Маршал Тухачевский - Коллектив авторов - Страница 50

• Предыдущая
• 50/56
• Следующая

– Нам непременно доведется услышать о великой славе Шостаковича.

Первая опера Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» не понравилась Сталину. В «Правде» была напечатана статья, беспощадно критиковавшая ее автора. Однако Тухачевский не изменил своего восторженного отношения ни к опере, ни к Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу. Наоборот, он всячески старался поддержать, подбодрить Шостаковича в те нелегкие для композитора дни.

Человек разносторонних знаний и высокой культуры, М. Н. Тухачевский всегда, однако, оставался прежде всего военным. Военным насквозь! О чем бы ни шла речь, его мысль, как стрелка компаса, постоянно обращалась к армии, к ее судьбам и интересам. Вспоминается, как примерно году в двадцать восьмом за праздничным обедом Михаил Николаевич обратился вдруг к своему соседу, известному изобретателю-артиллеристу Леониду Васильевичу Курчевскому, с просьбой подумать о возможности создания безоткатной пушки для самолетов.

– Вы понимаете, как это усилит нашу авиацию, какие возможности откроет перед ней! – горячо говорил Тухачевский.

А спустя несколько лет в сходной обстановке я стал невольным свидетелем спора Михаила Николаевича с другим крупным военачальником, позволившим себе пренебрежительно отозваться о Циолковском и его проектах.

– Нет, – страстно возражал Тухачевский, – я верю в идеи Циолковского, считаю, что им принадлежит блестящее будущее. Нам не грех уже сейчас поинтересоваться, не применимы ли эти идеи и его ракеты для армейских нужд…

Маршал Тухачевский пользовался огромным авторитетом в армии, его любил весь советский народ. Даже враги отдавали должное Михаилу Николаевичу Тухачевскому, признавая его выдающийся талант полководца и блестящие организаторские способности. Совсем недавно во французском словаре Ляруса я с гордостью прочитал о Тухачевском как об одном из фактических создателей Красной Армии.

Лично у меня никогда не было веры в гнусные наговоры на М. Н. Тухачевского. Не верил в это и его близкий друг Д. Д. Шостакович. 25 сентября 1956 года, в день пятидесятилетия этого всемирно известного ныне композитора, среди многочисленных тостов и поздравлений я передал ему свой тридцатилетней давности разговор с Михаилом Николаевичем в автомобиле на Арбате. Дмитрий Дмитриевич обнял меня, на глазах навернулись слезы.

– Как хорошо, что вы вспомнили о нем!..

В порыве искренности я попросил Дмитрия Дмитриевича запечатлеть память о нашем общем друге в музыке, которую он так любил.

– Замечательная мысль, – согласился Шостакович. – Обязательно напишу о нем.

Льщу себя надеждой, что обещание это не забудется.

Имя Тухачевского знакомо мне с первых лет революции, но лично я встретился с Михаилом Николаевичем только в 1936 году в Лондоне.

В январе того года умер английский король Георг V. Ему были устроены торжественные похороны. На эту церемонию прибыли из разных стран короли, министры, военные. Присутствовала и делегация Советского Союза, состоявшая из трех человек: Народного комиссара иностранных дел М. М. Литвинова (глава делегации), маршала М. Н. Тухачевского, представлявшего Красную Армию, и автора этих строк, в то время советского посла в Англии.

Чтобы современному читателю было понятно значение визита М. М. Литвинова и М. Н. Тухачевского в Лондон, следует сказать несколько слов о советско-английских отношениях того времени, и в частности отношениях по военной линии. Я подчеркиваю «по военной линии», потому что эти отношения несколько отличались от англо-советских отношений вообще, которые к началу 1936 года могли характеризоваться как спокойные и нормальные. В области же военной дело обстояло несколько иначе, ибо в руководстве британского военного ведомства засели твердолобые и узколобые догматики, сторонники английской военной традиции.

