Только не говори маме. История одного предательства - Магуайр Тони - Страница 52

• Предыдущая
• 52/55
• Следующая

График посещения был гибким. Посетители могли приезжать в любое время, правда, к ужину все уже разъезжались. Первые шесть дней своего пребывания в клинике я все ждала маму. И каждый вечер, так и не дождавшись ее, с отчаянием спрашивала себя: «Неужели меня забыл единственный близкий мне человек?» Тогда я ложилась в постель и с грустью наблюдала за своими подругами, вокруг которых сидели их родные. Для утешения я брала в руки книгу и нацепляла маску равнодушия.

Каждый день рыжеволосую женщину навещал муж с двумя их сыновьями, один из них был еще младенцем. У детей были ее волосы и ее глаза. Муж всегда держал ее за руку и говорил с ней, а мальчишки сидели с раскрасками и игрушками, и я издалека чувствовала отчаяние и недоумение, в котором пребывали все трое. Она сидела неподвижно, с бессмысленной полуулыбкой на лице. Ни разу она не произнесла ни слова. Я уже понимала, что ей не выбраться из того пространства, где реальность лишена всякого смысла, в то время как у меня была перспектива. Я чувствовала, что во мне еще тлеет искорка оптимизма, и хотя я знала, что погасить ее очень легко, растворившись в себе, как рыжеволосая женщина, у меня больше не было желания этого делать. Таившаяся глубоко во мне сила молодости возвращалась.

Моя мать приехала в воскресенье, с фруктами, книгами, журналами и цветами. Меня пронзило такой любовью к ней, что на мгновение стало больно. Позже я узнала, что из клиники ей звонили и спрашивали, почему она не навещает дочь. Все-таки я была несовершеннолетней, и после выписки мне предстояло жить с ней. Она со свойственным ей обаянием убедила врачей в том, что очень беспокоится обо мне и единственная причина, по которой она не может приехать, ее работа. Ей, как управляющей, надлежит постоянно присматривать за персоналом, но, разумеется, в воскресенье она собирается приехать, поскольку это выходной. Жить приходится на одну зарплату, добавила мать, и она не может себе позволить отгулы, но уверена, что я все пойму. Медсестра с понимающим взглядом попыталась все это объяснить мне, и я, слепо доверяющая матери, согласно кивала головой, подтверждая, что на самом деле ситуация сложная.

Когда мама вошла в палату, я бросилась ей навстречу и в ответ получила поцелуй с объятиями, впервые за долгое время. Она сказала, что очень переживает за меня, но рада, что я нахожусь в хорошем месте. Потом стала рассказывать, как ей нравится ее работа. И поделилась своими планами на наше будущее. Больше мне не придется жить в чужих домах. Она была уверена, что в моем срыве виноваты прежние работодатели. Потом она сказала то, что я больше всего хотела услышать: после выписки я смогу работать официанткой в ее кафе и жить вместе с ней, пока не стану взрослой. Она уже присмотрела дом — маленький, но очень симпатичный, и на наши две зарплаты мы вполне могли бы арендовать его. Официантки в том кафе, где она работала, зарабатывают даже больше, чем управляющая, поскольку кафе обслуживает бизнесменов, которые оставляют щедрые чаевые, особенно таким симпатичным и хорошо воспитанным девушкам, как я, добавила она с лучезарной улыбкой.

Впервые с раннего детства я услышала комплимент от матери и зарделась от удовольствия. Мы долго болтали с ней в тот день, и я рассказала ей о тех пациентах, с кем успела подружиться. На прощание я радостно помахала ей рукой, надеясь, что следующего визита не придется ждать целую неделю.

Недели в клинике летели очень быстро, поскольку все дни, хотя и без четкого расписания, были загружены. Именно в клинике зародилась дружба, которая длилась несколько лет; моим другом стал Клиффорд. Он был наслышан о моем прошлом, а по моим забинтованным запястьям легко мог догадаться, что я пыталась с собой сделать. У нас были платонические отношения, что устраивало нас обоих. Он был лишен сексуального интереса к женщинам и вообще был скуп на плотские желания; собственно, из-за этого его и бросила жена, что привело его к нервному срыву. Об этом он рассказал мне во время одной из наших прогулок, чувствуя, что у меня, в отличие от его жены, такие признания вызовут лишь симпатию.

Моя депрессия начала отступать во многом благодаря дружбе с Клиффордом и участившимся визитам матери. Я почувствовала, что в моей жизни появился смысл: у меня был дом, меня ждала работа и целая жизнь впереди.

