Затерянный мир - Колфер Йон - Страница 11
- Предыдущая
- 11/68
- Следующая
Да, той ночью ему приснился чудесный сон… Но проснулся он все тем же бесенком. Хотя, строго говоря, видел он этот сон вовсе не ночью. Небо над Гибрасом всегда красное, как на рассвете. Однако Номер Первый, сроду не видевший настоящих ночей, привык считать ночью то время, когда отдыхал.
Бесенок Номер Один наспех оделся и выбежал в коридор, чтобы осмотреть себя в зеркале – вдруг, пока он спал, с ним все-таки произошла трансформация? Увы, он ничуть не изменился. Все то же жалкое создание… Бесенок на все сто процентов.
– Гр-р, – зарычал он на свое изображение.
Но это не произвело ни малейшего впечатления даже на Номера Первого в зеркале. А тот, кто не может испугать себя, не напугает никого и годится только на то, чтобы перепеленывать бесенят-младенцев.
Впрочем, судя по отражению, кое-какие признаки большого будущего у Бесенка Номер Один имелись. Например, структура скелета у него была как у настоящего демона. А ростом он был аж с овцу. Если она сядет по-собачьи. Сквозь серую, как лунная пыль, кожу тут и там прорезались прочные чешуйки. Витиеватые кроваво-красные руны спиралью вились по груди, поднимались по шее на затылок и заканчивались на лбу. А еще Номер Первый гордился своими поразительно яркими оранжевыми зрачками и породистым волевым подбородком (то есть это он сам считал свой подбородок волевым; другие говорили, что у него просто прикус неправильный). У него были две руки, чуть длиннее, чем у человека десяти лет от роду, и две ноги – чуть короче, чем у упомянутого человека. По четыре пальца на руках и ногах. То есть с конечностями все было в порядке. Имелся еще хвост, скорее обрубок, идеально подходящий для рытья ям во время охоты на личинок. В общем, Номер Первый был типичным бесенком. Если не считать одной мелочи: он был самым старым бесенком на Гибрасе. Ему стукнуло аж четырнадцать лет. То есть не совсем «стукнуло». Трудно определить точный возраст на острове, где царит вечный рассвет. Колдуны называют рассвет часом силы. Вернее, называли, до того как сгинули в ледяной бездне космоса. Час силы. Круто, ничего не скажешь.
В коридор вышел демон Хэдли Шрайвлингтон Бассет. Тяжело топая по кафельному полу, он побрел в умывальную. Бассет был на шесть месяцев моложе Номера Первого, но тем не менее уже стал взрослым. У него были внушительные спиральные рога и раздвоенные… нет, уже расчетверенные! – заостренные уши. Хэдли очень гордился своей взрослой внешностью и не упускал случая позадаваться перед бесенятами. Вообще-то демонам не положено ночевать в общежитии бесенят, но Бассет не торопился переселяться отсюда.
– Привет, бесенок! – рявкнул он, звонко шлепнув Номера Первого полотенцем по заднице. – Ну что, взрослеть-то собираешься или как? Может, тебя нужно разозлить как следует?
Бесенку Номер Один было больно, но он не разозлился. Только разволновался. Он всегда волновался, по поводу и без. В этом была его главная проблема.
Надо менять тему, и быстро, понял он.
– Доброе утро, Бассет. Красивые уши.
– Я знаю, – сказал Хэдли, по очереди ощупывая их. – Уже четыре кончика, и, кажется, появляется пятый. У самого Аббота всего шесть кончиков на ушах.
Леон Аббот, герой Гибраса. Самопровозглашенный спаситель демонов.
Хэдли еще раз шлепнул Номера Первого полотенцем.
– Бесенок, ну зачем ты вообще смотришься в зеркало? Для тебя ведь это такая мука! Даже мне больно смотреть на тебя, стоящего перед зеркалом.
Он подбоченился, откинул голову и расхохотался. Очень эффектно. Он был похож на актера, репетирующего за кулисами номер.
– Э-э… Бассет… На тебе нет ни одного серебряного украшения, – осмелился заметить Номер Первый.
Шрайвлингтон Бассет подавился смехом, вместо раскатистого хохота из его глотки вырвалось сдавленное кряканье, и он помчался по коридору, потеряв всякий интерес к издевательствам. Как правило, Номер Первый не испытывал никакого удовольствия, пугая кого-либо до полусмерти. Он обычно никого и не пугал. Однако в случае с Бассетом поступился принципами. Для бесенят и демонов серебро – не просто дань моде. Отсутствие украшений грозило им гибелью, а то и хуже. Вечными муками. Правда, все это относилось только к тем, кто находился рядом с кратером вулкана, но Бассет с перепугу об этом не вспомнил.
