Луи Армстронг Американский Гений - Коллиер Джеймс Линкольн - Страница 7

• Предыдущая
• 7/112
• Следующая

Что же касается Армстронга, то как личность он формировался совершенно в иных условиях. Ему не надо было ни скрывать, ни подавлять свои чувства и порывы, не надо было постоянно оправдываться за них перед самим собой и другими. Если бы он, как Бейдербек, рос в Давенпорте, штат Айова, или, как Уоллер, в Нью-Йорке, ему, наверное, внушили бы, что есть чувства хорошие и плохие, что не о каждом из них можно говорить вслух. Но в Новом Орлеане викторианская юбка была сшита из прозрачного газа и никому не приходило в голову морализировать по этому поводу.

Ну и, наконец, здесь была музыка! Самая разнообразная и в изобилии. Армстронг слушал ее с утра до вечера, и она стала для него таким же естественным средством общения, как живая речь.

В одной из популярных песенок Новый Орлеан называется «спустившимся на землю раем». Надо признать, что определенная доля истины в этом утверждении есть. По сравнению с промышленными городами холодного Севера солнечный Новый Орлеан в известном смысле действительно рай. Но этот рай имел и свою оборотную сторону. Со дня основания города его терзали две острейшие и, как оказалось, совершенно неразрешимые проблемы — расовая и проблема секса.

Наверное, все-таки было бы несправедливым считать, что расовое неравенство изобрели на американском Юге. Некоторые европейские народы обращались в своих колониях с местным населением много хуже, чем американцы с неграми. Само рабство было органически присуще Африке задолго до того, как туда прибыли белые. Даже в северных штатах неграм пришлось выдержать жестокую борьбу, прежде чем они добились относительного равенства с белыми. Но если и там по сей день происходят трения на расовой почве, то что же говорить о положении негров в южных штатах страны. Луи Армстронг рос в обществе, где по традиции и в соответствии с законами негры находились на положении полурабов. Расовая принадлежность оказала такое же решающее воздействие на формирование его психики, как нищета и постоянная заброшенность.

После окончания Гражданской войны началась эпоха реконструкции, во время которой отряды северян оставались на Юге в качестве оккупационных войск. Политика победившего федерального правительства Севера была направлена на то, чтобы обеспечить неграм равенство. Под защитой оружия северян негры начали посещать школы, их поощряли к участию в голосовании, выдвижению своих кандидатур на выборные должности. Значительное число негров было избрано в государственные и муниципальные учреждения, вплоть до сената Соединенных Штатов.

Потом по ряду сложных причин политика федерального правительства изменилась. Войска северян были отозваны. Белые южане снова взяли все в свои руки, и почти сразу же началось повторное порабощение негритянского населения. Вот что пишет об этом потомственный южанин У. Хэер:

«Убежденные в своем превосходстве, белые считали, что уничтожение рабства вселило в негров опасные надежды, с которыми необходимо было скорее покончить. Белые хотели сделать негров более покорными, внушить им комплекс социальной неполноценности» .

Механизмом, с помощью которого негров начали превращать снова в рабов, стал террор. По ночам шайки расистов нападали на негритянские хижины. Осмелившихся голосовать или настаивать на каких-либо других правах негров избивали, вешали, сжигали. В одной из местных газет появился заголовок: «Еще одно барбекю из негра». Даже пререкание с белым могло кончиться побоями.

Конечно, вовсе не все белые, скорее всего, незначительное их меньшинство, участвовали в убийствах и избиениях негров. Огромное большинство южан сожалело об этих эксцессах, испытывало к ним отвращение. Но, к сожалению, активное меньшинство взяло верх над пассивным большинством. Как следствие этого, большая часть негров, «чтобы выжить и не создавать себе дополнительных проблем, подчинилась неорабовладельцам и стала соблюдать навязанные им нормы поведения по отношению к белым. Были среди них и такие, кто повели себя так, будто они восприняли статус человека второго сорта с радостью и даже энтузиазмом» . Впрочем, иного выбора, кроме подчинения, у негров и не было.