Когда в феврале 1924 года лейбористское правительство Макдональда установило с СССР дипломатические отношения и в Лондоне появилось первое советское полпредство, в нем не имелось военного атташе. В мае 1927 года, после бандитского налета на Аркос,[39] консервативное правительство Болдуина разорвало отношения с СССР, и восстановились они лишь к концу 1929 года, когда к власти опять пришли лейбористы. Но тут произошла весьма странная история.

Военное ведомство СССР назначило в Лондон своего атташе. Британский посол в Москве сэр Эсмонд Овий выдал ему визу. Однако, когда все приготовления к отъезду были уже закончены и военному атташе оставалось только сесть в поезд, сэр Эсмонд Овий вдруг довел до сведения Советского правительства, что британская сторона не заинтересована в обмене военными представителями.

В чем дело?

Единственное объяснение сводилось к следующему: лейбористское правительство и английское министерство иностранных дел не возражали бы против обмена военными атташе, по британское министерство обороны не хочет видеть в Лондоне официального представителя Красной Армии, не желает «признавать» Советские Вооруженные Силы.

Прибыв в Лондон в качестве советского посла в октябре 1932 года, я сразу же стал принимать меры к урегулированию вопроса об обмене между обеими странами военными атташе. Мои усилия опять натолкнулись на упорное сопротивление «медных касок». Лишь в феврале 1934 года, когда общая атмосфера англо-советских отношений начала смягчаться, британское военное ведомство вынуждено было «пойти на уступки». Между СССР и Англией наконец было заключено соглашение об обмене представителями вооруженных сил.

В конце 1934 или в начале 1935 года в Лондон прибыл первый военный атташе СССР Витовт Казимирович Путна. Человек талантливый и энергичный, он сразу принялся за дело. Но старые традиции постоянно давали себя знать: к советскому атташе относились настороженно. «Медные каски» усиленно искали повод сказать: «Ну, конечно, советский военный атташе – это варвар и невежда».

К сожалению для них, Путна не давал им такого повода. Однако они не теряли надежды, что «проклятый большевик» все-таки где-нибудь оступится.

Такова была обстановка, когда М. Н. Тухачевский приехал на похороны Георга V. Его появление в Лондоне произвело большое впечатление в английских военных и военно-политических кругах. Сама внешность М. Н. Тухачевского не могла не импонировать: высокий, красивый, молодой (подумать только: маршал в 42 года!), с безупречными манерами и отличной выправкой, он оказался полной противоположностью тому, что столько лет твердили о большевистских командирах «медные каски». Наши недоброжелатели пустили даже слух, что приехал-де не Тухачевский, а подставное лицо. Но это было уж слишком нелепо, и антисоветским сплетникам никто не поверил.

Очень большую роль играло то, что Тухачевский умел разговаривать с иностранцами. Он держался с большим достоинством, но без всякой надменности. Это большое искусство, которое не каждому дано. Михаил Николаевич владел им в совершенстве. Часто наблюдая его на различных церемониях и приемах, я просто удивлялся, с каким самообладанием он представлял свою страну и свою армию перед людьми чуждого, капиталистического мира.

Помню его разговор с видным английским генералом Диллом, который одно время был начальником генерального штаба. Главной темой этого разговора оказались воздушные десанты. И не случайно.

В 1935 году я показывал в полпредстве наш фильм о военных маневрах с выброской парашютного десанта и транспортировкой по воздуху автомобилей и арторудий. На демонстрации фильма присутствовали избранные представители политического и военного мира Англии, в том числе генерал Дилл. Фильм вызвал дискуссии и споры. Большинство английских военных – людей заскорузлых и консервативных – отнеслось к нашим маневрам, представлявшим в то время новинку, отрицательно. Они считали десантные операции малополезными и опасными. Генерал Нокс, в свое время бывший английским военным представителем при Колчаке, выразился даже так: «Этот фильм лишний раз подтвердил мое мнение о том, что русские – нация неисправимых мечтателей». Но генерал Дилл был настроен несколько иначе: ему наша новинка определенно нравилась, хотя заявить об этом открыто он не решался.

• Предыдущая
• 50/56
• Следующая