Оружие женщины - Кендрик Шэрон - Страница 22

• Предыдущая
• 22/24
• Следующая

— Ксандрос!

Он шептал ей нежные слова и успокаивал ее, но она все равно испытала шок от ощущения его в себе. Столько времени прошло! По ее лицу поте­кли слезы от осознания того, что все это только иллюзия.

Он замер.

— Я сделал тебе больно?

— Нет! — по крайней мере не в том смысле, о котором он думает. Ее тело всегда готово принять его, а вот сердце разрывается. — Нет, Ксандрос!

Он целовал ей грудь, волосы. Они прилипли к ее шее и восхитительно пахли. Он медленно двигался в ней, чувствуя, как приближается момент удовольствия. Она двигалась ему в такт и в какой-то момент начала стонать от нетерпения. Ксандрос закрыл ей рот поцелуем, помня, что они не одни в доме. Спустя пару минут он последовал за ней и достиг крайней точки блаженства.

Потом он быстро уснул. Так всегда с ним быва­ло после секса. Но сейчас все было как-то по-осо­бенному.

Ребекка чувствовала странную пустоту внутри. Она лежала, глядя в потолок. В ее голове снова рождались вопросы, на которые она очень хотела получить ответы.

Ксандрос проснулся на заре. Слабый свет пробивался через шторы. Обстановка вокруг была незнакомой, и он вдруг понял, что лежит в постели Ребекки!

Он резко сел и посмотрел на ее половину крова­ти. Интуиция не подвела его — он здесь один. Смя­тые простыни и еле уловимый запах женского тела были единственным доказательством того, что ему не приснилось. Они занимались любовью.

Тогда где она? С детьми? Он сладко зевнул.

Его губы растянулись в улыбке, и он лениво потянулся. Потом встал с кровати и надел смятые джинсы и рубашку. Надо найти ее. И вернуть в постель.

Он нашел ее на кухне. Она стояла спиной к нему и отсутствующим взглядом смотрела на пустынную улицу. Должно быть, только покормила близнецов, потому что жадно пила воду из стакана. Казалось, она не слышала, как он вошел.

— Ребекка! — тихо позвал Ксандрос.

Он не видел, как она крепко сжала стакан в руке, словно хотела позаимствовать у холодного стекла немного бесстрастия. Но ничего не сказала. Пока не сказала.

Он принял ее молчание за смущение. Конечно, ее смутило то, что произошло между ними ночью. Это забавно. Он неслышно подошел к ней и уткнулся лицом в шею, вдыхая ее неповторимый запах.

— Пойдем в постель, — пробормотал он, чув­ствуя, как его охватывает возбуждение.

Ребекка поморщилась.

— Но я не устала.

— Отлично, — томно отозвался он, — я тоже.

Но ее плечи оставались гордо выпрямлены. Она даже не шелохнулась, стараясь не расслабиться и не поддаться очарованию его сильного тела. Одно его прикосновение, и она пропала.

— Я лучше приму душ и оденусь, — сказала она. Это явно было не кокетство и не завуалирован­ное приглашение. Он прищурился.

— Ребекка?

Она понимала, что не сможет вот так стоять и смотреть в окно, что нужно повернуться к нему. Но это было почти невозможно для нее, Ребекка не помнила, чтобы ей когда-нибудь было так трудно. Как скрыть свои эмоции так, чтобы он ничего не понял? Она не хотела показывать ему свою уязви­мость. У нее остается только один выход.

Ребекка резко повернулась и одарила его быстрой сдержанной улыбкой, которой улыбалась всем пассажирам «Эволо». Казалось, сейчас она предложит ему кофе.

— Нам не стоит возвращаться в постель, — рав­нодушно бросила она.

Он решил дать ей последний шанс. Может, она так говорит ради приличия. Ей сейчас стыдно, что она ночью сдалась. С этим он справится.

— Ребекка, — прошептал он, — милая.

Этого должно хватить. В том, как он произнес ее имя, было все, что он мог пообещать ей. Еще никог­да не произносил он его с таким придыханием.

В другой ситуации этого Ребекке хватило бы, чтобы она отдалась рукам и его поцелуям, которых он жаждал. Она бы позволила ему отвести ее наверх и ничего не сказала бы о том, что они могут привлечь внимание сиделок или потревожить детей. Они бы заговорщицки улыбались, а их серд­ца трепетали бы от предвкушения.

