Возвращение - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 67
- Предыдущая
- 67/98
- Следующая
– В ножки магеве Осе тебе, Векша, поклониться надобно! Кабы не волшба ее, тебя бы убивцем супружницы сочли и из Котловищ навеки изгнали, – наставительно заметил опечитель.
Как только пришел черед общаться с односельчанином, Дармон мгновенно преобразился, голос обрел покровительственные интонации. От робости и заискивающего придыхания не осталось и следа.
– Да разве ж я когда руку на нее поднимал? – Монументальные плечи Векши, вышедшего из сарайчика (как он, кстати, вообще туда помещался, эдакий бугай?), заходили ходуном. Впрочем, двигался охотник на удивление плавно и мягко, будто все время опасался чего-нибудь растоптать или задеть. – Как же она так, пышечка моя! – Здоровенной кувалдой кулака мужик утер заблестевшие глаза. – Э-эх, теперь-то поздно судить да рядить, она в руках Лели Заступницы нежится. Осталось только схоронить ее честь по чести… Тебе, магева, в пояс поклонюсь за то, что беду от меня отвела, не знаю, чем и отплатить. Разве ж только, – густой голос Векши чуть оживился, – шкура серой рыси у меня припасена!
– Э, нет, охотник, таким подарком ты от меня не откупишься, – покачала головой, стараясь быть твердой, но не грубой. Хотя особой пламенной любви к почившей супруге в Векше не чуялось, больше было снисходительной привычки и к жене, и к тому быту, которым она его окружала, а все равно немного неловко казалось дать ему, с похоронами не разобравшись, сразу о делах говорить. Вот только сидеть и ждать, соблюдая положенные приличия, времени у меня не имелось.
– Чего ж угодно тебе, матушка? – окончательно растерялся мужик.
– Ни денег, ни шкур, ни мяса мне не надо, все сама купить могу, если захочу, – объявила я, – а ты иначе свой долг уплатишь! Отныне не больше одной кружки пива в день пить будешь, чтобы, пока ты в беспамятстве храпишь, ничего не случалось! Ясно для начала?
– Жестоко, – хмыкнули Кейр и Сарот, оценив поставленное условие.
Сами телохранитель и наемник непреодолимой тяги к спиртному не испытывали, но, вероятно, повидали на своем веку массу иного народа, менее воздержанного в употреблении алкоголя. Глазки опечителя и молодого сторожа сараюхи предательски забегали, выдавая страх мужиков, а ну как приказ насчет трезвости – нормы жизни и на них, под руку подвернувшихся, перекинется. Как жить-то тогда?
– Хорошо, магева, – уставившись в дворовую пыль, мучительно кивнул Векша, даже не думая спорить с моим решением. Он воспринял его не иначе как приказ. Мужества храброго охотника достало лишь на то, чтобы жалобно прогудеть вопрос: – Для начала?
– Именно, – подтвердила я, – а коль осилишь, не сорвешься, то вот тебе мое пожелание: поскольку ты, можно сказать, в долг живешь, то попробуй жить так, чтоб не брюхом и глоткой, а вот здесь, – я ткнула в направлении сердца Векши, – чувствовал, что правильно живешь. Если попробуешь, в расчете мы с тобой будем!
– Круто. – Впервые на моей памяти из уст Гиза слетело такое сленговое словечко, вызвав разом массу вопросов о том, где он умудрился его подхватить.
– Я иногда такая умная бываю, сама себя боюсь, – кивнула киллеру, и ироничное понимание в его глазах показалось таким приятным и родным.
– Постараюсь по слову твоему поступить, магева, – пообещал охотник с таким мощным вздохом, что я отчетливо поняла: действительно постарается, в лепешку расшибется, а постарается. Даже страшно стало на минутку, в каком я авторитете!
– Молодец! – подбодрила Векшу и непременно похлопала бы его по плечу, если б дотянулась. Но габариты мужика предполагали поощрение лишь в устной форме.
Впрочем, на дворе и без меня нашлось кому выразить охотнику симпатию, предложить моральную поддержку и помощь. Уходя, мы услышали наполовину виноватый, на вторую половину заискивающий голос Милицы (молодец, баба, мужество, чтоб повиниться, немалое нужно, во всяком случае, куда большее, чем для того, чтобы пакость совершить):
– Векша, ты не серчай сильно, не со зла я тебя оговорила, страх силу взял! Коль не побрезгуешь, позволь, помогу проводы для Салиды справить, все честь по чести! Ушек с творогом наготовлю, пирожков с яблоками, а для покойницы рубаху принесу прощальную, беленую, с воротом и подолом расшитым!
