Выбери любимый жанр

Наследник императора - Старшинов Александр - Страница 4


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

4

Центурион встретил удар дакийской «косы» мечом, а сам ударил умбоном, сбивая с ног. Следом колющий удар мечом – под ребра. Второго нападавшего центурион опять встретил клинком, вслед ударил умбоном. Дак успел выставить щит, но на редкость неудачно: щит Приска развернул его и открыл для меча. Мгновенно последовал удар клинка в шею. А далее – даже не взгляд, лишь краешком глаза заметить обстановку и выбрать тактику. Справа – варвары. Слева – толика пустого пространства, чтобы проскользнуть к своим.

Бежать со всех ног!

Очутившись рядом с одним из ауксилариев – упавшим с лошади и раненым, – Приск поднял его рывком и швырнул в просвет между лошадьми. В следующий миг он уже и сам очутился тут же. Варвары ненадолго отступили – то ли ожидали подмогу, то ли перестраивались.

– Сколько их? – спросил Приск легата.

Тот сумел усидеть на сером жеребце, хотя тот был уже дважды ранен. Но всадник со своим скакуном сросся намертво.

– Живых даков осталось пять десятков.

Выходило: даже не военный отряд, а всего лишь разбойничья ватага. Приметили нарядный плащ легата да решили поискать счастья, захватить показавшуюся легкой добычу.

Ауксилариев первоначально было тридцать. Приск себя почитал за целый контуберний[17]. Немного завышенная оценка, но пока что она оправдывалась. Бездоспешных варваров римляне легко доставали мечами, но коварные даки приноровились падать на колени и рубить фальксами ноги лошадям. Ржание раненых животных неслось отовсюду. От этих криков, почти человеческих, полных муки, мороз продирал по коже. После того как даки отступили, раненых животных прирезали, и их туши легли еще теплым остывающим валом перед уцелевшими всадниками.

– Что будем делать? – спросил легат.

Приск не успел ответить – даки вновь ринулись в атаку. В этот раз – плотной массой, практически со всех сторон. Но – отметил про себя Приск – подмоги они не дождались. Первый залп дротиков в этот раз почти не причинил варварам вреда – нападавшие прикрылись щитами. Потом пошла рукопашная. Пока ряд пеших римлян сдерживал даков, всадники с высоты коней кололи их копьями. Несколько раненых и прислуга, забравшись на крыши повозок, обстреливали нападавших с высоты. Были бы нападавшие римлянами – построились бы черепахой, закрывшись от жалящих дротиков и копий, но варвары просто перли вперед, рассчитывая задавить массой.

В конце концов, так и не сумев прорвать строй и пробиться к повозками, даки вновь отступили к придорожным кустам. Достать их теперь не было никакой возможности. Хуже того – у римлян закончились дротики. Даже запасные колчаны, что везли в обозе, и те успели почти все расстрелять, осталось не больше десятка.

– Они ждут подкрепления, – решил Приск. – И если дождутся – нам конец.

Лонгин кивнул, соглашаясь.

– Что предлагаешь? – спросил легат.

– Останемся на месте – погибнем. Надо атаковать.

– Что?

– Прорываться вперед. Поваленное дерево впереди не даст проехать повозкам. Придется всё бросить.

– Я не могу.

– Возьми самое ценное. Только быстро. Выпрягаем мулов, две повозки сталкиваем влево – две другие вправо и поскачем вперед. Резвый мой удрал – не видать. Значит, прорвемся. Слуги сядут на мулов. Решайся!

Лонгин оглянулся – лишь на миг, чтобы скользнуть взглядом по придорожным зарослям. Потом повернулся к Асклепию, что притулился за деревянной обивкой первой повозки.

– Выпрягаем мулов! – отдал приказ легат.

* * *

Дальнейшее снилось Приску потом не раз в различных вариантах – то повозки загорались, едва громоздкие деревянные дуры начинали сталкивать к обочине, а даки выскакивали из засады, прежде чем римляне успевали что-то предпринять, и обстреливали вспыхивающими в полете стрелами. Роем взмывали стрелы, ауксиларии падали, Приск с Лонгином оставались одни – в цепких лапах подоспевших неведомо откуда незнакомых личностей в длинных льняных рубахах. Связанные, римляне не могли пошевелиться и даже кричать не могли, потому что рот каждого стягивала веревочная узда.

Просыпаясь, Приск с трудом восстанавливал картину реальную – будто складывал черепки разбитой амфоры. Но нескольким осколкам всякий раз не находилось подходящего места.

