал, что через него, а потом и через пару деревень выедет на трассу, ведущую в Москву. Перед тем как начать основную акцию, ему надо было провести некоторую подготовительную работу. А для этого посетить своего товарища, Славу Павлова.

Остановил машину у парка.

Извлек из кармана сотовый телефон, позвонил Павлову.

— Я нахожусь в белой «семерке», что стоит у центрального входа в парк. Надо поговорить.

— Принято. Выхожу.

Вскоре Вячеслав устроился рядом с Москвитиным:

— Ну, коммерсант, какие на этот раз заморочки?

— О них позже. А сейчас, думаю, пришло время поведать тебе, кем на самом деле я являюсь.

Павлов удивленно взглянул на товарища:

— Даже так? Хотя я подозревал, что ты не тот, за кого стараешься себя выдать.

— Разведчик есть разведчик. В общем, слушай.

Как ранее Оксане, он подробно рассказал о себе Павлову. О себе и о том, чем он занимался все эти годы и что собирается предпринять в ближайшем будущем.

Вячеслав внимательно выслушал майора.

— Да! Честно говоря, была у меня мысль, что ты обретаешься где-нибудь в разведке, и скорее всего в ГРУ. Но то, что ты поведал, превзошло всякие ожидания и предположения. Офицер особого применения, диверсант-ликвидатор. Одиночка. Для меня это звучит немного странно. Но это потому, что я сам всего лишь офицер армейского спецназа, да и то в далеком прошлом. Более странно было услышать о том, КТО в нашей стране «правит балом». Это даже не странно, это страшно! Представляю, какие дела проворачиваются фигурами уровня твоего Оболенского при их-то практически неограниченных возможностях. Но вот твое решение лично провести акцию против предателей считаю ошибкой! Чего ты добьешься захватом генерала? У тебя же нет никаких доказательств его причастности к торговле оружием! Нет и быть не может. Такие рексы следов после себя не оставляют!

— По-твоему, я должен оставить Оболенского в покое?

Вячеслав вздохнул:

— И этого делать нельзя! Может, твои коллеги в Чечне возьмут кого из главарей духов да расколют их на предмет связи с Оболенским? Хотя… и это ничего не даст. Генерал вывернется и тут. По-моему, тебе надо пойти в ФСБ. Но не так вот напрямую, мол, у меня важная информация, а попытаться связаться с кем-нибудь из руководства. Ведь наверняка в Конторе есть отделы, которые контролируют действия спецслужб?

— Да, такие отделы есть. Более того, у каждой службы имеется собственный куратор. Но где гарантия, что и он не в сговоре с Оболенским? И что тогда получится в результате моего контакта с этим куратором? Труп получится, ничего больше. Тем более своей подставой в Чечне Оболенский сделал из меня преступника. Как верить человеку, который собственноручно расстрелял чеченскую семью?

Вячеслав возразил:

— Подожди, не путай хер с пальцем! Ты не самостоятельно принимал решение, а действовал по наводке, по приказу. И не твои проблемы, что в доме, который подлежал отработке, находились не те люди. У нас, в Афгане, такие случаи бывали нередко. Но спрашивали всегда с разведки и с того, кто отдавал приказ на боевое применение.

Андрей согласился:

— Все это так. Но только когда в операции задействовано подразделение. Одиночка же должен поражать те цели, которые ему определены, и обязан остановиться при отсутствии этих целей. Так сказано в секретной инструкции. Хотя практически остановиться, начав акцию, невозможно! Но не будем об этом. Что сделано, то сделано. А насчет Оболенского и его сообщников у меня есть свой план, как все же заставить их ответить за совершенные преступления. Раскрывать его я не буду, чтобы не сглазить, но план есть! И он выполним. Но нужна поддержка на подготовительном этапе. Одному мне будет сложно провести этот этап, от которого во многом зависит основная акция. Поэтому спрашиваю тебя: поможешь?

Бывший разведчик улыбнулся:

— А разве я уже не делаю этого? Выкладывай, что мы должны предпринять.

— Для начала проехаться до одного загородного местечка.

— Так поехали.

Заправив машину, Андрей выехал из Москвы и минут через сорок остановил ее на небольшой лужайке, рядом с еле заметной грунтовой дорогой, пробившей себе путь через густой смешанный лес.

— Приехали. Дальше прогуляемся пешком.

Приятели вышли из машины, Москвитин забрал из багажника сумку и пошел прямо через кусты прочь от грунтовки. Вячеслав молча последовал за ним. Спустя полчаса на опушке остановились. Через кусты виднелся особняк, окруженный забором.

Москвитин указал на усадьбу:

— Здесь находится в настоящее время Оболенский. С 20.00 за забором охрана из четырех человек.

— Охрана вашего департамента?

— Нет, какого-то частного охранного агентства. Мне известно, в каком режиме эти ребята несут службу. Убирать их, в смысле мочить, нет никакой необходимости. Я смогу просто нейтрализовать их. И вот тут понадобится твоя помощь.

— Что надо будет сделать?

— Вывезти лишенных сознания охранников подальше в лес и, связав, оставить там до лучших времен.

— И как ты собираешься нейтрализовать охрану при наличии в доме самого Оболенского? Если он заметит, а он очень даже может заметить подозрительные движения, то все, Андрюша, полетит к чертям собачьим.

Москвитин согласился:

— Ты прав. Но вряд ли господин генерал будет отслеживать обстановку, скажем, в три часа ночи! Если, конечно, не соберется порыбачить на утренней зорьке. Но он не рыбак.

— Так ты планируешь захват усадьбы на три утра?

• Предыдущая
• 52/63
• Следующая