И пришел с грозой военной… - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/73
• Следующая

– Так точно, – угрюмо ответил Куцуми.

Майор Ямомото отличался нестандартным мышлением, за что его недолюбливало начальство, весьма своеобразным чувством чести и собственного достоинства, что вызывало негативную реакцию среди офицеров. Однако когда нужно было сделать что-либо хорошо, а уж тем более если дело было щекотливым, поручали именно ему.

Так вышло и в этот раз, когда понадобился руководитель для законспирированной разведывательной группы на Квантунском полуострове. Проанализировав обе не увенчавшиеся успехом операции по закупориванию прохода в Порт-Артурскую гавань, он пришел к выводу, что адмирал Того делает ставку не на те силы. Он действует так, как и следует действовать адмиралу, то есть применяет военные хитрости из разряда не пятнающих честь и достоинство, или попросту напролом, задействуя в операциях десятки судов. Разуверившись в возможности заградить проход брандерами, он решил завалить его минами. Так уж сложилось, что проведение этой операции в составе трех дивизионов эсминцев, один из которых с двумя крейсерами осуществлял прикрытие двух других, совпало по времени с разведывательным рейдом русских. Как результат произошел бой, итогом которого были потопленные три японских миноносца, поврежденные крейсер и последний из миноносцев. Причем крейсер нуждался в доковом ремонте, который можно было осуществить только в Сасебо. На взгляд же Ямомото, здесь необходимо было действовать более тонко, иными словами, методами рыцарей плаща и кинжала.

Между Дальним и Порт-Артуром все еще сохранялось каботажное судоходство, правда, суда выходили до крайности редко и только по острой необходимости, но все же выходили. Если русское судно под русским флагом войдет в проход, то его не задержат. Без сомнения, досмотрят, но, убедившись, что судно действительно русское, пропустят. А вот тут самое важное – как сделать так, чтобы это судно затонуло при прохождении входного створа.

Рассказав об этом старшему одной из групп, лейтенанту Куцуми, он приказал продумать этот вопрос в деталях – и тот не разочаровал его. Правда, в глазах молодого человека он заметил блеск, который говорил о том, что мальчишка решил погибнуть геройской смертью, дабы прославить свой род подобно старшему брату. Вот только ничего геройского в той смерти Ямомото не видел, мало того – осуждал ее. Поэтому ему пришлось сделать выговор и дать понять, что глупая гибель не сделает его героем.

Наконец все было готово. Завтра с рассветом русский пароход выйдет из Дальнего, неся на борту военный груз, время подобрано правильно – как раз с блокирующей линии сходят крейсерские силы и выходят броненосные, «Бывалый» должен будет появиться вблизи Порт-Артура, когда ему смогут преградить путь только эсминцы, но им, разумеется, не дадут сделать этого легкие силы русских.

Конечно, нельзя было допускать, чтобы груз попал в Порт-Артур, а потому можно было бы передать сведения о готовящемся выходе – и тогда судно перехватили бы на выходе из Дальнего, но у Ямомото было свое, особое мнение на этот счет.

На рассвете пятнадцатого апреля пароход «Бывалый» с военным грузом на борту вышел из Дальнего и, миновав минные заграждения, взял курс на Порт-Артур. Погода по-весеннему была теплой, и, судя по всему, день обещал быть солнечным, что не совсем радовало капитана корабля Марченко. Будь его воля – он постарался бы выбрать денек с пасмурной и желательно туманной погодой, однако флотские решили по-иному. Им больше подходила именно ясная погода. Время было подобрано таким образом, чтобы на блокирующей линии оставались только эсминцы, так как их можно было легко отогнать. А вот в условиях плохой видимости они были не в состоянии обеспечить охранения парохода с грузом. Ну да им виднее – главное, чтобы он благополучно добрался до Артура, остальное его интересовало мало.

Плавание проходило спокойно, и ничто не предвещало беды. Правда, на подходе к Порт-Артуру их обнаружили и пошли наперерез четыре японских миноносца, однако, заметив идущий на сближение отряд русских миноносников и чуть приотставших два крейсера – «Новик» и «Боярин», – те отвернули, вероятно посчитав, что не стоит вступать в бой с превосходящими силами из-за сомнительного удовольствия потопить русский пароход. Бой со «Страшным» и «Смелым» научил японцев быть более осмотрительными.

