День признаний в любви - Лубенец Светлана - Страница 8

• Предыдущая
• 8/22
• Следующая

– Кретин ты, Доронин! – Мушка пару раз всхлипнула и заявила: – Да! Да! Да! Болит! Только не голова! И анальгин мне не поможет! Хочешь правду – получи! Душа у меня болит… ну… или что-то похожее на душу… Я не знаю, как это называется… И кто нравится Соне, я тоже не знаю. Мы с ней не подруги! У Разуваевой узнай насчет Чеботаревой! А свой вопрос я утром задавала потому… потому… потому, что ты мне очень нравишься, Филипп Доронин, хотя, похоже, этого совершенно не заслуживаешь! Во всем остальном я совершенно здорова, и провожать меня не надо!

– Ба… Вот это номер… – растерянно пробормотал Фил. – Не может быть…

Мушка тряхнула головой так сильно, что ее темные гладкие волосы задели рядом стоящего Филиппа по щеке, и сказала:

– Совершенно с тобой согласна, что не может быть… Но почему-то есть… Только ты имей в виду, Доронин, что это не накладывает на тебя никаких обязательств. Ты мне ничего не должен, понял?

– Как не понять… – буркнул Фил.

– Ну… ну и все… Пошла я…

– Куда?

– Домой! Куда еще! Я же типа больна…

– Слушай, Кира, а я тебе что, только сегодня понравился?

Удивленная вопросом Мушка вскинула на одноклассника непонимающие глаза.

– Ну… я решил уточнить… – продолжил Доронин. – Вчера ты была нормальная… а сегодня явно не в себе… Не из-за меня же?

– Даже не знаю, что тебе сказать… Как-то все разом навалилось… Этот день без вранья… дурацкий… Сама же его придумала… И еще… В общем, кошелек у меня пропал. С большой суммой денег. Деньги чужие, и я прямо не знаю, что делать… Думала, что в кабинете математики выронила, когда из сумки все выпало, но Любовь Георгиевна ничего не находила…

– Большая сумма – это сколько?

Мушка ответила, Филипп присвистнул, а потом сказал:

– Можно, конечно, заработать… В «Макдоналдсе», например…

– Мне сегодня надо деньги отдать. Заработать я не успею.

– Ну… прямо и не знаю, что тебе посоветовать… У меня, к сожалению, денег нет…

– Я у тебя и не прошу. Так просто… пожаловалась. Ты спросил, что со мной… Вот я и ответила.

Доронин сморщил нос, потом почесал его согнутым пальцем и несколько виновато произнес:

– Ну… я, в общем, рад тому, что ты не из-за меня сегодня такая несчастная. Может… это… того… я не так уж сильно тебе нравлюсь?

Мушка усмехнулась и ответила:

– К сожалению, этого я не могу определить. Мне сравнить не с чем, потому что раньше такого со мной не случалось. Но ты ничего мне не должен, понимаешь?

От необходимости отвечать Фила спас звонок с урока. С окончанием его оглушительных трелей резко распахнулась дверь кабинета географии, и первым из нее вылетел Руслан Савченко. Он зорким глазом сразу засек стоящих за розовым кустом Филиппа с Мушкой и тут же направился к ним.

– Слышь, Фил, – обратился он к Доронину, – а не мог бы ты отвалить? Мне, понимаешь, позарез нужно поговорить с Кирой…

– Пожалуйста! – охотно согласился Филипп и, бросив очередной виноватый взгляд на Мухину, смешался со школьниками.

– Ну? – Кира вопросительно посмотрела в глаза однокласснику. Он сунул руку в рюкзак, покопался в нем и вытащил аккуратный девичий кошелек из яркой малиновой кожи.

– Твой? – спросила Руслан.

– Мой!! – Кира выхватила кошелек из рук Савченко, открыла и на его глазах пересчитала деньги. Все было на месте. Счастливо улыбнувшись, девочка спрятала кошелек поглубже в сумку, тщательно закрыла «молнию» и сказала: – Спасибо, Руслик! Ты даже не представляешь, что для меня сделал! А где ты его взял?

– Понимаешь… – несколько смутившись, начал он, – …бегу я на прошлой перемене из столовой, а возле входа на лестницу… ну… где ниша такая… два пацана… из мелких… крутят в руках кошелек, охают, деньги достают… немалые, между прочим… Я сразу подумал, что это не их кошель. А потом в голове всплыло, как ты недавно платила за пособие по физике. У тебя в руках был точь-в-точь такой же кошелек, яркий, малиновый. Я тут же вспомнил, что ты сегодня весь день сама на себя не похожа. Наверняка из-за потери денег! Я планировал тебе после географии отдать, а тебя отпустили домой. Даже не представляешь, как я просился выйти, но Валентина сказала, что ей надоели мои отлучки с урока, и, если я немедленно не угомонюсь, она меня к директрисе потащит. А оно мне надо?

