Шансы. Том 2 - Коллинз Джеки - Страница 1

• 1/71
• Следующая

До пятилетнего возраста ее память представляла собой цепочку беспорядочно-туманных и счастливых образов. Тепло. Покой. И красивая, нежная мама с мягкими светлыми волосами и бархатистой кожей. Милая мама, от которой всегда так восхитительно пахло, которая любила смеяться и одевалась в прекрасные платья и пушистые меха.

Отец. Большой и какой-то колючий. Он не приходил к ней без подарка — куклы или плюшевого медвежонка. А обнимал ее так крепко, что иногда казалось — еще немного, и душа вылетит вон из тела.

Братик Дарио. Крошечный, хрупкий. Лаки рано научилась заботиться о нем.

Дарио часто плакал. Лаки была счастливым ребенком. Он плохо ел. Она уминала все, что ставили на стол. Он начал поздно ходить и делал это с большой неохотой. Она встала на ноги и побежала, когда ей едва исполнилось четырнадцать месяцев. В четыре года он только-только научился связно говорить. Она в пять лет болтала без умолку, никому не давая пощады своим язычком.

На ее пятый день рождения родители устроили грандиозный вечер. Было приглашено пятьдесят детишек. Клоуны. Катание по саду на осликах. Огромный шоколадный торт в виде ее любимого кукольного домика.

От волнения Лаки едва дышала. На пей было надето розовое платьице со множеством складок, в черные волосы вплетены ленты, на ногах белые носочки и белые туфельки из натуральной кожи.

Джино подбрасывал дочь в воздух и называл своей маленькой итальянской принцессой. А потом он вручил ей свой подарок: золотую цепочку с медальоном, украшенным бриллиантом и рубинами. Внутри медальона находилась миниатюра — портрет отца и дочери.

— Папочка! — воскликнула девочка, осыпая отца поцелуями.

— Ты испортишь ее! — с шутливым негодованием заметила Мария.

— Некоторых детей Господь и даст для того, чтобы их портили.

И Лаки вновь взлетела в воздух. Она завизжала с притворным ужасом, но отец поймал ее и прижал к своей широкой груди. Дочь с наслаждением вдыхала свои любимые запахи. Его запахи. Запахи отца. Водя носом по его щеке, она шептала Джино в ухо:

— Какой ты славный, папочка! Какой ты у меня замечательный!

Он поставил ее на пол и подмигнул Марии.

— Что за ребенок! Вся в отца! Мария улыбнулась.

— Лицом — в отца, а характер у нее мой. Лаки вцепилась ему в штанину брюк, требуя, чтобы ее еще раз подбросили в воздух, но внимание Джино уже переключилось на жену.

— Ах вот как?

— Ах вот так! — Мария передразнила его интонацию.

— Ах вот как, — радостным голосом протянул Джино, вырываясь из цепких пальчиков дочери и обнимая жену. — И кто же это говорит?

Сунув большой палец в рот, Лаки молча смотрела на родителей. Какие глупые эти взрослые. Стоят и обнимаются, а на нее — ноль внимания, и это в ее день рождения! Пришлось вытащить палец изо рта и заявить:

— У меня животик разболелся. Мария тут же оттолкнула Джино в сторону и склонилась над дочерью.

— Только не сегодня! Где у тебя болит, мое солнышко?

— Везде.

Она с упреком посмотрела на мужа.

— Не стоило тебе ее так растрясать. Ты был слишком небрежен.

— Да ну? — Джино вновь подхватил девочку на руки. — Говоришь, животик болит, малышка? Здесь? — Он принялся щекотать ее. — Здесь? Здесь? А?

Лаки зашлась счастливым смехом.

— Прекрати, Джино, — требовательно сказала Мария.

— А, оставь, пожалуйста. Ей нравится. Ей и в самом деле нравилось. Она так смеялась, что из глаз по щекам катились счастливые, радостные слезы.

— Уже не больно, папочка! Уже все кончилось! — с восторгом кричала Лаки.

Но пальцы отца продолжали проворно бегать по ее телу.

— Не надо! Не надо больше!

— А! Хочешь, чтобы я остановился? — поддразнивал он се. — А я не хочу! Как тебе это поправится?

— Джино, она перевозбудится, — мягко сказала Мария. Праздник тогда будет не в радость.

