Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы - Маккей Чарльз - Страница 6

Двое рассудительных, спокойных и философски настроенных литераторов, месье де ла Мотт и аббат Терразон, поздравили друг друга с тем, что хотя бы они остались в стороне от странного слепого увлечения. Несколькими днями позже, когда достопочтенный аббат выходил из «Отель-де-Суассон», куда он приходил купить акции Миссисипской компании, он увидел не кого иного, как своего друга ла Мотта, входившего внутрь с той же целью. «Ба! – сказал, улыбаясь, аббат. – Это вы?» «Да, – сказал ла Мотт, протискиваясь мимо того так быстро, как только мог. – А неужели это вы?» При следующей встрече двое ученых мужей разговаривали о философии, о науке и о религии, но ни тот, ни другой долго не осмеливались произнести хоть слово о Миссисипской компании. Наконец, когда это произошло, они сошлись на том, что никто и никогда не должен от чего бы то ни было зарекаться и что нет такого безрассудства, от которого был бы застрахован даже умный человек.

Тем временем Ло, этот новый Плутос, вдруг стал самой важной особой в государстве. Придворные забыли о вестибюлях регента. Пэры, судьи и епископы устремились в «Отель-де-Суассон»; офицеров армии и флота, титулованных светских дам и всех, кто в силу унаследованного дворянского титула или высокого служебного положения мог претендовать на первенство, можно было встретить в его вестибюлях, где они ждали своей очереди, с тем чтобы подать прошение о получении доли акционерного капитала Индийской компании. Претендентов было столько, что Ло не мог принять даже десятую их часть, и для получения доступа к нему использовались любые уловки, какие могла подсказать человеческая изобретательность. Пэры, чье звание было бы оскорблено, заставь их регент ждать приема полчаса, были готовы шесть часов ожидать возможности встретиться с месье Ло. Претенденты платили его слугам гигантские суммы, дабы те просто объявляли их имена. С той же целью женщины-аристократки пользовались обольстительностью своих улыбок; но многие из них приходили день за днем в течение двух недель, прежде чем добивались аудиенции. Когда Ло принимал то или иное приглашение, его зачастую окружало такое количество женщин, каждая из которых просила внести ее имя в списки держателей акций нового выпуска, что ему, несмотря на его известную и привычную галантность, приходилось отражать их натиск par force[23]. Люди прибегали к самым нелепым ухищрениям, дабы получить возможность поговорить с ним. Одна дама, тщетно прилагавшая к этому усилия в течение нескольких дней, в отчаянии отказалась от любых попыток встретиться с ним в его доме, но строго-настрого приказала своему кучеру смотреть в оба всякий раз, когда она едет в карете по улице, и, если он увидит идущего г-на Ло, налететь на столб и опрокинуть карету. Кучер обещал повиноваться, и дама непрестанно колесила по городу три дня, в душе моля Бога дать ей счастливый шанс опрокинуться. Наконец она заметила издалека г-на Ло и, оттянув занавеску, закричала кучеру: «Опрокидывай сейчас же! Бога ради, опрокидывай!» Кучер налетел на столб, женщина завизжала, карета опрокинулась, и Ло, ставший свидетелем несчастного случая, поспешил к месту происшествия для оказания помощи. Хитрая дама была препровождена в «Отель-де-Суассон», где она вскоре сочла благоразумным оправиться от испуга и, извинившись перед г-ном Ло, призналась в своей уловке. Ло улыбнулся и вписал ее в свой реестр как покупательницу некоторого количества акций Индийской компании. В другой раз некая мадам де Буша, узнав, что г-н Ло обедает в конкретном доме, приехала туда в своей карете и объявила пожарную тревогу. Вся компания, включая Ло, бросилась из-за стола, но последний, увидев, что какая-то женщина со всех ног вбежала в дом и устремляется прямо к нему, в то время как все остальные поспешно выбегают наружу, заподозрил обман и удалился в другом направлении.

В книгах приводится множество других анекдотичных эпизодов, от которых, даже если они и слегка приукрашены, все же не стоит открещиваться, ибо они передают атмосферу того необычайного времени[24]. Однажды в присутствии д’Аржансона, аббата Дюбуа и некоторых других персон регент сказал, что очень хочет поручить какой-нибудь даме, титулом не ниже герцогини, прислуживать его дочери в Модене. «Но, – добавил он, – я не знаю наверняка, где такую найти». «Да нет же! – ответил ему кто-то с притворным удивлением. – Я могу сказать вам, где искать всех герцогинь Франции: вам просто нужно пойти к месье Ло, и вы увидите их всех в его вестибюле».