– Понятно, что не надо! – весело согласилась Мушка.

– Ну вот… Хорошо, что ты еще не ушла… Хотя я и домой бы к тебе зашел, за мной бы не заржавело! – так же весело отозвался Савченко.

– Ну еще раз спасибо тебе, Руслан!

– Да не за что! Каждый так поступил бы на моем месте! Ну что, айда на физру?!

Кира отрицательно покачала головой и сказала:

– Нет, Руслик! Раз уж меня отпустили, надо этим воспользоваться: отнесу деньги, они не мои, отдать надо. Как бы снова не потерять. Так что… пока! До завтра!

Мушка прижала для надежности сумку к груди и, оставив возле розового куста несколько опешившего Савченко, побежала к выходу на лестницу.

Выйдя из кабинета географии, Филипп Доронин поежился. Что-то холодновато стало в школе. Видимо, по сравнению с утром мороз на улице усилился. Пожалуй, стоит спуститься на первый этаж и взять в гардеробе джемпер, который он утром снял и засунул в рукав куртки. Кстати, и для физры пригодится. Сейчас ведь физкультурник Сашок всех на лыжи поставит.

Фил слетел по лестнице, забежал в ту часть гардероба, где стояли вешалки 9-го «А», и чуть не растянулся на бетонном полу в полный рост. Чертыхнувшись, он посмотрел вниз и увидел, что наступил на развязавшийся шнурок собственного кроссовка. Фил бросил рюкзак прямо на пол, присел, чтобы завязать шнурок, и вдруг услышал голос Федора Кудрявцева (металлическая решетка, отделявшая гардероб от вестибюля, разумеется, звук пропускала):

– Ну и как это называется?

Филипп уже хотел встать из неудобной позы и рассказать Федьке про то, как его чуть не подвел шнурок, но понял, что Кудрявцев обращается вовсе не к нему. Фил узнал голос Сони Чеботаревой, которая ответила Федору:

– Ты знаешь название…

– Не понял… – проговорил Кудрявцев настолько зловеще, что Доронину сразу расхотелось показываться на глаза одноклассникам. Он, наоборот, наклонился еще ниже, осторожно подобрался поближе к загородке гардероба, чтобы говорящие его не увидели, и принялся слушать.

– Это называется расплата, – сказала Соня.

– А не слишком ли она велика? – спросил Федор еще более сурово.

– В самый раз.

– Я не знал, что ты так мстительна!

– Теперь знаешь… Но… словом, это все потому, что я не смогу поехать вместе с тобой…

– Я и сам никуда не поеду!

– Из-за меня? – В голосе Сони Филипп явственно уловил радостные нотки.

– Не совсем, – ответил ей Кудрявцев.

– То есть?

– А то и есть, что у меня совершенно пропало желание.

– А что же ты скажешь родителям?

– Найду что! – резко ответил Федор, и Доронин понял, что одноклассник уходит.

– Куда же ты?! – крикнула ему вслед Соня. – А как же сегодня?

– Никак!

– А когда?

Ответа Кудрявцева Фил не расслышал. А Соня вдруг привалилась лбом к решетке, вцепившись в ее звенья побелевшими пальчиками с аккуратными жемчужными ноготками. Она могла бы увидеть притаившегося по ту сторону загородки гардероба Доронина, но глаза ее были полны слез. Она пару раз всхлипнула, потом отпустила решетку, вытерла глаза и пошла по направлению к спортивному залу. Видимо, даже в самом несчастном состоянии она не могла себе позволить прогулять урок физкультуры.

После ее ухода Фил, по-стариковски крякнув, поднялся и несколько раз выгнул онемевшую спину, одновременно потирая поясницу. Ему очень не понравилось то, что он услышал. Во-первых, потому что суть разговора не была ему ясна и рождала подозрения. Во-вторых, стало совершенно очевидно, что блондинка Разуваева не ошибалась: он, Филипп Доронин, явно не герой Сониного романа. Чеботаревой нравится Кудрявцев.

Фил, забыв о джемпере, вышел из гардероба и вслед за Соней побрел к спортивному залу. Он изо всех сил пытался найти в случившемся что-нибудь положительное, и нашел. Теперь не надо задавать Соне вопрос, который не вызвал бы у нее никакого восторга. Зато можно задать пару вопросов Федьке и кое-что прояснить.

• Предыдущая
• 8/22
• Следующая