Нет, его сердце не будет трепетать, напомнила она себе. Его чувства сосредоточились совсем не на том, что ей нужно, и не стоит забывать об этом. Оставь свои глупые мечты, надежды, жела­ния, что однажды он сможет полюбить тебя так же сильно, как ты любишь его.Этого не будет никогда.

Ксандрос не умеет любить так, как мужчина любит женщину, и даже никогда не притворяется. Да, он любит своих детей, его привязанность к ним растет с каждым днем, но к ней он никогда не будет испытывать нежных чувств. И, наверно, ей не стоит ничего ждать от него. Он ведь ничего не обещал. И значит, своего слова не нарушает. Разве его можно винить в том, что он не оправдал ее ожи­даний?

Если они будут и дальше поддерживать сек­суальные отношения, она пропала. Ребекка знала это абсолютно точно, потому что так всегда бывает с женщинами. В сексе они проявляют свои истин­ные чувства, но мужчинам этого не нужно. А жен­щин это ранит. Если так случится с ней, вся ее собранность и видимое спокойствие исчезнут. А ее детям нужна спокойная мать. Очень нужна.

Значит, она должна отказаться от того, чего больше всего желала? Чтобы Ксандрос был каж­дую ночь в ее постели и доставлял ей удовольствие, о котором можно только мечтать. Это опасное искушение. Слишком опасное, чтобы думать о нем всерьез.

Если она позволит ему завладеть ее телом, не будет ли это значить, что она снова станет прежней Ребеккой? Той, которая смотрела Ксандросу в рот, пытаясь угадать его настроение? Нет, такого в ее жизни больше не повторится. Когда она так вела себя, он не уважал ее, да она и сама перестала себя уважать. Захочет ли кто-то в здравом уме снова вернуться к таким отношениям?

Можно, конечно, сделать вид, что секс — это просто секс и она не любит его. Притвориться, что она не переживает. Но это неправда. Она никогда не переставала любить его и не хотела всю жизнь прожить во вранье. Какой пример она подаст Алек­сиусу и Андреасу?

Тогда скажи ему, кричал ее внутренний голос. Перестань играть в глупые игры. Ксандрос умный мужчина, он поймет то, что ты ему скажешь. Ему придется.

— Прошлая ночь...

— Ах да, прошлая ночь, — повторил он за ней. — Итак, прошлая ночь...

Каким-то образом она умудрилась сохранить на лице улыбку. Слегка равнодушную, но так надо было.

— ...была ошибкой, — закончила она.

Ксандрос прищурился.

— Ошибкой?

— Да. И это не должно больше повториться. — Ребекка буквально заставляла себя произносить слова. — Ксандрос, мы не можем продолжать спать вместе!

Первой его мыслью было сказать, что вот как раз просто спать он с ней не сможет, но потом вдруг понял, что она имела в виду. Женщины никогда не отказывали ему, а Ребекка всегда была такой податливой в его руках. Но что-то в ее голу­бых глазах дало ему понять, что она не шутит. Она действительно так думает.

Ксандрос поджал губы. Она не может говорить серьезно!

Желание охватило его, и он хотел коснуться ее руки, зная, что одно его прикосновение способно сбить ее с толку. Но гордость не позволила ему. Она думает, что он будет умолять ее? Он? Умо­лять? Его губы скривились в усмешке. Что ж, он на время отдалится от нее и посмотрит, насколько ее хватит. Очень скоро именно она будет умолять его заняться с ней любовью!

Дни проходили, и Ксандрос видел, что Ребекка не умоляет его, не делает никаких намеков. Он вдруг поймал себя на мысли, что первый раз попал в такую странную ситуацию. Она была безупречно вежлива и мила с ним. Оставалась такой же безу­пречной матерью. Смотрела новости, а потом обсуждала их с ним. Если бы он принимал ее на работу, то был бы впечатлен. Но он не принимал ее на работу. Он хотел вернуть ее в свою постель!

— Ребекка, — начал он разговор однажды за завтраком перед тем, как поехать в греческое посольство. Он обещал послу, что придумает дизайн нового здания библиотеки.

Ребекка подняла на него глаза от тарелки. На нем был светлый костюм, а на волосах еще побле­скивали капли воды. Его оливковая кожа свети­лась здоровьем и энергией. Он был таким привлекательным...

• Предыдущая
• 22/24
• Следующая