Выполнив свою задачу, крейсеры, словно легкокрылые чайки, в сопровождении миноносцев проскользнули в гавань. Вслед за ними, дымя трубами и натужно урча машинами, двинулся и «Бывалый».

Куцуми оперся о лопату, вслушиваясь в дыхание натруженных машин. Судя по изменившемуся ритму, судно сбросило ход, а это было возможно только при входе во входной створ. Он устало отер пот, отчего на лице остались черные разводы, и, болезненно сморщившись, уже не в первый раз огладил живот.

– Эй, китаеза, ну чего замер? Опять живот, что ли? – недовольно поинтересовался старший кочегар.

– Митрич, да не ругай ты его, – вступился за «китайца» один из кочегаров, – видать, наша каша ему непривычна, вот и мается. Нехай идет в кубрик. Мы уж, почитай, дошли и без него справимся.

– Справится он, – недовольно пробурчал Митрич.

– Моя лаботай. Моя не ходи кублик, – виновато затараторил Куцуми.

– Да иди уж, – махнул на него рукой Митрич и, подхватив уголь лопатой, забросил его в топку.

Лейтенант больше не стал испытывать судьбу и с виноватым видом, словно побитая собака, побрел из кочегарки. Разумеется, до кубрика он так и не дошел. Найдя укромное место, он прильнул к иллюминатору и стал всматриваться в пейзаж за бортом, не забывая поглядывать за тем, чтобы никто его не заметил.

«Бывалый» медленно втягивался в проход, следуя малым ходом. Вскоре он приблизился к самой горловине между Тигровым хвостом и западным склоном Золотой горы. Дальше было тянуть нельзя. Счет пошел на минуты.

Куцуми сорвался с места и стремглав помчался вниз, в глубь парохода, где они устроили закладку мины. Подбежав к устроенному у самого борта, ниже ватерлинии, тайнику, он установил на часовом механизме время до взрыва в одну минуту и, убедившись, что адская машина заработала, приготовился было бежать, но вдруг обнаружил, что он не один.

– Ты чего это тут делаешь, Ли? – подозрительно глядя на кочегара, проговорил здоровенный мужчина в годах, являвшийся боцманом.

– Моя заблудилася, – виновато промямлил лейтенант, мысленно отсчитывая секунды до взрыва.

– А чего это у тебя там за спиной?

– Тама нициво нет, – продолжал мямлить японский разведчик, уже понимая, что выжить ему не удастся. Если просто попытаться прорваться, то шанс выжить был, однако не было уверенности в том, что боцман бросится за ним в погоню, а не станет проверять, что этот «китаец» делал в этом месте. А насколько было известно Куцуми, боцман в прошлом своем служил минером, потому существовала возможность того, что он сможет разобраться, что к чему, и выдерет провода адской машинки, предотвратив этим взрыв.

Когда боцман к нему достаточно приблизился, Куцуми, не надеясь повалить столь внушительного противника, полоснул ему по глазам растопыренными пальцами и нанес сокрушительный удар ногой в солнечное сплетение. Противника, равного по комплекции, это сразу сломало бы, но боцман вдвое превосходил по массе японца и от природы был крепок как дуб.

Он сначала взвыл как ошпаренный, закрыв враз заслезившиеся глаза, затем глухо хекнул от удара и попятился на пару шагов. Привычное к потасовкам во всех портах мира тело сработало само собой, нож словно по волшебству возник в руке русского моряка, и он, не видя ничего, наугад полоснул им перед собой, не давая противнику к себе приблизиться. Сделано это было вовремя: шедший на сближение для завершающего удара японец только чудом сумел рассмотреть тускло сверкнувшее лезвие и едва успел отшатнуться, отделавшись легкой царапиной на левом предплечье.

Боцман продолжал беспрерывно выписывать пред собой замысловатую дугу, без какой бы то ни было системы, не давая таким образом противнику ни приблизиться, ни выбить из руки оружие. Наконец зрение начало постепенно проясняться, и он увидел смутные очертания врага. Но в этот момент японец все же смог приноровиться и выбить оружие из рук русского, в результате этого он замешкался, и боцман, уже обезоруженный, обхватил его медвежьей хваткой и стал сдавливать, словно паровой пресс.

• Предыдущая
• 40/73
• Следующая