Слуги выпрягли мулов быстро и, почти не мешкая, столкнули повозки – будто приглашали варваров за добычей. А потом весь отряд устремился вперед. Приску отдали кобылу одного из погибших ауксилариев – не молодую, но послушную животину. Несколько человек, оставшихся без лошадей, посадили на мулов из повозок или за спины товарищам.

И пошли на прорыв. Расчет Приска оправдался – отряд варваров не страдал излишней дисциплиной. Увидев брошенные повозки (из одной как бы случайно выпала корзина, покатились в пыль серебряные и бронзовые кубки), самые нетерпеливые из нападавших ринулись грабить, начисто позабыв, что живая добыча ускользает из тенет.

Впрочем, бегство не напоминало простую скачку – десяток варваров все же попытался задержать римлян, но безлошадный статус нападавших сыграл на руку легату и его спутникам. Из римлян из прорыва не вышли двое – остальные, не пострадав или отделавшись царапинами, сумели не только уцелеть, но и увезти мешки, названные легатом ценнейшими.

Сам Приск, опять же очутившийся на острие прорыва, прикончил одного из нападавших и сбил с ног второго.

Однако этот первый прорыв не решил дела – не проскакал отряд и четверти часа, как им наперерез из зарослей вновь выскочили даки.

– Не останавливаться! – заорал легат так страшно, что глаза налились кровью, а на лбу вздулись жилы. – Вперед!

Приск скакал слева от легата и старался не оглядываться – потому не ведал, что творилось позади, и остался ли вообще кто-то из конвоя. Это не имело значения. Главное – навстречу бежали все новые и новые даки. Приск отпустил узду полностью, щит повесил на круп кобылы, в левую руку схватил фалькс (когда и как это произошло – не мог вспомнить). Теперь каждого, кто оказывался на расстоянии удара, центурион успокаивал навсегда. Поддевал фальксом щиты, вырывая их из рук; вспаривал животы, выворачивал ребра наружу. При каждом ударе левая рука отдавалась старой глухой болью, но меч держала твердо. В десницу центурион взял спату – и если кто пытался вклиниться между центурионом и легатом – времени пожалеть об этом у него не оставалось. Когда еще через четверть часа они остановились, Приску показалось, что обе руки у него деревянные, и чудовищная боль начала сводить плечи – хоть кричи.

– Клянусь Марсом, такого я еще не видел, – признался легат. – Как тебе удалось проделать такое?

– Я много тренировался с фальксом, придумывал, как отразить удары дакийской косы. И вот надумал… это…

Центурион оглянулся. Как ни странно, они потеряли во второй схватке только троих, да среди раненых прибавилось двое. Однако останавливаться было рано – даки, насытившись грабежом, вполне могли устремиться в погоню.

Проскакав около мили, центурион заметил впереди стоящего у обочины жеребца: это его Резвый, выдохнувшись после скачки, пытался щипать траву, но мешали жесткие удила.

– Ты отличный вояка, центурион, – заметил Лонгин, когда Приск вернулся к отряду, пересев на Резвого (центурион привязался к строптивому жеребцу и не хотел менять его на другого скакуна). – Но вот чем тебе точно надо заняться – так это верховой ездой.

– Да, как только будет время…

– Раньше, чем ты думаешь. Завтра остановимся на почтовой станции. Я останусь. А ты поскачешь вперед – предупредить трибуна[18] Марка Требония о том, что я прибываю.

– Зачем? – не сразу понял Приск.

– Пусть подготовится к моему приезду. Не люблю являться нежданным гостем к друзьям. Что хорошего, если ты зайдешь в дом, а хозяин пьян, хозяйка с любовником, а рабы обжираются в хозяйском триклинии[19]?

Лонгин похлопал центуриона по плечу, давая понять, что знает о положении дел в Дробете и так. Некое панибратство, порой демонстративное, удивляло в Лонгине. Однако Приск не сомневался, что в нужный момент легат сумеет обозначить расстояние между собой и подчиненными. Молодому же центуриону льстило такое почти дружеское отношение, тем более что по происхождению они были ровней – вот только отцу Приска «повезло» угодить в немилость Домициана. Теперь Судьба одаривала сына «врага народа»[20] шансом на удачу, только рядом с удачей холодной тенью, не отставая, шагала смертельная опасность.

вернуться

17

Контуберний – отряд из восьми человек.

вернуться

18

Военный трибун – старший офицер. В легионе их было шесть. Гарнизоном в небольшой крепости обычно командовал военный трибун.

вернуться

19

Триклиний – столовая.

вернуться

20

Римский политический термин.

4
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело