Добродетельная вдова - Грейси Анна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/21
• Следующая

– И за это утро… в постели… я тоже прошу прощения.

Лицо Элли запылало. Она вскочила на ноги.

– Здесь не за что извиняться, – хрипло проговорила она. – Мы оба были в полусне, и вы не можете отвечать за… за свои действия. Вы не знали, что вы…

– Знал, – прервал он её низким голосом. – Я совершенно точно знал, что я делаю. И я честно предупреждаю вас, миссис Кармайкл. Пока с моей памятью не всё в порядке, вашей добродетели ничего не угрожает. Однако как только я вспомню своё имя, а также женат я или нет…

Она ждала, что он закончит свою мысль, и, так и не дождавшись, с волнением посмотрела на него.

Он улыбнулся ей собственнической, по-волчьи голодной улыбкой и нежным голосом неспешно продолжил:

– И если я не женат, предупреждаю вас, миссис Элли Кармайкл… я намерен лицезреть вас голой в одной постели со мной и проделывать с вами все те штучки, как сегодня утром, и даже более того.

Это прозвучало как клятва.

Красная, словно рак, Элли всё же смогла довольно хладнокровно произнести:

– Полагаю, у меня есть своё мнение на сей счёт, сэр.

– Вам же это нравилось сегодня утром…

– Вы не имеете ни малейшего понятия, о чём я думала! – отрезала Элли. – И больше этих глупостей мы обсуждать не будем! А теперь, я пойду найду вам какие-нибудь тапки. У викария слишком маленькая нога, чтобы можно было воспользоваться его обувью, поэтому на худой конец сойдут и тапки. И бритва вам тоже не помешает.

Он уныло потёр подбородок.

– Выходит, вам не нравится моя щетина, да? Вашей дочке она не понравилась, но вам, сдаётся мне, она вполне может показаться… возбуждающей. – Он ухмыльнулся ей, а в его невозможно синих глазах заплясали чёртики.

– Довольно! – выпалила Элли, подозревая, что покраснела с головы до пят. – Я принесу вам горячей воды для бритья, а после мы будем обедать. В котелке тушится зайчатина.

– Да, её аромат меня уже давно сводит с ума. – Он с жаром глядел на неё. – В этом коттедже столько всего сводит с ума, что у такого изголодавшегося парня, как я, не осталось выбора…

Глаза его красноречиво свидетельствовали о том, что он подразумевал под словом «изголодавшийся». Речь шла вовсе не о еде.

Элли как ветром сдуло.

– Мамочка отправила меня к тебе с зеркалом, – объявила в дверях Эми. – Она сказала, тебе оно пригодится для бритья.

Он ухмыльнулся. Всего пару минут назад, «мамочка» заглянула в комнату, чтобы оставить прямо на пороге котелок с горячей водой и снова удалиться, бормоча что-то о том, что у неё дела. Вероятно, ему не следовало снимать рубашку, но, чёрт побери, не станет же он бриться в, по всей видимости, единственной рубашке, которая у него имелась.

Эми протянула ему маленькое квадратное зеркальце, и он робко принял его, вдруг лишившись мужества перед перспективой увидеть своё отражение. Узнает ли он себя?

Он медленно поднял зеркало и нахмурился. Неудивительно, что Элли ни капли не доверяла ему! Да он же чёртов пират! Не хватало только серьги в ухе да повязки на глаз! Кожа смуглая – загоревшая на солнце, решил он, сравнивая её с другими частями тела. Похоже, он много времени провёл вне дома. Чего бы не стал делать джентльмен. А вот пират…

Глаза у него синие, но это он уже узнал ранее от малышки, столь торжественно его разглядывавшей. Понятно, почему она посчитала его медведем, однако… ему не только надо было побриться, ему ещё следовало постричься. Из-под повязки во все стороны торчали тёмные густые волосы. Брови тоже были густые и чёрные, нахмуренные как у чёрта. Нос длинный и – он слегка повернул голову – не очень ровный. Должно быть, его когда-то сломали. На коже красовалось несколько небольших шрамов, а также синяки от недавних ушибов. В общем, зрелище малопривлекательное. Ко всему прочему он приметил на теле и старые шрамы. Похоже, драк в его жизни было хоть отбавляй.

Настоящая находка для женщины, чтобы приютить и окружить заботой, – драчливый, лохматый, чернобородый пират! Да такого злодея кому угодно позволительно без зазрения совести оставить на морозе, что уж тогда говорить о беззащитной женщине с маленькой дочкой. Он потянулся за мылом и горячей водой. По крайней мере, о бороде он может позаботиться.

