На берегу Севана - Ананян Вахтанг Степанович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/74
- Следующая
– Вот, например, красная утка. Она и красивая и крупная. А утка серая?.. Ну, какую еще назвать?..
Старый охотник поспешил на помощь мальчикам.
– Арам-джан, – сказал он, – дети хорошее дело начали. Вот они яйца чирка принесли. Разве с мясом чирка мясо домашней утки сравнишь? У чирка оно мягкое, нежное, как у куропатки. Плохо разве, если у нас во дворах заведутся чирки? Будем по одному, по два ощипывать – и в плов…
Грикор, до этого слушавший молча, рассеянно, при слове «плов» встрепенулся, оживился и, не попросив слова, вмешался:
– А что, разве плов с черной водяной курицей хуже?.. Прошлой осенью я одну палкой убил. И сама поджарилась на своем жиру, и на картошку хватило, да еще с добрый стакан осталось: такая жирнющая была птица!.. И ничем ведь не хуже домашней курицы.
В конце концов диких птиц совсем захвалили. Казалось, что у них только и есть одни хорошие качества.
Арам Михайлович, как преподаватель естествознания, конечно, знал, что человек в течение веков добился больших успехов в деле разведения домашней птицы. Но знал он также и то, что в жестокой борьбе за существование дикие птицы выработали много ценных свойств, например способность довольствоваться в трудное время незначительным количеством корма, стойкость к холоду…
– Хорошо, – согласился он наконец, – некоторые свойства диких птиц, конечно, следует использовать. Пух дикого гуся, например, замечателен – мягок и нежен. Даже перья дикого гуся и те ценятся дороже, чем перья домашнего.
– Ну, принял нашу сторону! – прошептал Камо на ухо Армену.
– Но, – медленно, словно подбирая слова, продолжал учитель, – одомашнивание дикой птицы – дело большое, серьезное. Вам оно не по силам.
Ребят точно холодной водой окатили.
Чувствуя, что начатому делу грозит провал, Асмик взволнованно дернула за рукав мать, которая только что пришла и тихо стояла в уголке:
– Мама, ты же говорила, что в бабушкиной деревне много диких уток дома разводят… Скажи об этом, мама!.. Скорее скажи!
Мать Асмик, Анаид, женщина скромная и несмелая, робко заговорила:
– Простое это дело… – сказала она. – Тут можно и без умения обойтись…
– А ну-ну, выйди-ка вперед, Анаид! – воодушевился дед Асатур. – Выйди-ка да расскажи, как ты диких птиц приучаешь. Расскажи, послушаем.
– Да о чем же рассказывать?.. Сами знаете, меня в Личк замуж выдали из того села, что за озером, из Гомадзора. Там недалеко Зангу из озера вытекает. Перед нашим селом река раньше выходила из берегов и разливалась. Там болото было в мои детские годы. Теперь все по-другому: Зангу в тоннель забрали, болото высохло, камышовник выгорел…
– Ты, Анаид, про птиц расскажи, – перебил ее дед, – про Зангу мы все знаем.
– Да, – вспыхнула Анаид, – я про то сказать хотела, что тогда у нас камышовник был большой. Каждую весну к нам разные птицы прилетали и в камышах гнезда вили. А мы ходили яйца собирали и дома у себя под наседок подкладывали, птенцов выводили. Бывало, и птенцов в камышах ловили, дома выращивали. В каждом дворе у нас бегали дикие утки и гуси.
– Значит, диких птиц приучать можно? Это не выдумка? – спросил учитель.
– Ну, какая же выдумка!.. Все соседи знают, можете спросить. Я и в прошлом году положила под наседку яйца диких уток. А в Гомадзоре, в нашем селе, мы многих птенцов выводили из яиц диких уток, гусей. Только это мы для себя делали, а вот теперь дети хотят для всех, для общей пользы ферму устроить, для колхоза…
– Как же вы их все-таки приучали? Неужто не улетали?
– Как приучали? Да зачем и приучать-то было! – оживилась Анаид. – Положим яйца под наседку – она и выведет утят. Вылупятся, откроют глаза, кур увидят, собак увидят, людей… Сначала будто дичатся, а потом мало-помалу привыкают. Видят – цыплята не боятся человека, не убегают, ходят за ним, ну и они тоже не боятся, кормятся из наших рук. Вот так и становятся домашними…
– Это влияние человека, – сказал Арам Михайлович. – Человек, создавая для этих птиц новую среду, постепенно заглушает в них дикие инстинкты, изменяет их в свою пользу… Анаид ведь очень принципиальный вопрос затронула: изменчивы или вечны наследственные качества?
