Кровавый срок - Коллинз Макс Аллан - Страница 37

• Предыдущая
• 37/85
• Следующая

— И кто же этот человек?

— Фредди де Мариньи, конечно! Милдред, проводите мистера Геллера.

Что ж, в любом случае, я «задел» его. Опасность состояла в том, что, возможно, я «задел» и Мейера Лански. Если здесь был замешан синдикат Восточного побережья, триста баксов в день были недостаточной платой за такую работу. Я бы не хотел, чтобы мои родственники раньше времени тратились на похороны.

Выйдя на Бэй-стрит, я не спеша направился к «Бару Грязного Дика», не без оснований полагая, что освежающий стаканчик виски оказался бы сейчас кстати. Но едва я двинулся по тротуару, как обнаружил, что подцепил «хвост».

И поразительно заметный «хвост», к тому же.

Белый парень лет тридцати, сильно загорелый, с обычной внешностью. Он был одет в цветастую рубашку туриста и выглаженные брюки со стрелками. На ногах — начищенные до блеска ботинки копа, которым он и был. Туристы должны иметь сандалии и солнечные очки.

Так вот что имел в виду капитан Сирз, советуя мне оглядываться...

Я прошел три квартала, он оставался позади, в полквартале от меня. Если я останавливался, чтобы заглянуть в окно магазина, он делал то же самое. Он был незаметен, как симптомы свинки. Я перешел улицу, прошел три квартала в обратную сторону. То же сделал мой «хвост».

Нырнув в аптеку, я спросил у хорошенькой веснушчатой рыжеволосой девушки за прилавком, есть ли у нее мел.

— Обычный, каким рисуют дети?

— Да, и необязательно цветной.

— По-моему, есть.

— А может, у вас случайно есть и лупа?

— Как у Шерлока Холмса?

— Точно.

Она улыбнулась; на щеках у нее были милые ямочки.

— Я думаю, должна быть.

Я приобрел оба предмета, пока коп размышлял, какую из разновидностей аспирина на соседней полке ему выбрать.

Выйдя на улицу, я заметил ближайший переулок и нырнул туда. Я остановился перед кирпичной стеной того дома, где была аптека, и принялся изучать ее; краем глаза я посмотрел, есть ли поблизости коп.

Конечно, он был.

Я так внимательно изучал стену, будто был художественным критиком, а передо мной находилось творение будущего Пикассо. Потом я вынул из кармана лупу и стал изучать кирпичи с помощью нее.

Время от времени я говорил «гм-м-м» и потирал руки так, будто заметил что-то подозрительное.

В конце концов я нарисовал на стене большой круг, убрал лупу и мел в карман и принялся удовлетворенно потирать руки, улыбаясь моему художеству.

— Да! — громко сказал я. — Да.

«Хвост» остался позади, а я вернулся в «Б. К.» и позвонил Марджори из своего номера.

— Натан, — сказала она. — Прежде чем мы займемся делами сегодня вечером, я буду рада, если вы зайдете поужинать со мной.

Я услышал характерный щелчок в трубке.

— Марджори, это классно. Я буду через полчаса.

— Это немножко рано, но я не возражаю.

— Отлично, увидимся, — сказал я и повесил трубку — по-моему, слегка неожиданно для нее, но меня насторожил тот щелчок. Меня что, еще и подслушивали?

Я снова поднял трубку и набрал какой-то номер наугад.

— Хелло, Уоткинс слушает, — сказал густой английский голос.

— Ни слова больше, — сказал я. — За мной следят. Встретимся у Форта Шарлотты через полчаса. Захватите все с собой.

И я повесил трубку.

По пути к Марджори я проехал на «Шевроле» по Бэй-стрит. Это было не по пути, но мне хотелось посмотреть. Я чуть не задохнулся от смеха при виде полудюжины черных полицейских в своих роскошных мундирах во главе с капитаном Мелченом: они стояли там, разглядывая окружность, которую я нарисовал на стене аптеки.

Когда я проезжал Форт Шарлотты, я подумал, не остановиться ли и не посмотреть на копов, которые соберутся на мое несуществующее рандеву.

Но мне больше хотелось увидеть Марджори Бри-стол.

