Смерть в послевоенном мире (Сборник) - Коллинз Макс Аллан - Страница 27

• Предыдущая
• 27/47
• Следующая

— А еще должен заметить, что вы довольно странно лечите, доктор Вайнкуп. Вы послали мисс Шонеси в аптеку, отлично зная, что указанного в рецепте лекарства там не могло быть. И отлично понимали, что сознательная мисс Шонеси отправится в другую аптеку, а это дало бы вам дополнительное время.

— В самом деле, — сухо проговорила доктор Алиса.

— Именно тогда вы и состряпали всю эту комедию с ограблением. Вы слишком слабы физически, чтобы оттащить куда-нибудь труп. Тут-то вы вспомнили о пистолете, который лежал в соседнем кабинете. И тогда выстрелили в уже мертвую невестку, инсценировав ограбление — что оказалось не самым лучшим вашим решением.

— Я не желаю все это выслушивать, — заявил Эрл.

— Ну и не слушай, — оборвал его я. — Доктор Вайнкуп, чего вы действительно не вспомнили, так это то, что два патрона из оружия были уже выпущены, когда Эрл проверял, как оно действует. Именно этот незначительный факт вызвал у меня подозрения.

— Да? — невозмутимо произнесла она.

— Да. Добавим к этому сифилис у вашей невестки, час времени, который вы провели в доме в отсутствие мисс Шонеси, и мертвую Риту в процедурном кабинете. К этим трем фактам следует добавить еще два: вашу вину и соучастие вашего сына.

— Вы намерены поделиться с кем-либо этими догадками? — мягко поинтересовалась она.

— Нет, — ответил я. — Вы мой клиент.

— Сколько? — проговорил Эрл, нервно и отвратительно усмехаясь.

Подняв руки вверх, обратив раскрытые ладони в их сторону, я заявил:

— Ничего сверх уплаченного. Задаток оставляю у себя. Я честно его заработал.

Резко повернувшись, я двинулся к выходу. За спиной услышал, как без малейшего намека на иронию доктор Алиса проговорила:

— Спасибо, мистер Геллер.

Я обернулся, посмотрел на них и рассмеялся:

— Послушайте, вас отправят в тюрьму, мадам. Полицейским и окружному прокурору моих услуг для этого не потребуется. Как бы вы ни пытались привлечь на свою сторону общественное мнение, вам ничего не удастся изменить. Сожалею только об одном.

Я вынудил их задать мне вопрос.

Эту честь взял на себя Эрл.

— О чем? — спросил он с дрожью в голосе. Его мать дотронулась до руки сына, успокаивая свое чадо.

Глядя ему в глаза, с самой отвратительной улыбкой, на которую только был способен, я произнес:

— О том, что ты не отправишься в тюрьму вместе с ней, сукин ты сын.

Она действительно оказалась в тюрьме.

Правда, на это ушло некоторое время. В день открытия судебного слушания по делу доктора Алису ввели в зал заседаний; я думал, что она будет, продолжать играть роль, рассчитанную на завоевание симпатий прессы...

После восьми дней изучения собранных по делу доказательств, когда обвинение представило в качестве вещественного доказательства забрызганный кровью стол из процедурного кабинета, у доктора Алисы случился сердечный приступ. Было объявлено о неправомерности ряда действий и назначено повторное слушание. Пресса на все лады обсуждала этот процесс; результаты опроса общественного мнения жителей Чикаго показали, что половина Чикаго считала ее виновной, в то время как другая половина — невиновной. Судейское жюри, однако, оказалось единодушным — всего лишь пятнадцать минут им потребовалось, чтобы признать ее виновной, и около двух часов, чтобы определить срок наказания в двадцать пять лет.

Эрл не присутствовал на процессе. Говорят, что, когда доктора Алису вводили в центральные ворота Исправительного учреждения для женщин в Дуайте, штат Иллинойс, из ближайших кустов вышел ее небритый и нечесаный сын. Эрл на прощание поцеловал мать, а она смахнула с его лица слезы. Все как обычно между любящей матерью и сыном.

Доктор Алиса провела тринадцать лет за решеткой, все это время отрицая свою вину; за хорошее поведение ее освободили досрочно. 4 июля 1955 года она умерла в доме для престарелых под другим именем.

