Хроники Дангора. Книга 1 - Вязовский Алексей - Страница 4

Во сне ко мне пришел Бог. Как я узнал, что это Бог? В его глазах была вечность, телом был Млечный путь, а голосом — звук рождения Галактик. Моя душа рванулась к Творцу, отделилась от тела и воспарила над Землей. Я поднимался все выше и выше, пока Земля не превратилась сначала в маленькую голубую горошинку, а потом вообще в точку. Еще мгновение, и родная планета затерялась среди бесчисленных сверкающих звезд. Сначала я не очень испугался, но чем быстрее Космос засасывал мою душу, тем страшнее становилось. Ужас вползал в меня постепенно. Сначала я потерял Бога — вокруг меня был только черный вакуум. Потом мой полет прервался и я завис в мертвящей пустоте."…и была земля безвидна и пуста, и тьма над бездною…" — всплыли в моей памяти строчки из Библии.

Спустя вечность вокруг меня то тут, то там стали появляться и исчезать искры. Ежесекундно рождались и умирали тысячи, сотни тысяч, нет, миллионы оранжевых огоньков. Я присмотрелся и поразился — вакуум кипел! И я кипел вместе с ним. Мое движение возобновилось, но это уже было не полет вверх, а падение вниз. Глупо, конечно про Космос говорить в терминах вверх и низ, но именно так я и ощущал весь процесс. Я мчался как комета, как болид все ускоряясь и ускоряясь. Позади меня сформировался хвост из искр. Я набрал такую скорость, что звезды смазались в светящиеся полосы, сформировав вокруг меня туннель. Туннель мерцал и пульсировал. Ага, а вот и свет в конце виден. Судя по всему, мое путешествие подходит к концу. Но чем ближе я подлетал к свету, тем тревожнее мне становилось. Свет был не светом, а ревущим пламенем! И, о Боже! Я вылетел из туннеля как пуля из ствола ружья и оказался перед циклопическим пылающим псом. Огненное чудовище размером с созвездие ревело и рычало. От его рыка содрогались основы мироздания. Там где, капала слюна, появлялись разрывы в ткани вселенной и черные дыры. Полет-падение еще больше ускорился и я понял, что меня несет в огненную пасть чудовища. Вот значит, как закончится моя жизнь. Душа сгорит и не будет никакого "потом" для меня. Ни посмертия, ни вечной жизни. Даже лопух из моей могилы не вырастит. Вспышка и все. Аннигиляция.

Морда пса скачкообразно приблизилась, чудовище в очередной раз взревело и я влетел в обжигающее пламя.

— Пу инэ боритэс дарита? — испуганный мужской голос проник в мое затуманенное сознание и разбудил меня. Еще толком не проснувшись, я понял, что что-то не так! Очень сильно не так. Мое тело было не мое, звуки и запахи вокруг — сплошь незнакомые. С трудом разлепив веки, я осмотрелся. Еще ночь, но рассвет близок и кое-что уже видно. Первое открытие, поразившее меня — я проснулся в новом теле. Голый мужчина с длинными мускулистыми руками, связанными спереди, и мускулистым торсом — это все не то, с чем я родился и жил последние 25 лет. Алексей Попов был субтильным, низкорослым европеоидом. Это же тело принадлежало совсем другому человеку. Огромного роста, с широкой грудной клеткой, хорошо загорелой кожей. Некоторое время я тупо пялился на мускулистое тело, не решаясь признать его своим. С трудом сглотнув вязкую слюну, я скосил глаза вправо. Рядом со мной лежал субъект, которого иначе как гномом назвать язык не поворачивался. Коренастый, квадратный — полтора метра на полтора, бородатый коротышка, с руками, толщиной с мое новое бедро, и плечами шириной в метр с лишним. Спит или без сознания.

— Пу инэ варитас…господин? — у меня в голове что-то щелкнуло, и я понял последнее слово. Вопрос задал тщедушный юноша лет восемнадцати. Этот рыжеволосый товарищ дислоцировался слева от меня, также связанный и голый. У нас тут, что, слет нудистов намечается?

Я поднял голову и оглядел окрестности. Второе открытие, потрясшее меня не меньше, чем первое, заключалось в том, что я очнулся совсем в другом месте. Ночной Стоунхендж здешний пейзаж напоминал лишь отчасти. Во-первых, огромная поляна, в центре которой мы лежали, была сплошь окружена многовековым лесом с вкраплением монументальных деревьев — короче никакого следа Уилтширских равнин. По периметру поляны стояли огромные многотонные каменные блоки с поперечными плитами. Отличие от английской достопримечательности заключалось в том, что местный Стоунхендж выглядел новым или хорошо отреставрированным — ни тебе поваленных камней, ни разрушенных перекладин. Кроме того, здешний храм, кладбище или обсерватория — назовите как хотите, впечатлял своим размером. Диаметр сооружения — метров сто, высота камней с трехэтажный дом.

