Супермены в белых халатах, или Лучшие медицинские байки - Вежина Диана - Страница 14

– I don’t think she’s understood. English is not her first language. She is Russian.

– Oh, Russia! A wonderful country, where business analysts look like sex workers, and sex workers look like political refugees. I do need to retire and live there for the rest of my life…[30]

Канун Рождества, восемь ноль-ноль, антенатальная клиника.

Джоанна Рикс. Сорок пять лет. Владелица сети салонов красоты в Челси. Первая беременность.

– Джоанна! Что случилось? Почему вы вся в слезах?

– Доктор! У меня в моче следы белкаааа-ха-ха! – На слове «белка» Джоанна опять перешла на рыдания. – Я умру! Мой ребенок умрет! Мне сорок пять лет, это был мой последний шанс!

– Джоанна! Все будет хорошо. Следы белка в моче в последнем триместре беременности – это нормально! У вас нет никакой преэклампсии. Давление и анализы крови в полнейшем порядке.

– Да? Доктор! Дайте я вас расцелую! Я люблю вас, доктор Цепоооов! Ой, простите! Мистер! Конечно же, мистер Цепов!

Джоанна сорвалась со своего стула и попыталась заключить меня в радостные объятия.

– Джоанна, у вас все будет хорошо. – Стремительно выскальзываю из благодарных лап пациентки.

– Oh, my god! У меня тушь потекла! Дайте зеркало!

– Зеркало есть в фойе клиники и в дамской комнате.

На глаза Джоанны опять навернулись слезы.

– Доктор, не могли бы вы искусственно вызвать мне роды сегодня вечером?

– Зачем, мисс Рикс?

– Во-первых, родить ребеночка в канун Рождества – это «вери найс», во-вторых, у меня стали пробиваться седые волосы, ведь мне уже сорок пять, и мне срочно нужно их покрасить, а при беременности, я слышала, красить волосы нельзя, ребенок может родиться рыжим! Кроме того! От перенашивания у меня может развиться геморрой! Неужели непонятно, что это будет концом моей сексуальной жизни? Я еще так молода!

– Джоанна, насколько я понимаю, вы хотели, чтобы процесс родов протекал как можно более естественно, не так ли? Процесс же родовозбуждения включает в себя назначение разного рода лекарств и капельниц. Мы стараемся прибегать к родовозбуждению только в случае очень серьезных медицинских показаний. А от геморроя, к сожалению, никто не застрахован, даже я.

– Ну хорошо, может, тогда мне попробовать «народные» средства? Секс, острую еду, поход в «Харродс»?

– Это сколько угодно, мисс Рикс. Удачи вам и счастливого Рождества.

Девять пятнадцать, антенатальная клиника.

Все та же Джоанна Рикс. Сорок пять лет. Владелица сети салонов красоты в Челси. Первая беременность.

– Доктор! Извините, что я задерживаю всю клинику, но есть что-то очень важное, чем я могу поделиться только с вами. Мне ужасно неловко об этом говорить.

– Да, мисс Рикс.

– Вчера я смотрела журнал мод и очень сильно, как это сказать… возбудилась. Это не повредит беременности? У меня потом целый час дергался правый глаз. Я ослепну?

– Вряд ли, мисс Рикс. Всего доброго.

– А как же геморрой?

– В настоящий момент у вас нет никаких проявлений геморроя, но все-таки с процедурой отбеливания ануса я бы на вашем месте повременил еще несколько месяцев. Счастливого Рождества!

Девять тридцать, антенатальная клиника.

Лиззи Баунсер, тридцать пять лет, первая беременность, ЭКО,[31] тридцать шесть недель.

– Скажите, доктор, а когда ребенок родится, сможет ли моя партнерша Мэри тоже кормить его грудью?

– Вряд ли.

– Спасибо, доктор. Мы так и думали. Национальная служба здоровья – пустая трата времени.

– Всего хорошего, Лиззи. Счастливого Рождества.

Тринадцать тридцать, антенатальная клиника, родильное отделение, комната номер двенадцать.

Франческа Ле Гранж, тридцать пять лет, организатор свадеб, сорок недель беременности. Вторые роды. Спонтанное начало схваток, раскрытие пять сантиметров.

