Господин Белло и волшебный элексир - Маар Пауль - Страница 22

• Предыдущая
• 22/29
• Следующая

Фрау Лихтблау отшатнулась и гневно взглянула на него.

Аптекарь почувствовал, что она не поверила ни одному его слову, поэтому быстро добавил:

— Вы должны мне верить! Эта собака всего час тому назад была человеком! Он выпил немного голубого сока, после чего всё и произошло!

— Уж не хотите ли вы убедить меня в том, что голубой сок превратил его в собаку? — спросила она и недоверчиво посмотрела на Штернхайма.

— Нет, в человека, в человека! — Штернхайм невольно повысил голос. Он испуганно огляделся, но, кроме соседки, его никто не слушал. Вновь понизив голос, он продолжал: — Этот сок принесла мне незнакомая старушка, сказала, что его изобрёл, дескать, ещё мой дед. И честно говоря, я подозреваю, что и сама старушка некогда была собачкой!

— Собачкой?! — вскрикнула фрау Лихтблау.

— Тс-с-с! — зашипел Штернхайм

Этого фрау Лихтблау не могла вынести.

— Штернхайм, я вижу два объяснения. И оба одинаково ужасны, — сказала она. — Либо вы тронулись умом, либо глупо и подло смеётесь надо мной. Я ухожу! И больше не желаю вас видеть!

Слезы хлынули у неё из глаз, она резко отодвинула стул, вскочила и поспешила к выходу.

— Мне не везёт с мужчинами, — пробормотала она на ходу. — Вечно влюбляюсь не в того, кто этого заслуживает!

— Фрау Лихтблау! — крикнул Штернхайм ей вслед.

Но она вышла, с силой захлопнув за собой дверь.

— А ты ещё будешь рычать! — взвился Штернхайм. — Прекрати сейчас же!

Хозяин, наблюдавший сцену из-за стойки, подошёл к Штернхайму с бутылкой вина и сказал:

— Господин аптекарь, не принимайте близко к сердцу! Такие ссоры быстро забываются!

— Только не эта. Она не хочет меня видеть, так она сказала.

— Давайте сперва выпьем, — предложил ресторатор и наполнил рюмку Штернхайма.

— Я, собственно говоря, не пью, — возразил Штернхайм.

— Пустяки, — заметил ресторатор. — Ведь я предлагаю выпить немного ликёра на травах. Травяной ликёр очень полезен для желудка, а когда желудок в порядке, то и настроение улучшается!

— Ну, тогда за ваше здоровье! — воскликнул Штернхайм, поднял свою рюмку и одним залпом опорожнил её.

Когда Штернхайм вышел из ресторана, было уже темно. Его слегка пошатывало, ибо одной рюмкой дело не ограничилось. Однако горе заглушить не удалось. Ликёр только опьянил аптекаря.

Штернхайм шёл по улице, время от времени отхлебывая из наполовину опустошённой бутылки и отчаянно ругая шедшего по другой стороне улицы пса.

— Что ты на меня рычал, я тебе, так и быть, прощаю! — кричал Штернхайм. — Но то, что ты, выходя из ресторана, попытался укусить меня за ногу и порвал мне брюки, это уж чересчур! Однозначно! Разве я виноват, что она тебя не любит?

Белло отвечал ему с противоположной стороны улицы рычанием.

Штернхайм наступил на что-то мягкое, понял, что это брюки, которые Белло сбросил во время превращения в собаку, и поднял их. Вслед за брюками он нашёл и рубашку, и пиджак.

— А мою одежду ты раскидал на тротуаре! Считаешь, что поступил хорошо? — кричал он через улицу.

Вдали тявкнула какая-то собака, ей ответила другая.

— Ага, теперь повторится твой коронный номер, — предположил Штернхайм. — Собаки лают, и Белло удирает, потом раскаивается и наутро возвращается.

Белло трусил по тротуару, грустно повесив голову, и был так удручён, что даже призывы соплеменников не могли его соблазнить. Он ни разу не тявкнул в ответ.

Они одновременно подошли к аптеке.

Штернхайм хотел отпереть дверь и подняться в свою квартиру, но Белло остановился перед домом, с тоской глядя вверх. На третьем этаже светилось одно окно: окно в гостиной фрау Лихтблау.

Белло поднял морду и тоскливо завыл.

