Леди Босс - Коллинз Джеки - Страница 30

• Предыдущая
• 30/124
• Следующая

– Ну? – спросила, поджав губы, Сьюзи, ожидавшая его реакции.

– Ты для этой роли не годишься, – повторил Микки.

– Я готова пробоваться, – упрямо заявила Сьюзи.

Микки отрицательно покачал головой.

Она уставилась на него. Никто не сравнится с актрисой в умении гневаться.

– Я согласна пробоваться, и ты мне отказываешь?

– Радость моя, не надо тебе этого. С Венерой Марией все решено. Обо всем уже договорились.

– У нее откровенно дешевый вид.

У Микки хватало ума не выступать, если одна женщина начинала поносить другую. Общение с Абигейль научило его этому. Он безразлично пожал плечами.

Сьюзи вздохнула, глубоко и театрально, и пошла с козырной карты.

– Зеппо Уайт хочет дать мне сценарий фильма, который собираются снимать на студии «Орфей». Я не хочу изменять студии, но, думаю, мне стоит взглянуть. Что ты по этомуповоду думаешь?

«Ядумаю, что ты шлюха и шантажистка».

– Валяй, Сьюзи, если это доставит тебе удовольствие. Но я на твоем месте всерьез бы подумал о «Солнечном свете».

Деланная улыбка.

– Спасибо, дорогой. Я знала, что ты не будешь возражать.

Во второй половине дня Олив позвонила Лаки трижды. В первый раз она поблагодарила ее за внимание к ее проблемам. Во второй раз она заявила, что решила обязательно попросить разрешения, чтобы Люс заменила ее на пару дней на следующей неделе, а она могла съездить в Бостон и встретиться с женихом. В третий раз она звонила в полном унынии.

– Мистер Столли в ужасном настроении, – сообщила она. – Я боюсь рассказывать ему о своих планах, пока он не отойдет.

– А что с ним такое? – с любопытством спросила Лаки.

– Да все Сьюзи Раш, – шепотом призналась Олив. – Она отказывается подписать контракт на фильм, который мистер Столли для нее запланировал. – Олив стала говорить еще тише. – И она грозится, что перейдет в «Орфей».

– В самом деле?

– Он очень расстроен. Только никому не говорите, Люс.

– Ну разумеется.

– Должна бежать. Еще нужно отправить шампанское его жене.

– Она что, не может купить его в винном магазине?

Олив неодобрительно хмыкнула.

– Три дюжины «Кристалла». Если она получит их со студии, ей не придется платить.

И здесь воруют.

– В самом деле?

– Ох, Господи, – забеспокоилась Олив. – Не надо было мне вам об этом говорить.

– Не волнуйтесь. Кому я могу рассказать?

– Спасибо, Люс. Вы – хороший друг, раз так долго терпите мое нытье. Может быть, завтра снова пообедаем вместе?

– С удовольствием, – охотно согласилась Лаки.

Вскоре после последнего звонка Олив она тоже ушла.

Жара стояла непереносимая, и ей не терпелось уйти из душного маленького офиса и поскорее сбросить с себя все эти ужасные тряпки вместе с париком и очками и снова стать самой собой.

Гарри Браунинг ждал на автостоянке.

Гарри Браунинг следил за ней.

Виргиния Венера Мария Сьерра уставилась на свое отражение в зеркальной стене целиком белого гимнастического зала, расположенного рядом с белой спальней в ее доме на Голливуд-Хиллз. Она упражнялась на «Стейрмастере», жутком тренажере, имитирующем восхождение по ступенькам. Венера Мария, одетая в бледно-голубой спортивный костюм, прилежно работала ногами. Ее волосы платинового цвета были перехвачены широкой лентой.

Стереоколонки, спрятанные в потолке, развлекали ее с помощью последних европейских новинок. Хотя ей и очень нравилась Анни Леннокс, она почти не слушала. Ей было о чем подумать.

Например, о Роне.

Или об Эмилио, одном из ее братьев.

Или о Купере.

И об этом идиотском приеме у Столли, на который она сдуру согласилась прийти.

О Господи! До чего же она ненавидела эти голливудские приемы! Такая тоска зеленая! И еще надо мило улыбаться чете Столли, особенно Микки, самому мистеру Императору.