Муж, Фредерик Ле Гранж, математик, университет Белфаста.

– Здравствуйте, меня зовут мистер Цепов, я дежурный доктор.

– Здравствуйте. Эпидуральная анестезия – это чудо, не правда ли?

– Несомненно! Вы, я вижу, настроились на долгие роды…

– Да! Мы все тщательно рассчитали! Когда я рожала в первый раз, я чуть не умерла от скуки! Целых двенадцать часов! Но в этот раз все будет иначе!

Дело в том, что Фредерик и Франческа… играли в шахматы. Шахматная доска красного дерева стояла на столике перед родовой кроватью.

Родовые схватки они, проштудировав всю необходимую научно-популярную литературу, дружно решили игнорировать и с началом родов устроили… шахматный турнир.

Франческа явно проигрывала, потому что постоянно отвлекалась и не могла сосредоточиться. Акушерка Сюзи едва заметно покачала головой. Вторые роды, как им и положено, оказались весьма стремительными, и уже через час матч был экстренно прерван непреодолимым желанием Франчески сходить по-большому. В родах все бывает, и не всегда по графику. Возникло некоторое метание, шахматная доска упала на кровать, шахматы рассыпались, Фредерик спешно бросился их собирать, Франческа не смогла сдержать позыв и нечаянно накакала прямо в шахматную коробку, ребенок немедленно родился, закричал, коробку быстренько закрыли, пуповину перерезали, ребенка забрали домой, шахматы подарили отделению.

Шестнадцать ноль-ноль, антенатальная клиника, родильное отделение, комната номер восемь.

Элоиза Кириаку, двадцать пять лет, домохозяйка. Тридцать девять недель, преэклампсия легкой степени, излитие вод, раскрытие два сантиметра.

Краш-сирена «Остановка сердца», родильная комната восемь! Вбегаю в комнату. Следом за мной – реанимационная бригада с дефибриллятором, анестезиологом, кислородом, интубационными трубками, адреналином, магнезией, далее – педиатры с детской реанимационной стойкой, по коридору рысью бежит экстренная операционная бригада, разворачивать кесарскую операционную. В самой комнате все спокойно, никто не помирает. Играет легкая греческая музыка. Элоиза с порога гневно заявляет запыхавшейся бригаде, что, «если ей немедленно не принесут салат „Цезарь“ с мясом органического цыпленка, у нее случится инфаркт миокарда, и тогда все об этом пожалеют!» Отбой тревоги.

– Элоиза, пожалуйста. Если вас не затруднит, больше вот эту красную кнопочку трогать не надо.

– Салат мне принесут сегодня?

– Мы сделаем все возможное.

Девятнадцать сорок, антенатальная клиника, родильное отделение, экстренная операционная.

Шушанна Розенкранц, тридцать лет, в прошлом четыре кесаревых сечения, сейчас – двойня, тридцать пять недель, спонтанное излитие вод, раскрытие четыре сантиметра.

– Шушанна, вы точно не хотите стерилизацию в этот раз? В прошлом году ваше кесарево сечение заняло четыре часа, было ранение мочевого пузыря. Ваш хирург большими буквами написал в протоколе: «Очень трудная операция. Массивные спайки».

– Нет, доктор. Раввин сказал, что кесаревых сечений можно иметь хоть десять штук!

– Таки ему виднее… Скальпель. Эх… хава… нагила, хава нагииила… – Голос предательски дает «петуха». Анестезиолог Полли делает недовольную мину.

– Мистер Цепов, вы не возражаете, если я поставлю диск «Абба» или хотя бы Робби Вильямса?

– А что, я плохо пою? Зажим Фрейзер-Келли, пожалуйста.

Двадцать два ноль-ноль, антенатальная клиника, родильное отделение.

Мистер Джеймс O’Салливан, тридцать шесть лет, член Королевской коллегии акушеров и гинекологов, не женат.

Кухня в комнате врачей. Первая чашка кофе за день. Где, мать ее, ночная смена?

– Мистер Цепов, вас к телефону. Кажется, это мистер О’Салливан. Боюсь, что он пьян как лошадь.