Анаид стояла, опустив голову, красная от смущения. А учитель, который в то же время был одним из сельских агитаторов, воспользовался удобным моментом и заговорил о мичуринской науке.
– Да, – повторил он, – вопрос, затронутый Анаид, – вопрос принципиальный. Что наши, советские ученые говорят? Мичурин и его последователи? Они говорят, что свойства, полученные по наследству, могут быть изменены. Воздействуй на растение, на животное, создай для них новую среду – и ты сможешь изменить их свойства так, как тебе нужно. И новые, полезные для человека свойства растения, животного будут переданы ими последующим поколениям. В Костромской области есть совхоз «Караваево». Там советские ученые вместе с замечательными местными колхозниками-скотоводами за последние двенадцать – пятнадцать лет создали по мичуринским методам самую продуктивную породу молочного скота в мире. Коровы совхоза, дающие в год по тридцать – сорок пудов масла, давно уже оставили далеко позади себя пресловутых американских чемпионок…
– Сорок пудов масла?.. Ого-го! – поразился Грикор.
Учитель сделал паузу и посмотрел на своих слушателей. В их глазах он словно прочитал взволновавшую всех мысль: «Когда-то у колхоза Личк будут такие коровы?»
– Люди за десять лет такую породу скота вывели! – разгорячился Камо: – Неужто мы не сумеем птенцов вывести и ферму создать?
– Располагая мичуринским оружием, вы, конечно, сумеете осуществить свою затею, – согласился Арам Михайлович. – Рассказ Анаид убедил меня, что такого рода задачу мы сумеем решить здесь, у себя. Но только вы должны хорошо изучить литературу по птицеводству – она у нас есть – и действовать по указаниям районного птицевода. Что ж, приступайте к опытам. – Помолчав немного, Арам Михайлович добавил: – Только с одним условием: часть птенцов осенью вы должны непременно выпустить на волю. Надо полностью возместить тот вред, который вы нанесли природе, собирая яйца диких птиц.
– Непременно, непременно, Арам Михайлович, обещаем! – хором отозвались ребята.
– И больше гнезда не смейте разорять – пусть это будет в первый и последний раз.
Собравшиеся понемногу разошлись. Остались одни наши юные натуралисты да дед Асатур. Камо с трудом сдерживал свою радость.
– Теперь нам надо собрать наседок и достать в колхозе инкубаторы, – сказал он. – Да председатель такой строгий, разве к нему подойдешь!
– Вы его плохо знаете. Пойди и от моего имени попроси дать вам два инкубатора. Надо еще, чтобы кто-нибудь из вас поехал в районный центр и купил там аккумуляторные батареи. Вот вам на расходы. – Учитель вынул из ящика стола деньги и протянул их мальчику.
Камо густо покраснел.
– Мы сами, Арам Михайлович… – пробормотал он.
– Ничего-ничего, бери. Или вы не хотите меня в компаньоны по ферме принять? – засмеялся учитель.
– Аккумуляторные батареи дают мало тепла, ни к чему они. Не лучше ли согревать инкубаторы обыкновенной керосиновой лампой? – высказал свое мнение Армен.
– Лампой будет трудно… Температура должна быть равномерной, а лампа то ярче разгорится, то затухнет. Если нужно, достанем несколько аккумуляторов, соединим их в батарею, энергии будет больше. Если инкубатор маленький, его можно согреть аккумулятором.
– Да, но энергии аккумуляторов хватает всего на несколько дней, – возразил Армен.
– Это верно. Поэтому нам нужно иметь наготове несколько аккумуляторных батарей. Начнет в инкубаторе падать температура – сейчас же можно будет подставить заряженную батарею. А те, что мы используем, нам на машинно-тракторной станции зарядят.
– Ну, зачем на станции! Это и у нас в колхозе можно сделать – есть же у нас и грузовик и легковая машина, – сказал Камо.
– Можно, конечно, но вам ведь много аккумуляторов потребуется, – сказал Арам Михайлович. – Я поговорю с директором машинно-тракторной станции. Попробую убедить его дать нам их побольше.
- Предыдущая
- 12/74
- Следующая