Маршал Тухачевский - Коллектив авторов - Страница 45

• Предыдущая
• 45/56
• Следующая

Михаил Николаевич не выносил шаблона в боевой подготовке войск, не терпел бездумности командиров, не позволял им ставить задачи подчиненным без учета возможностей противника.

Тухачевский умел охватить своим влиянием весь округ целиком, от окружных управлений до роты. Именно до роты! В ротах он проводил многие часы, а то и дни. Учил людей, и сам учился у них.

При всем том Михаил Николаевич крайне отрицательно относился к управлению войсками через голову их непосредственных начальников, сурово порицал командиров, которые, не зная обстановки, фактически навязывали свое решение нижестоящим начальникам. Он справедливо считал, что при этом с подчиненных снимается моральная ответственность за выполнение задачи.

Проявляя исключительное внимание к обучению и воспитанию высшего командного состава, Тухачевский никогда не упускал из виду и командиров частей, и командиров подразделений. Однажды он приехал в Псков, где проводились тактические занятия в масштабе полка. Методика была невысока. Командиры батальонов и полка, видя ошибки отделенного, даже не пытались их исправить.

Михаил Николаевич воспринял это очень близко к сердцу. Он собрал методистов, лично отработал с ними несколько летучек на ящике с песком и на местности. Потом собрал командиров соединений и заставил их самих командовать отделениями и взводами. Картина получилась далеко не отрадная. И тогда-то взялись за дело методисты.

На разборе занятий Михаил Николаевич упрекнул командиров соединений за бесшабашное отношение к методике обучения войск:

– Если вы сами толком не знаете, как это делается, то, конечно, не в состоянии будете грамотно руководить боевой подготовкой. Тут уж никто не исправит ошибку подчиненного, и постепенно она укореняется. Не будучи мастером своего дела, отличным методистом, нельзя руководить обучением войск.

Вот как решительно ставил вопрос Тухачевский. А через некоторое время я увидел рукопись, содержащую методические указания по подготовке отделения. Она принадлежала перу Михаила Николаевича.

Так работал, учил, воспитывал командный состав и готовил войска к грядущим боям командующий Ленинградским округом М. Н. Тухачевский. В моих беглых заметках не перечислено и десятой доли того, что было сделано им в Ленинграде. Но и они, вероятно, дают некоторое представление об этом выдающемся военачальнике, верном коммунисте-ленинце.

Как и все военные специалисты моего поколения, я много слышал о М. Н. Тухачевском, не раз его видал, читал его книги и статьи, разбирал в академии и в Военно-научном обществе его операции. Лично же познакомился с ним только в январе 1927 года.

Мне довелось тогда возглавлять временную строительную комиссию № 37, занимавшуюся переоборудованием Бачмановского завода сельскохозяйственных машин в Центральные артиллерийские мастерские (ЦАМ). Вместе с главным инженером этой комиссии П. М. Никифоровым и начальником ЦАМ Н. И. Сафоновым меня вызвали на совещание в Штаб РККА. Проводил его сам начальник штаба М. Н. Тухачевский.

Михаил Николаевич очень убедительно говорил о значении техники в современной войне и необходимости гармонического развития всех родов войск на основе единой военной доктрины. Он нарисовал яркую картину предстоящего в самом недалеком будущем бурного роста авиации, танков, моторостроения, химии, радиосвязи. Потом стал развивать мысль о Едином научно-техническом центре Красной Армии. По мнению Тухачевского, такой центр должен был обеспечить конструирование, испытание и всестороннее развитие военной техники. Одновременно ему надлежало стать базой для обучения слушателей и научной работы преподавателей Единой военной академии (ЕВА). Создаваемые нами Центральные артиллерийские мастерские с их многочисленными цехами (танковым, броневым, автомобильным, пулеметным, прожекторным, связи и др.) рассматривались как одна из клеточек этого могучего организма.

Для большинства участников совещания, в том числе и для меня, идея, высказанная М. Н. Тухачевским, оказалась совершенно неожиданной. Тем не менее она захватила всех нас. Мы ее горячо поддержали.