Штернхайм встал рядом с собакой, посмотрел вверх и позвал, сначала тихо, потом громче и громче:

— Фрау Лихтблау! Пожалуйста, фрау Лихтблау!

Свет погас. Дом погрузился во тьму.

Когда Штернхайм с Белло вошёл в квартиру, он небрежно бросил в прихожей одежду, которую подобрал на улице. Потом направился в детскую. Макс, одетый, лежал на кровати. Он спал. Раскрытая книжка валялась рядом.

Вероятно, весь долгий вечер он ждал отца и господина Белло, потом лёг на кровать, немного почитал и в конце концов уснул.

Штернхайм поставил на пол бутылку с ликёром и осторожно, стараясь не разбудить, укрыл сына.

— Завтра ты здорово удивишься, обнаружив, что господин Белло вновь превратился в собаку, — пробормотал он, поднял бутылку, погасил свет и отправился на поиски Белло.

Он нашёл его в спальне. Белло отыгрался на одежде Штернхайма: от злости одну рубашку он уже разорвал в клочья и как раз принялся за лучшие брюки хозяина.

— Ты что, взбесился? — заорал Штернхайм и потянул брюки к себе, но Белло не разжимал зубов, и брюки разорвались пополам.

Это до того разозлило Штернхайма, что он накинулся на Белло, перевернул его на спину и прижал к полу.

Хрипя от натуги, он крикнул:

— Прекрати вымещать на мне свою злость! Разве я виноват, что она влюбилась в меня? Всё равно с этим покончено.

Ты сам слышал. Она больше не хочет меня видеть! Так что нам обоим ничего не светит.

Белло проворчал что-то в ответ. Только тут Штернхайм понял, что разговаривает с собакой так, словно перед ним господин Белло. Или, вернее, под ним. Потому что он всё ещё крепко прижимал пса к полу.

— Ты хотя бы понимаешь, что тебе говорят? — спросил он.

Пёс дёрнул головой.

— Ага, значит, с тобой происходит то же, что и с животными господина Эдгара: пребывание в образе человека накладывает отпечаток, — сделал вывод Штернхайм. А потом спросил: — И мы с тобой сможем нормально общаться? Как мужчина с мужчиной?

Белло тявкнул в знак согласия.

— Ну, значит, договорились, — заключил Штернхайм и разжал руки. — Тогда пошли в гостиную.

Поздно ночью Макс проснулся: за стеной громко разговаривал его отец. Макс прислушался. Ему показалось странным, что Штернхайм-старший говорил один, и ему никто не отвечал. Кроме того, говорил он как-то странно, растягивая слова. Может, он пьян? Не может быть! Макс никогда в жизни не видел отца пьяным. Но когда актёры по телевидению изображали пьяных, они разговаривали именно так.

Макс встал, вышел в прихожую и остановился за дверью гостиной.

— Ты женщин понимаешь, Белло? Я — нет! Она хочет знать правду, а когда я говорю ей правду, она считает, что я лгу. Может, лучше было бы соврать? — сказал Штернхайм, с трудом ворочая языком. — Радуйся, что ты опять стал собакой. Это так, это так, Белло, не возражай! У собак наверняка не такие привередливые…

— Опять стал собакой? Как это? — Макс вошёл в комнату и остановился, ничего не понимая.

Штернхайм и Белло уютно расположились на тахте. Перед ними на столе стояли: бутылка ликёра, полбанки огурчиков, упаковка собачьих галет и две открытые банки собачьих консервов.

— Ещё глоточек? — спрашивал Штернхайм, наклоняясь над собакой и давая ей глотнуть из бутылки.

Потом он глубокомысленно заглянул в горлышко, немного подумал и тоже глотнул.

— Папа! — закричал Макс. — Что ты делаешь! И… и Белло… почему… что случилось? Почему господин Белло опять стал собакой?

Белло спрыгнул с тахты, пошатываясь, подошел к Максу, встал на задние лапы, положил передние ему на плечи и попытался облизать лицо.

— Прекрати, господин Белло! То есть я хотел сказать, Белло! — воскликнул Макс. — Как это ты опять стал собакой?

— Макс, садись рядом со мной. Не огорчайся. Случилось то, что должно было случиться, — сказал отец. — Действие эликсира, видимо, со временем ослабевает.

— Бедняга Белло! — Макс погладил пса.

Тот положил голову на колени мальчика и грустно поглядел ему в глаза.

Макс спросил:

• Предыдущая
• 22/29
• Следующая