После трех месяцев пребывания в Пердисберне мама забрала меня домой.

Через несколько дней состоялось собеседование с хозяином кафе, молодым человеком, который был явно доволен моей матерью как управляющей, и он предложил мне приступить к работе немедленно. Мне выдали униформу персикового цвета, кремовый фартук, и я очень быстро обнаружила, что работа совсем не сложная. Как и говорила мама, чаевые были щедрыми. Я смогла позволить себе сходить в парикмахерскую, купить новую одежду, а часть денег отдала матери. Она, радуясь притоку наличности, начала строить планы в отношении покупки дома. Ипотеку вполне можно было покрыть моими взносами.

Последовали два года мирной жизни, имя отца никогда не упоминалось, как и мой нервный срыв, и мы с матерью вновь стали близки. Бывали вечера, когда мы обе были свободны. Большие поклонницы кинематографа, мы часто ходили вместе в кино, потом часами обсуждали достоинства того или иного фильма. Теперь, в отсутствие отца, мы могли не ограничиваться одними вестернами и выбирали фильмы по своему вкусу.

Иногда я встречала ее после работы, и мы шли в соседнее кафе. Там, за чашечкой кофе, мы болтали как подружки. Я уже чувствовала себя вполне самостоятельной, и взрослый мир не пугал меня. Я убедила себя в том, что в отсутствие отца моя мама наконец стала находить удовольствие в моем обществе, и это ощущение приносило мне радость и удовлетворение. Да и я сама, не чувствуя на себе тяжелого взгляда отца и его ревности, могла отдать матери всю свою любовь. Как цветку, которому для роста нужен солнечный свет, мне, чтобы цвести, нужна была свобода проявления любви. И, получив ее, я была готова делить с матерью все свое время.

А расширять круг общения мне и не хотелось. Иногда я готовила ужин для нас двоих, накрывала на стол и получала удовольствие, просто наблюдая за тем, как она ест приготовленное мной новое блюдо из книги рецептов. Хотя мы обе очень любили читать и слушать музыку, многие вечера мы счастливо проводили у своего новенького телевизора, который был для нас еще диковиной. Каналов было всего два, так что мы редко спорили, какой выбрать. Мы садились у зажженного камина, она — в свое любимое кресло-качалку, а я устраивалась на кушетке с Джуди под боком. Когда программа заканчивалась, я вскакивала и бежала на кухню, чтобы приготовить горячие напитки на ночь.

А еще мне нравилось ходить по маленьким антикварным магазинчикам, которых было очень много на Смитфилд-Маркет, выбирая для мамы какую-нибудь необычную безделушку или ювелирное украшение.

Друзья, которые у меня появились, и прежде всего Клиффорд, с пониманием относились к тому, что мама не только составляет важную часть моей жизни, но и что мне хочется ввести ее в свой круг. Чувствуя, что матери одиноко, и стараясь скрасить ей досуг, я познакомила ее с друзьями, в надежде что они ей понравятся и в их компании ей будет весело.

Единственное, что омрачало мою жизнь, было сознание того, что мне не хочется всю жизнь работать официанткой. Мне хотелось достичь чего-то большего, и не только для себя, но и для матери. Я хотела, чтобы она гордилась мной, а для этого мне нужна была достойная работа, которая позволила бы мне заботиться о ней.

Незадолго до Пасхи я твердо решила что-то предпринять в этом направлении. Я уже оставила свои амбиции поступить в университет, понимая, что три года учебы пробьют изрядную брешь в нашем бюджете. Без тех денег, что я вносила в семейную копилку, мать не смогла бы выплачивать ипотеку.

Был еще один вариант — поступить в колледж секретарей и получить диплом о среднем образовании, в котором фигурировал бы выпускной возраст восемнадцать лет. Для потенциальных работодателей он был куда более предпочтительным в сравнении с четырнадцатилетним возрастом, который значился в моем нынешнем школьном сертификате. Я уже поинтересовалась стоимостью обучения в частном колледже и рассчитала, что если мне удастся отпроситься из кафе на время летних каникул и устроиться на работу в каком-нибудь курортном местечке, можно будет накопить денег на время учебы. Я решила, что с этим проблем не будет, поскольку в Белфасте, университетском городе, не было недостатка в студентах, желающих подработать во время летних каникул, и меня смогут заменить на время моего отъезда на заработки. Так я смогла бы заработать денег на оплату двух семестров, а на следующий год повторить свой план.

• Предыдущая
• 52/55
• Следующая