Они с Роном сразу же окрестили Микки Столли Императором, стоило только его увидеть. Он был типичным главой голливудской студии. Те, кто там, наверху, распределяет роли, здесь попали в десятку. Он выглядел как император. Голос имел императорский. И соответствующий шарм.

Она сильно подозревала, что шарм этот предназначался только для тех, кто сегодня в моде.

Венера Мария не дура. Напротив, она сообразительная и сметливая. Она даже умела считать собственные деньги. Ее нельзя взять всей этой трескотней насчет «я возьму только двадцать процентов твоих доходов», которой ей пытались задурить голову всякие импресарио. Венера Мария точно знала, куда ушел каждый доллар, и сама, вместе с Роном, подписывала свои чеки. Еще раньше они с Роном организовали компанию, в которой оба стали равноправными партнерами. Они называли ее «МАРО продакшнз», и тогда это казалось им блестящей идеей. Двое добрых друзей, навеки вместе. Теперь же у Рона появился новый близкий дружок, которого звали Кеном, и этот дружок всячески старался вбить между ними клин.

Да нет, она не ревновала. Бог свидетель, Рон за их три года в Голливуде сменил достаточно дружков. Но этот определенно как заноза в заднице. Красивый, если вам нравятся взвинченные типы, всезнайки, работающий в доме моделей. Она за глаза называла его «Кукленок Кен». В двадцать восемь лет Кен ведет себя как пятидесятилетний.

Рон определенно влюбился. Он покупал Кукленку Кену костюмы и куртки, скульптуры и картины, драгоценности и, наконец, «мерседес». «Мерседес», мать твою! Даже у нее не было «мерседеса».

Венера Мария со злостью нажимала педали «Стейрмастера». Она уже решила уйти из компании. Хотя она и понимала, что это – самое разумное, что можно сделать, ей все равно становилось больно. Рон – ее семья, ее духовный брат, она любила его. Но не могла же Венера Мария сидеть молча и разрешать ему тратить ее деньги на какого-то неудачника, которого ему захотелось затащить в постель. Она обратилась за советом к Куперу Тернеру.

– Правильно решила, – поддержал он ее. – Да и вообще, все это глупость. Он прилично зарабатывает, так что без тебя не пропадет.

То было правдой. Прекрасный хореограф, Рон пользовался огромным спросом, после того как поставил танцевальную часть «Быстрого танца», фильма, имевшего потрясающий успех. И он работал на съемках всех видеоклипов, включая ее собственные. Денег у него куча, и если ему хочется потратить их на Кукленка Кена, то это его личное дело. До тех пор пока он покупал все подарки на свои деньги, у нее не было оснований для возражений.

Теперь оставалось поставить Рона в известность. Следующая проблема. Неожиданно, без всякого предупреждения, на ее пороге возник брат Эмилио, которого она никогда не приглашала.

– Я приехал в Голливуд, чтобы стать звездой, как и ты, сестренка.

Сестренка! И это тот самый Эмилио, который вечно орал на нее. Брат, который давал ей по физиономии каждый раз, когда он собирался на свидание, а его выходная рубашка оказывалась, по его мнению, недостаточно тщательно выглаженной. Тот самый Эмилио, который обзывал ее крысой в присутствии друзей и не уставал повторять, что уродливее и дерьмовее шлюхи ему видеть не приходилось.

Да, это был тот самый Эмилио. В тридцать лет слишком толстый, чтобы стать кем-либо, кроме бездельника.

– Убирайся с глаз долой, – приказала она ему. – Поезжай домой. Я ничем не могу тебе помочь.

Но он все равно протиснулся в дом, обошел его сверху донизу и устроился перед большим телеэкраном, заявив:

– Я поживу у тебя всего несколько дней, пока не найду работу, сестренка.

Как же, как же! Прошло пять недель, а он все так же с удобствами смотрел телевизор и не собирался двигаться с места.

Рано или поздно ей придется что-то предпринять.

Дело в том, что Венера Мария до смерти не любила ссориться. И не умела. Еще маленькой девочкой она предпочитала спрятаться, а не вступать в пререкания, считала это недостатком, с которым пыталась бороться.

К счастью, фильм с Купером получался удачным. Венера Мария просматривала черновой материал и нравилась себе, поскольку выглядела лучше, чем в предыдущих двух фильмах. Помогли школа актерского мастерства и усиленные физические тренировки.

• Предыдущая
• 30/124
• Следующая