– Да что уж там, всей деревней поможем, коль чего надобно, – с достоинством поддакнул Дармон.
Дальнейшее выверение тонкостей подготовки и проведения похоронного обряда в Котловищах проходило уже без нашего участия. Никто привлечь магеву и ее спутников к его обсуждению не пытался. Их же счастье, а то я бы внесла парочку рацпредложений. К примеру: вызвать на тризну душу покойной для прощания с родными и близкими или погадать, когда именно все участники скорбного праздника присоединятся к особе, провожаемой в мир иной.
Нет, я не злая, по большому счету иногда даже бываю доброй, просто сегодня подустала от чужих проблем и возни с покойниками. Конечно, магевская доля такая, и раз уж желаю пребывать в этом мире, должна исполнять возложенные на меня профессией обязанности. Но право на отдых, если верить не только Конституции, а еще и общечеловеческим ценностям, тоже полагается каждому, и никто меня о его отмене ни в устной, ни в письменной форме не уведомлял. А посему я упрямо стремилась в трактир! Хотелось добраться до комнаты и закрыть за собой и Лаксом дверь на засов потяжелее до самого утра. И пусть весь мир подождет, право на любовь – это вам не «Даниссимо», это поважнее всех прочих прав будет!
– Какие удивительные вещи способна творить магия! – уважительно оценил Сарот, шагая чуть позади меня по тропинке.
До чего ж она узенькая была, даже странно, как это Векша при своих немалых габаритах не протоптал целое авеню, наверное, привыкший по лесам за зверем красться, и не на такое горазд. Вот и приходилось нам цепочкой двигаться: Кейр приотстал, Гиз, напротив, вырвался чуток вперед, бдительно контролируя обстановку.
– А то! – гордый моими талантами, поддакнул Лакс, обернувшись к нам обоим, и хулигански раздул щеки, будто лягух из болота.
– Многое, – согласилась я, признаваясь морианцу, а заодно самой себе в почти благоговейном изумлении, охватывающем меня всякий раз, когда из ничего рождалось нечто. Нет, исходя из законов диалектики, которая вещает о том, что ничто из ничего не возникает и на самом деле происходит переход энергии в материю или количества в качество, я признавала, что с материалистической точки зрения магия есть разновидность энергии. Вот только доступ к ней открыт не каждому! И то, что я такой способностью обладала, не могло не будить в душе радостного восторга. А ворчала я просто для порядка, чтобы народ не заподозрил, насколько мне интересно колдовать. Вот Кейр и так дитем считает, а если узнает, что магия для меня восхитительнейшее удовольствие, и вовсе в лепешку расшибется, а постарается отправить в какой-нибудь местный детсад для одаренных.
Словом, радостное удивление Сарота, столь же мало привычного к магии, как я, казалось понятным и близким. Я немного подумала, подцепила, откинула прочь с тропинки небольшой камешек и заявила:
– Между прочим, ты в такой степени магические создания и действия способен видеть, как не каждому из здешних дано. Может быть, пройдет какое-то время, и сам сможешь творить колдовство.
– Я маг? – Безграничное удивление и столь же безграничное недоверие прозвучали в голосе морианца. Он даже споткнулся. Коли я камешек уже не пнула бы, решила бы, что он на него напоролся. Или тут камни двигаются и изгнанник успел выползти на дорогу? Говорят же ученые, будто камни тоже живые и не только дышат, но и двигаются, только гораздо медленнее прытких людей. А тут мир магический, здешние камни должны скакать быстрее лошадей, если им такое в кристаллическую башку втемяшится. Только не скачут исключительно потому, что никуда не торопятся в отличие от суетливых теплокровных. Как-нибудь обязательно попробую поколдовать над этой загадкой и поискать ответ, а пока и других забот хватает. Ведь не ищу их нарочно! Сами валятся, как горох из дырявого мешка. Ну и пусть валятся, так веселее жить! Чем больше наполнен событиями день, тем ярче, насыщеннее и значительнее он получается.
- Предыдущая
- 67/98
- Следующая