– Пожалуйста, подержишь для меня зеркало, а, принцесса?

Эми охотно на это согласилась и зачарованно наблюдала, как он намыливал кожу и осторожно сбривал мыло вместе с щетиной.

– Лучше? – спросил он, закончив.

Эми протянула руку и мягонькой ладошкой провела по только что выбритой коже.

– Хорошо, – задумчиво произнесла она, – но колючки мистера Мишки мне тоже нравились.

Он хмыкнул:

– Колючим медведям нет места в коттеджах. А теперь мне надо домыться, поэтому марш вниз, принцесса, помогать маме. Я скоро спущусь.

У Элли пересохло в горле. Она попыталась сглотнуть, когда он склонил голову под низкой притолокой и спустился, преодолев последние несколько ступенек. Он выглядел неожиданно… по-другому. Свежевыбритый, без повязки на голове, с приглаженными назад с помощью расчески и воды волосами. Кожа сияет здоровьем, глаза – ясные, и в них проблёскивают озорные искорки весёлого лукавства. Чистая рубашка, казалось, сверкала своей белизной на фоне смуглой кожи; рукава закатаны почти до локтей. Рубаха была заправлена в штаны из оленьей кожи, не очень плотно обтягивающие, однако же…

Глупости, одёрнула себя Элли. Они, должно быть, были облегающими ещё в день его появления – по правде сказать, даже более облегающими, поскольку он промок насквозь. И это тепло внизу живота появилось от того, что ей знакомо это тело, скрытое штанами, она помнит, как оно, обнажённое, прижималось к ней не далее как сегодня утром.

– Присаживайтесь. Стол накрыт, – жестом пригласила она гостя и снова повернулась к очагу, чтобы снять тяжёлый котелок с булькающим тушёным мясом.

Она почувствовала, как сильная рука обхватила её за талию, другой рукой мужчина забрал у неё прихватку и с её помощью повесил обратно на крюк чёрный чугунный котелок.

– Я могу сама, – пробормотала она, выскальзывая из его некрепкого захвата.

– Знаю. Однако своим появлением я добавил вам немало хлопот. Пока я здесь, я буду помогать, чем могу, и постараюсь снять с ваших плеч часть забот. – Он осторожно переставил котелок на стол.

«Пока я здесь…» Слова эхом отдавались у Элли в голове. Да, как только восстановится память, он уедет – к жене и детям, конечно же. Ко всем двенадцати, угрюмо подумала она.

Они обедали в тишине. Он ел аккуратно, без суеты. Передавал ей и хлеб, и соль и даже долил ей воды в чашку, хотя она его об этом не просила. Элли задумчиво поглощала пищу. Манеры и произношение мужчины свидетельствовали о его благородном происхождении, однако следы на теле выдавала в нём человека, которого жизнь подвергла тяжёлым физическим испытаниям. Вдобавок он знал, как управляться с очагом: он ловко заменил котелок с тушившейся в нём едой на огромный чайник с водой; а то, как он действовал, вновь разжигая затухавший огонь, показало, что он понимает, как важно для Элли не тратить понапрасну драгоценное топливо; да и в целом, в скудной обстановке её дома, похоже, чувствовал себя как дома – что не свойственно для джентльмена. Умение вести себя за столом и правильная речь могли бы объясниться тем, что он работал слугой, однако же в нём не было угодничества, присущего прислуге. Наоборот, Элли назвала бы его скорее заносчивым, поскольку в поступках он руководствовался только собственным желанием, и даже не спрашивал, хотела она его помощи или нет.

Он починил болтавшуюся ставню, стук которой сводил Элли с ума круглый год. Однако то, что он починил её без спросу, почему-то рассердило Элли. Не имея при себе верхней одежды, он, тем не менее, выбрался на холод и наколол целую кучу дров. Поленницу он сложил под навесом у чёрного входа, откуда дрова забирать оказалось гораздо удобнее, чем с того места, где Элли их хранила прежде. Он легко, со знанием дела орудовал топором. И от вида перекатывающихся мускулов под свободной, мягкой рубашкой у Элли пересохло во рту. Взгляд её прилип к его фигуре, как плющ к скале… пока она не вспомнила, что ей есть чем заняться. Она должна быть благодарна ему за помощь. И она была благодарна… вот только…

• Предыдущая
• 10/21
• Следующая