И вот в конце февраля 1927 года группа высшего командного состава во главе с М. Н. Тухачевским прибыла к нам для ознакомления на месте с будущими Центральными артиллерийскими мастерскими. В течение трех дней я сопровождал Михаила Николаевича по всем объектам стройки, и он произвел на меня неизгладимое впечатление. Тухачевский моментально схватывал существо сложных специальных вопросов, держался очень скромно, был мягок в обращении с людьми, но тверд в решениях.

В дальнейшем, однако, вопрос о создании Единого научно-технического центра оказался отложенным на неопределенное время, а потом и вовсе предан забвению, хотя целесообразность его никем не ставилась тогда под сомнение.

Следующая моя встреча с М. Н. Тухачевским состоялась в Ленинграде осенью 1930 года. Я в то время ведал инженерной службой Черноморского флота и состоял членом комиссии РККА по фортификационным опытам. В Ленинград прибыл в командировку и опять-таки неожиданно был приглашен к Тухачевскому, теперь уже командующему войсками ЛВО.

Михаил Николаевич поначалу завел речь о сопротивляемости артиллерийскому огню опытных пулеметных долговременных огневых точек (дотов), затем перешел к главному вопросу нашей встречи – взаимодействию сухопутных войск и флота в условиях Прибалтийского театра.

Тухачевский обстоятельно анализировал особенности обстановки, не скрывая своей озабоченности тем, что почти вплотную к Ленинграду примыкает государственная граница, и проявлял большой интерес к опыту взаимодействия армейцев с моряками Черноморского флота. Я, как мог, подробно ответил на все его вопросы.

Выслушав меня, Михаил Николаевич задумчиво покачал головой:

– На Балтике обстановка сложнее и требует значительно более многосторонней боевой подготовки как войск, так и флота.

Он повел речь о сухопутно-морской коммуникации для войск, которые могут быть втянуты в боевые действия на островах Моонзунда. Такая коммуникация, по его мысли, должна была состоять из системы перегрузочных баз с берега на суда и с судов на берег.

Как обычно, Михаил Николаевич откровенно делился своими соображениями и внимательно выслушивал собеседника. В конце полуторачасовой беседы он поблагодарил меня и вдруг спросил, не соглашусь ли я перейти на должность начальника инженеров ЛВО.

Я ответил, что готов служить под его руководством, но напомнил, что сие зависит не только от меня. Тухачевский ничего не ответил на это. Однако очень скоро я был переведен в Ленинград и назначен на должность начальника инженерного факультета Военно-технической академии имени Ф. Э. Дзержинского.

Военно-техническая академия имени Дзержинского в ту пору далеко не удовлетворяла все возрастающую потребность Красной Армии и Флота в технических и особенно командных кадрах. Для кардинального изменения всей ее деятельности в 1931 году во главе этого старейшего военно-учебного заведения был поставлен незаурядный человек А. И. Седякин.

Он был большим почитателем таланта Тухачевского и о всех указаниях, полученных от Михаила Николаевича, тотчас же информировал начальствующий состав академии. Суть этих указаний вкратце сводилась к следующему: решительно повысить оперативно-тактическую подготовку слушателей и преподавателей; немедленно выделить на факультетах командную специальность; расширить контингента слушателей всех специальностей; улучшить подготовку адъюнктов, развернуть научную и конструкторскую работу профессорско-преподавательского состава; оснастить академию новыми средствами вооружения, переоборудовать на современный лад все ее лаборатории.

Как видно, мысль о создании Единой военной академии все еще не оставляла Михаила Николаевича, и нашу реорганизацию он, несомненно, подчинял этой цели.

Указания Тухачевского энергично проводились в жизнь. Создавались новые отделения на факультетах, осуществлялся дополнительный набор слушателей, пополнялся состав преподавателей, широко развернулась научная и проектно-конструкторская работа.

• Предыдущая
• 45/56
• Следующая