— Харомэ та варади эвратас — дотронулся до меня связанными руками мой сосед слева. Вот неугомонная натура! Я попытался напрячь память нового тела и выдавить из нее хоть пару слов на местном наречии. В висках гулко застучало, в глазах помутнело, зато откуда то из глубин сознания всплыла фраза "Нэд колватэр" — "я не понимаю". Рыжий парень утвердительно кивнул головой, показал на себя руками и произнес — Ютас. Понятно, Юстас Алексу. Нудисты есть, не хватает только Штирлица с Мюллером.

— Ха туум? — ткнул в меня пальцем Ютас. Без особого лингвистического напряга ясно, что парень хочет знать мое имя.

— Витас — назвался я первым пришедшим на ум именем. Одно время напротив квартиры, где мы жили с родителями, висела навязчивая реклама Витас-банка, которая к тому же ночью противно светилась неоновым светом и мешала спать. Сказал и тут же вспомнил, про одноименного женоподобного певца. Эх! Вспомнить бы раньше. Ну да слово не воробей…

Пока мы знакомились с Ютасом, события на поляне развивались полным ходом: из леса медленно выползла торжественная процессия, состоящая из десяти вооруженных мужчин с факелами в руках. Возглавлял ее представительный старик в золотой мантии и с посохом в руке. На вершине посоха ярко светился крупный граненый кристалл. Одного этого света было достаточно, чтобы разогнать предрассветную тьму.

"И зачем им факелы, — ошарашено подумал при виде этого странного шествия, — вон как у него посох красным светиться!".

Я еще раз осмотрел территорию и обнаружил, что таких связанных по рукам и ногам бедолаг на поляне полным полно — двадцать три пленника: десять женщин, три гнома и десять мужчин. Все в чем мать родила. Большинство без сознания, хотя кое-кто ворочается. Пока я осматривался, старикан в мантии расставил воинов с факелами по кругу святилища, подошел к большой плите, врытой в самом центре местного Стоунхенджа, и стал водить над ней своим посохом. Набалдашник еще сильнее засверкал и постепенно в камне, видимом мне сбоку, начали проступать светящиеся линии какого-то рисунка, по-видимому, письма, чем-то напоминающего арабскую вязь. В моей гудящей голове мелькнула нехорошая мысль, что эта плита с магическим рисунком по бокам очень здорово напоминает некий алтарь. А там где алтарь что? Правильно, жертвоприношения! И что-то тут не наблюдается бычков, овечек — только люди, да гномы. Эх… Это я, получается, в очень правильное место угодил!

Седой жрец закончил с оформлением алтаря и приглашающее махнул рукой. С двух сторон древнего храма из-под каменных арок к нему вышли две фигуры в черном. Оба-на, а у нас тут новые действующие лица. Сосед слева, увидев приближающихся незнакомцев, затрясся и жалобно заскулил — "Посо кати таро, посо кати таро"!! Языковой туман в моей голове дал трещину, и сквозь нее выскочило — "Черные эльфы, черные эльфы!!". Я пригляделся и обомлел — это действительно были эльфы. И действительно черные, в смысле чернокожие. Бог ты мой — эльфы-негры! Сказать кому-нибудь, не поверят. Эльфийское происхождение незнакомцев не оставляло никаких сомнений — заостренные уши, темно-зеленые плащи, сливающиеся с окружающим фоном, луки за спинами. На поясах у них висели не мечи, как мне вначале показалось, а нечто больше похожее на длинные шпаги. Старик с посохом коротко посовещался с длинноухими товарищами и принялся инспектировать пленников. Пока колдун ходил и разглядывал нас, я внимательно рассмотрел его самого. Высокий, под два метра, худощавый, с небольшой аккуратной бородкой а-ля Арамис из старого советского фильма "Три мушкетера". Глаза "Арамиса" выглядели так, словно ему под нависшие густые брови вставили два куска черного отшлифованного стекла, а разделял их длинный крючковатый нос. Одет он был в золотистую мантию, расшитую какими-то знаками. На ногах сапоги из красной кожи. Не хватает лишь колдовского колпака — длинные волосы стянуты в стильную косу. Меня особенно заинтересовал его посох. Черная, витая полутораметровая палка в пол-ладони толщиной и набалдашником из огромного красного ромбовидного кристалла явно была основным рабочим инструментом колдуна — вон как поверхность посоха отполирована руками.