Номер Первый юркнул обратно в спальню старших бесенят, надеясь, что соседи по комнате все еще храпят. Увы, нет. Они уже протирали глаза и искали мишень для своих ежедневных насмешек, и такой мишенью, разумеется, был Номер Первый. Он был самым старым в спальне – никому еще не удавалось дожить до четырнадцати лет и не трансформироваться. Дошло до того, что его стали считать чем-то вроде непременной комнатной принадлежности. Когда он спал, его ноги торчали в проходе, а одеяло едва прикрывало спиральные лунные узоры на его груди.
– Эй, Коротышка, – окликнул его один из бесенят. – Может быть, ты сегодня трансформируешься, как считаешь? Или скорее у меня под мышками вырастут розовенькие цветочки?
– Завтра проверю твои подмышки, – сказал другой и захихикал.
Снова насмешки. На этот раз от пары двенадцатилетних бесенят, чьи мышцы раздулись настолько, словно задиры собирались трансформироваться нынче же утром, еще до начала занятий. Впрочем, они были правы. Самому Номеру Первому тоже больше верилось в появление розовых цветочков.
Коротышка было его обидным прозвищем. Бесенятам не положено иметь имена. Вот когда они трансформируются и превратятся в демонов – их нарекут, взяв имена из священных текстов. А до тех пор Номеру Первому предстояло оставаться Номером Первым. Или Коротышкой.
Он дружелюбно улыбнулся. Не стоило настраивать против себя соседей по спальне. Сегодня они были куда меньше его, но завтра могли стать очень большими.
– У меня уже мышцы так и прут, – объявил он, напрягая бицепсы. – Это должно случиться сегодня.
Его соседи по комнате не находили себе места, предвкушая, как не сегодня завтра навсегда покинут эти стены. Скоро они станут демонами, им предоставят приличное жилище, и любые запреты на Гибрасе перестанут для них существовать.
– Что мы ненавидим? – выкрикнул один бесенок.
– Людей! – хором грянули остальные.
И они минуту-другую воинственно выли, обратив рыльца к потолку. Номер Первый присоединился к ним, но без воодушевления.
«Неправильно. Надо говорить не «что мы ненавидим», – думал он, – а «кого».
Впрочем, сейчас лучше было не заострять на этом внимание.
Иногда Номер Первый очень сожалел о том, что не знал своей матери. Это чувство считалось не подобающим демону, поэтому он держал его в тайне. Демоны рождаются равными и достигают чего-либо в жизни только благодаря своим когтям и клыкам. Как только самка откладывает яйцо, его помещают для созревания в обогащенную минералами грязь. Бесенята не знают своих родителей и считают семьей всех демонов.
Но иногда, когда ему становилось особенно горько и одиноко, Номер Первый по пути в школу с тоской смотрел на женскую половину лагеря и гадал, кто же произвел его на свет.
Была одна демонесса с таким же красноватым оттенком кожи, как у него, и добрым лицом. Она часто улыбалась ему из-за стены. Однажды Номер Первый понял, что она пытается высмотреть своего сына, и стал улыбаться ей в ответ. С тех пор они оба могли притворяться, что нашли друг друга.
Номер Первый никогда не испытывал чувства общности. Он отчаянно жаждал дожить до того времени, когда он, проснувшись, точно будет знать, что ждет его впереди. Такой день пока не наступил и вряд ли наступит, пока они все живут в Чистилище. Ничего не изменится. Не может измениться. Нет, не совсем так. Может сделаться еще хуже.
Школа бесенят представляла собой низкое каменное здание с плохой вентиляцией и почти без освещения. Идеальные условия для большинства бесенят. В зловонии и рядом с коптящим пламенем они почему-то чувствовали себя обиженными на всех и воинственными.
А Номер Первый тосковал по свету и свежему воздуху. Он был не таким, как все, своего рода совершенно новым румбом компаса. Или, наоборот, старым. Номеру Первому часто казалось, что он мог бы стать колдуном. С тех пор как племя демонов покинуло время, в нем ни разу не появлялось колдунов. Может быть, он станет первым? Может быть, именно поэтому ему все видится иначе, не так, как другим? Номер Первый попытался обсудить эту теорию с магистром Роули, но учитель только треснул его по ушной впадине и послал копать личинок.
- Предыдущая
- 11/68
- Следующая