Эрл также сменил имя. Не могу сказать, что с ним стало. Конечно, до меня доходили некоторые слухи. Одни говорили, будто он устроился работать механиком в гараж, другие — что он в конце концов женился на какой-то рыжеволосой красавице.

Доктор Катрин Вайнкуп имени своего менять не стала и добилась значительных успехов на медицинском поприще.

А сам дом № 3406 по Вест-Монро, «Клиника смерти», был снесен в 1947 году, в том самом году, когда доктор Алиса вышла на свободу.

Тысяча девятьсот тридцать шестой год начался для меня с дела о розыске пропавшего доктора. Правда, делом о розыске оно оставалось недолго. Но в то морозное чикагское утро, 3 января, миссис Пиакок знала лишь, что ее муж, врач, не вернулся домой после того, как накануне ночью выехал по вызову на дом к больному.

В субботу в одиннадцатом часу утра я заполнял бланк страховки, когда в дверь постучали. Открыв, я увидел привлекательную женщину лет тридцати пяти в дорогой меховой шубе. Не могу сказать, что ее внешность меня поразила. На лице не было и следа косметики, а ее измученный вид подсказывал, что она вот-вот потеряет контроль над собой.

— Мистер Геллер? Натан Геллер? — нервно спросила она.

Жестом я пригласил ее войти и присесть на стул перед моим рабочим столом. В то время мой офис размещался в просторной комнате на четвертом этаже далеко не фешенебельного здания, расположенного на углу Ван Бьюрена и Плимута, рядом с эстакадой электропоезда.

Мне показалось странным, что такая шикарная дама обращается за помощью в агентство, которое состоит из одного работника.

— Мне посоветовал к вам обратиться друг нашей семьи Том Куртни, — пояснила она.

С прокурором штата Томасом Дж. Куртни у меня было несколько встреч, и они не вызывали каких-либо неприятных воспоминаний. Очевидно, это и объясняло, почему она выбрала именно детективное агентство А-1. Но зачем ей вообще потребовался детектив?

— Пропал мой муж, — сообщила она.

— Полагаю, вы уже заполнили в полиции заявление о его исчезновении?

— Да. Там мне сказали, что его будут считать пропавшим только по истечении двадцати четырех часов. Но я так встревожена и настаиваю на незамедлительных действиях. Поэтому Том посоветовал обратиться к вам.

Она попыталась улыбнуться.

— Мой муж, Сильбер, — врач-педиатр. Мы живем в апартаментах на Эйджвотер-Бич.

Это означало для меня деньги; не удивительно, что она не поинтересовалась стоимостью услуг.

— Вчера вечером с нашей восьмилетней дочерью Бетти Лу я возвратилась из Бовена от моих родителей. Сильбер встретил нас на вокзале Юнион Стэйшн. Мы заехали пообедать в небольшой ресторанчик в Норт-Сайде, не помню, как он называется, но смогу показать, где он находится, если возникнет необходимость. Затем мы все вместе направились домой. Сильбер лег спать, а я засиделась с книгой. Зазвонил телефон. Говорил мужчина. Я спросила его, что он хочет, затем старалась отказаться от вызова. Однако звонивший настаивал на личном разговоре с мужем. Мне не хотелось будить Сильбера, но все же пришлось это сделать. Я слышала, как он спросил:

— В чем дело?.. О, заболел ребенок? Продиктуйте ваш адрес, я выезжаю.

— Ваш муж записал адрес? — спросил я.

Дама утвердительно кивнула.

— Да, я захватила с собой этот листок, — сказала она, доставая его из сумочки и передавая мне.

На листке стандартным для любого врача почерком, который едва можно было разобрать, как обычно выписывают рецепты, значилось: «Дж. У. Смейл. 6438, Норт-Уиппл-стрит».

— Разве полиции он не потребовался?

Она отрицательно покачала головой:

— Пока дело официально не возбуждено, листок им не нужен.

— А номер телефона назвали?

— Мужу ответили, что телефона нет.

— Вероятно, звонили из телефона-автомата.

Она пожала плечами и печально посмотрела на меня:

— Естественно, я не слышала, что говорил человек на другом конце провода. Муж со вздохом повесил трубку и сказал, улыбнувшись: «Никакого покоя от этих озорников», затем стал одеваться. Я переписала информацию из блокнота на обложку небольшого справочника улиц Чикаго, который он всегда брал с собой, выезжая на вызов.

• Предыдущая
• 27/47
• Следующая