После этого он и в самом деле прекратил ее щекотать, легонько сжал руками тельце ребенка и прошептал:

— Папочка любит тебя, малышка!

В этот момент вошла миссис Кэмдеп вместе с Дарио, крепко держа мальчика за тонкую ручку. Дарно имел привычку ползать по полу и теряться меж ногами гостей.

— Эй! — воскликнул Джино. — Я-то знаю, что сегодня не твой день рождения, но и для тебя у меня кое-что припасено!

Когда отец протянул сыну огромный сверток в яркой оберточной бумаге, Дарио не попытался даже на шаг отойти от своей няни.

Лаки запрыгала от радости. В ней абсолютно не было никакой ревности, и то, что ее маленький братик тоже не остался без подарка, только радовало ее.

— Ну, открывай же, глупенький, — нетерпеливо торопила она Дарио, а тот и руки к свертку не протянул. Тогда Лаки сама начала с энтузиазмом разворачивать цветную бумагу. Внутри оказался большой игрушечный автомобиль, ярко-красный, с блестящими черными колесами. Казалось, Лаки он пришелся больше по вкусу, чем Дарио. Он коснулся подарка своими пальчиками, а потом, отбросив в сторону руку няни, поспешно заковылял в теплые материнские объятия.

— Эй! Эй! — воскликнул Джино. — Она тебе нравится? Осторожно взяв сына на руки, он стал подбрасывать его над головой, как несколькими минутами раньше проделывал с Лаки.

Мальчик громко расплакался, а через мгновение его начало тошнить.

Джино передал его миссис Кэмден, не преминув заметить, что пора уже его сыну набираться сил, чтобы не уступать своей сестренке.

— Он же только что пообедал, — бросилась на защиту Дарио Мария. — Что ему еще остается делать, если ты обращаешься с ним, как с футбольным мячом?

Джино пожал плечами и вновь повернулся к Лаки. Загудев в унисон, они стали толкать машину к двери.

Мария достала фотоаппарат, чтобы запечатлеть их обоих.

— Улыбнитесь! — скомандовала она.

В ответ сверкнули две одинаковые белозубые улыбки.

Неделей позже Джино пришлось выехать из города по делам.

Лаки не очень-то возражала против поездки отца, поскольку из своих довольно частых отлучек он никогда не возвращался без подарков. Конечно, она по нему скучала. Иногда мамочка позволяла поговорить с отцом по телефону. Для Лаки это становилось наградой.

Когда отец уезжал, дом каким-то образом наполнялся людьми, и Марию это раздражало. Лаки знала об этом — как-то она услышала споры взрослых на эту тему. Но сейчас никого из посторонних в доме не было. Когда же девочка захотела узнать причину этого, ей объяснили, что папа уехал всего на одну ночь. Лаки сразу же подумала: «А не значит ли это, что он приедет без подарков?», В маленьком домике, стоявшем в саду, жили Ред и еще один мужчина. Лаки любила их. Они с удовольствием возили ее на себе верхом и, раскачивая, бросали в воду бассейна. Зато миссис Кэмден их терпеть не могла, называя не иначе как «неотесанной деревенщиной». Правда, Лаки не знала, что значит « неотесанная деревенщина». Когда же они пытались вступить в игру с Дарио, тот начинал плакать. Он вообще очень много плакал. И только Лаки умела рассмешить его.

Перед тем как выйти из дома, папочка крепко поцеловал ее, а мамочку — даже еще крепче. А потом мамочка привела ее в свою спальню и разрешила примерить все свои замечательные платья и туфли, и драгоценности тоже. Лаки отлично повеселилась, крутясь перед зеркалом. Это была ее самая любимая игра, только вот играть в нее дозволялось так редко!

Добившись, правда, не прилагая усилий, благосклонности матери в одном. Лаки надеялась, что ей не откажут и в другом — ей очень хотелось устроиться на ночь в большой маминой спальне. Однако этого не произошло. В шесть часов вечера няня Кэмден отправила ее в ванную мыться, а в семь в спальню к ней заглянула мамочка, чтобы поцеловать на ночь.

Вытянув из-под одеяла свою ручку, Лаки коснулась материнских волос.

— А почему у меня волосы не желтые, мамочка?

— Потому что они у тебя черные, как у папы, моя маленькая. Получается, тебе дважды повезло — с именем и с твоими чудесными вьющимися волосами.

• 1/71
• Следующая