Месье де Ширак, знаменитый врач, купил акции в неудачное время и очень хотел их продать. Курс акций между тем продолжал падать два или три дня, что его не на шутку встревожило. Врач напряженно думал над этой неурядицей, когда его внезапно вызвали к одной даме, почувствовавшей недомогание. Он приехал, его проводили наверх, и он пощупал у женщины пульс. «Он падает! Он падает! Господи милосердный, он непрерывно падает!» – произнес он с задумчивым видом, а женщина, услыхав это, тревожно взглянула ему в глаза. «О, месье де Ширак, – сказала она, вставая с постели и вызывая колокольчиком прислугу, – я умираю! Я умираю! Он падает! Он падает! Он падает!» «Что падает?!» – спросил изумленный доктор. «Мой пульс! Мой пульс! – сказала женщина. – Должно быть, я умираю». «Не бойтесь, дорогая мадам, – сказал месье де Ширак. – Я говорил о курсе акций. Дело в том, что мне ужасно не повезло, и я так расстроен, что едва ли понимал, чтó говорю».

Однажды цена акций поднялась на 10–20 % в течение нескольких часов, и многие люди скромного общественного положения, вставшие утром с постели бедняками, улеглись спать богачами. Один держатель большого пакета акций, заболев, послал слугу продать двести пятьдесят акций по восемь тысяч ливров каждую – по котировке на тот момент. Слуга ушел и по прибытии в «Жарден-де-Суассон» обнаружил, что за это время цена возросла до десяти тысяч ливров. Разницу в две тысячи ливров, помноженную на двадцать акций, то есть 500 тысяч ливров (20 тысяч фунтов стерлингов), он хладнокровно прикарманил и, вернув остаток хозяину, в тот же вечер уехал в другую страну. Кучер Ло за очень короткое время нажил сумму, достаточную для изготовления собственной кареты, и попросил разрешения оставить службу. Ло, ценивший этого человека, попросил его в качестве одолжения перед уходом подыскать себе замену, столь же хорошую, сколь и он сам. Кучер дал согласие, вечером привел двух своих бывших друзей и попросил г-на Ло выбрать одного из них; другого он собирался оставить для себя. Кухаркам-горничным и ливрейным лакеям время от времени улыбалась удача, и они, будучи вне себя от гордости за свое легко нажитое благосостояние, делали нелепейшие ошибки. Смешав язык и манеры своего прежнего сословия с пышным убранством нынешнего, они стали постоянными объектами жалости сочувствующих, презрения черствых и насмешек всех без исключения. Но глупость и низость знати были еще более отвратительны. Презренную алчность, заразившую целое общество, в полной мере демонстрирует один пример, приведенный герцогом де Сен-Симоном. Человек по имени Андре, бесхарактерный и необразованный, путем серии своевременных спекуляций с Миссисипскими ценными бумагами нажил громадное богатство за невероятно малый промежуток времени. Как пишет Сен-Симон, «он скопил золотые горы». Разбогатев, он устыдился низости своего происхождения и возжелал всех атрибутов дворянства. У него была дочь, ребенок трех лет от роду, и он предложил аристократическому, но обедневшему семейству д’Уаз заключить соглашение, согласно которому означенное дитя должно было в будущем при определенных условиях выйти замуж за одного из членов этой семьи. Маркиз д’Уаз, к своему стыду, дал на это согласие и пообещал жениться на ней сам по достижении ею двенадцатилетнего возраста, если ее отец выплатит ему сто тысяч крон и будет выплачивать по двадцать тысяч ливров ежегодно вплоть до бракосочетания. Самому маркизу шел тридцать третий год. Эта позорная сделка была должным образом подписана и скреплена печатью, и спекулянт дополнительно согласился оставить в день свадьбы за дочерью приданое в несколько миллионов ливров. Герцог Бранкасский, глава семейства, был не только в курсе соглашения, но и его полноправным участником. Сен-Симон, трактуя данный случай легкомысленно и считая его невинным курьезом, добавляет, что «люди не обошлись без порицаний сего прелестного брака», и далее сообщает, что «несколькими месяцами позже проект потерпел крах из-за ниспровержения Ло и разорения честолюбивого месье Андре». Представляется, однако, что благородному семейству так и не достало честности вернуть 100 000 крон.