Я проехал мимо «Вестбурна» и развернулся: прежде чем припарковаться на стоянке у загородного клуба, я хотел убедиться, что избавился от «хвоста». «Хвоста» не было, но все равно, когда я вылез из «Шевроле», то быстро нырнул за пальмы и затаился: я ждал, не подъедет ли кто-нибудь. Никто не подъехал.

Пока я смотрел на шоссе, со мной приключилась одна из тех странных штук, какие иногда случаются: я вдруг подумал, почему это так рано стемнело. Потом я вспомнил, что не снял солнцезащитные очки. Я убрал их в карман футболки — на мне не было пиджака — только брюки и сандалии на босу ногу. Так я больше походил на туриста, чем на детектива. Я думал, может, мне придется кого-нибудь сегодня выслеживать.

На стоянке было только несколько машин, и я прошел мимо них к теннисным кортам. До меня доносился шум океана, и прохладный, но не влажный бриз шевелил листья деревьев, траву и мои волосы. В сумерках пальмы на фоне синеющего неба и поляны поникших к ночи цветов выглядели сверхъестественно красиво. Я был один, но испытывал приятное чувство человека, который не одинок.

Даже сейчас, в сумерках, песок пляжа казался белым; металлического цвета океан мирно катил волны на берег. С минуту я постоял, глядя на него и думая о высадке союзников, которая шла сейчас за этими бескрайними волнами на Сицилии. В сегодняшних газетах папа римский осуждал нас за бомбардировку Рима, но теперь я не мог думать обо всем этом иначе, как о чем-то абстрактном.

Краб перебежал передо мной дорожку, и я отпрянул назад, дрожа. Закрыл глаза. Глубоко вздохнул.

Маленький ублюдок снова напомнил мне все.

Доносящийся из открытых окон коттеджа Марджори запах заставил меня припуститься к нему бегом, как будто я был Ханселем, а она — прелестной ведьмой; а что касается Гретель, что ж, к черту Гретель.

Я стукнул в дверь один раз и стал ждать, пока хозяйка опустит крышки на дымящиеся котелки, в которых, как я предполагал, она готовила. Когда дверь отворилась, было заметно, что она спешила: под цветным платком на лбу ее блестели мельчайшие капельки пока. Но она улыбнулась мне и махнула рукой, приглашая войти. На ней была белая блузка и неадекватно широкая синяя в белую клетку юбка, заворачивавшаяся над множеством нижних юбок, когда она шла к плите.

— Пахнет замечательно, — сказал я, и действительно, аромат пряностей возбуждал. Я сел за круглый стол, где рядом с традиционной вазой с цветами лежали две салфетки.

— Надеюсь, вам понравится, — сказала она. — Я готовила весь день. Основные блюда обычные, но на десерт будет кое-что особенное.

Глядя на ее стройную, грациозную фигуру, пока она колдовала над котелками, я подумал о том, что действительно могло бы стать для меня неплохим десертом.

Но пришлось заставить себя отбросить все распутные мысли: несмотря на воспоминания о сладких поцелуях прошлой ночью, в этот вечер я должен был вести себя как джентльмен. Марджори Бристол была столь же умна, как и красива, ее манеры леди не скрывали ее беззащитности, и я не хотел подвергать ее искушению, сломав расовый, не говоря уже о культурном, барьер между нами.

А может, я не хотел подвергать искушению себя. Дружба, возможно, легкий флирт, — вот каким был предел наших отношений.

— Вы сказали, что вам еще не надоели мидии, — сказала она, наливая мне в небольшую тарелку суп. — И я решила поймать вас на слове.

— Восхитительно, — сказал я, попробовав. Суп был густой, в нем плавали кусочки мяса мидий вместе с ломтиками картошки, помидорами и другими овощами. Мне даже не понадобились щипцы для устриц, которые она положила рядом с тарелкой.

Она больше смотрела, как я ем, чем ела сама, и ее детская улыбка, с которой она следила за моим энтузиазмом, была заразительной. Наполовину разделавшись с супом, она подала к столу закуску: хрустящую жареную рыбу.

— Морской окунь, — сказала она.

Такое не подавали «У Ирландца Билли» в Чикаго. А жаль.

Вторым блюдом оказалась порция риса со специями и луком с помидорами, и ломтиками нежного белого мяса.

— Краб? — спросил я, улыбнувшись.

— Ваш враг, — сказала она. — Я подумала, вам захочется одержать над ним победу.

• Предыдущая
• 37/85
• Следующая