Негры из Нового Орлеана во все времена находились в несколько лучшем положении, чем где бы то ни было на Юге. Сказывался и традиционный местный либерализм, и наличие большого числа людей со смешанной кровью. Белые граждане привыкли к тому, что люди с темным цветом кожи чувствуют себя в обществе довольно свободно. В воспоминаниях о своей юности «Попс» Фостер писал: "Белые и цветные музыканты Нового Орлеана хорошо знали друг друга. Для наших белых коллег никто из нас никогда не был Джимом Кроу . Им было совершенно безразлично, какого цвета наша кожа, и мне часто приходилось выступать с ними вместе" . Кроме того, известно, что ряд музыкантов-креолов со светлой кожей, таких, как Ачил Бакет, играли в оркестрах белых. В то же время вы не найдете фотографий тех лет, где запечатлены ансамбли, состоящие из музыкантов с различным цветом кожи. Вот почему, как считает тот же У. Хэер, «в Новом Орлеане, несмотря на его репутацию города, свободного от предрассудков, негры были не намного свободнее, чем в других городах Юга» .

Наir W. I. Carnival of Fury, p. 14.

Ibid.

Оскорбительное название негров в США с конца XIX в. — Прим. перев.

Fоster P. Pops Foster, p. 65.

Hair. Op. cit., p. 88.

Таким образом, детство Луи Армстронга пришлось на годы, когда положение негров на Юге стало хуже, чем когда бы то ни было со времен рабства. В некотором отношении оно оказалось даже тяжелее, чем при рабстве, потому что хозяину-рабовладельцу, даже жестоко наказывавшему своего раба, невыгодно было его убивать. Ведь на него были потрачены деньги…

Армстронгу пришлось столкнуться в жизни со многими запретами. Так, например, он не мог свободно передвигаться по своему родному городу. Немало было таких мест, где он имел право появиться только в том случае, если это оправдывалось каким-то делом. (Как мы узнаем позже, одним из таких мест оказался и Сторивилл, район публичных домов для белых.) Армстронг не смел зайти в ресторан для белых, пусть самый захудалый, или выпить что-нибудь в баре, предназначенном для белых посетителей, даже если это была обыкновенная забегаловка.

Армстронг не мог надеяться получить сколько-нибудь серьезное образование, сделать карьеру, приобрести хорошую профессию. «Чистая» работа в какой-нибудь конторе тоже была не для него. Родившись негром, он был обречен на нищенскую жизнь чернорабочего, который всегда не уверен в завтрашнем дне и которого, кроме того, постоянно обсчитывает его белый хозяин. При этом он знал, что в старости окажется в полной зависимости от милосердия друзей и родственников, ведь им придется его кормить. И никаких надежд на то, что положение может когда-нибудь измениться к лучшему. Еще не так давно на Юге принимались все новые и новые антинегритянские законы, все более ужесточавшие расовую сегрегацию. Так, в 1917 году в Новом Орлеане официально была введена сегрегация для заведений с красными фонарями. Часто цитируют слова Армстронга о том, что негр всегда должен иметь за собой белого человека, который мог бы сказать: "Это мой черномазый". Сегодня такое бесхитростное признание может привести нас в ужас, но не надо забывать, что Армстронг формировался как личность в обстановке разгула расизма. Однажды он сказал репортеру:

"В старые времена плохо жилось негру, не имевшему за собой белого человека, который мог бы оказать ему покровительство, поддержать его. Когда негр попадал в беду, такой белый шел к блюстителям порядка и говорил им: "Какого черта вы зацапали моего черномазого?" И, конечно, такого негра тут же отпускали. А вот если попадешь в кутузку, не имея белого босса, тогда наслушаешься, как звенят наручники. Нет, что ни говори, а раньше опасность поджидала тебя за каждым углом" .

• Предыдущая
• 7/112
• Следующая