Армадэль. Том 2 - Коллинз Уильям Уилки - Страница 6
- Предыдущая
- 6/95
- Следующая
«Мисс Гуильт не увидит, что я плакала», — подумала Нили, возвращаясь к постели проститься с матерью.
— Я утомила вас, мама, — сказала она покорно. — Позвольте мне теперь уйти и вернуться немножко позже, когда вы отдохнёте.
— Да, — повторила мать по-прежнему машинально. — Немножко позже, когда я отдохну.
Нили ушла. Как только дверь затворилась за ней, миссис Мильрой вызвала сиделку. Несмотря на рассказ, выслушанный ею, она так же твёрдо, как прежде, придерживалась своих ревнивых предположений.
«Мистер Армадэль может верить ей, и моя дочь может верить ей, — думала взбешённая женщина, — но я знаю майора, и она не может обмануть меня!»
Вошла сиделка.
— Обложите меня подушками, — сказала миссис Мильрой, — и подайте мне мою письменную шкатулку. Я буду писать.
— Вы взволнованы, — возразила сиделка. — Вы не сможете писать.
— Подайте мне письменную шкатулку! — повторила миссис Мильрой.
— Ещё что? — спросила Рэчел, ставя шкатулку на постель.
— Приходите через полчаса, вы мне будете нужны, чтобы отнести письмо в большой дом.
Сардоническое спокойствие сиделки оставило её на этот раз.
— Господи помилуй! — воскликнула она тоном искреннего удивления. — Что вы ещё задумали? Неужели вы хотите писать…
— Я буду писать к мистеру Армадэлю, — перебила миссис Мильрой, — а вы отнесёте письмо к нему и подождёте ответа. Помните, ни одна живая душа в доме, кроме нас с вами, не должна знать об этом.
— Зачем вы пишете к мистеру Армадэлю? — спросила Рэчел. — И почему никто не должен этого знать, кроме нас с вами?
— Подождите, — отвечала миссис Мильрой, — и вы увидите.
Женское любопытство сиделки отказалось ждать.
— Я буду помогать вам с открытыми глазами, — сказала она, — но с закрытыми помогать не хочу.
— О! Если бы я могла владеть моими ногами и руками! — застонала миссис Мильрой. — Если бы я могла обойтись без тебя, негодная тварь!
— Вы владеете вашей головой, — возразила неумолимая сиделка, — и вам следовало бы знать, что теперь нельзя доверяться мне вполовину.
Это сказано было грубо, но справедливо, вдвойне справедливо после распечатывания письма мисс Гуильт. Миссис Мильрой уступила.
— Что вы хотите знать? — спросила она. — Скажите мне и оставьте меня.
— Я желаю знать, о чём вы напишете мистеру Армадэлю.
— О мисс Гуильт.
— Какое дело мистеру Армадэлю до вас и мисс Гуильт?
Миссис Мильрой показала письмо, возвращённое ей почтамтом.
— Наклонитесь, — сказала она. — Может быть, мисс Гуильт подслушивает у дверей. Я расскажу шёпотом.
Сиделка наклонилась, не спуская глаз с дверей.
— Вы знаете, что почтальон ходил с этим письмом в Кингсдоун Крешент, — тихо сказала миссис Мильрой. — И вы знаете, он нашёл, что миссис Мэндевилль уехала, и никто не мог сказать ему куда.
— Ну что же дальше? — спросила шёпотом Рэчел.
— Вот что. Когда мистер Армадэль получит письмо, которое я напишу к нему, он пойдёт по той же дороге, по какой ходил почтальон, и мы увидим, что случится, кода он постучится в дверь миссис Мэндевилль.
— Как же вы заставите его пойти к этой двери?
— Я напишу ему, чтобы он обратился к той, которая поручилась за мисс Гуильт.
— Разве он не влюблён в мисс Гуильт?
— Да.
— А! Понятно! — сказала сиделка.
Глава III
НА КРАЮ ОТКРЫТИЯ
Утро разговора миссис Мильрой с дочерью в коттедже было утром серьёзного размышления для сквайра в большом доме. Даже добродушный характер Аллэна не мог не испытать неприятного влияния событий последних трех дней. Отъезд Мидуинтера раздосадовал его, а воспоминание о том, как майор Мильрой принял его расспросы о мисс Гуильт, оставили неприятный осадок в его душе. После визита в коттедж Аллэн чувствовал первый раз в жизни раздражение ко всем, кто приходил к нему. Он был нетерпелив в разговоре с Педгифтом-младшим, который зашёл к нему вечером сообщить о своём отъезде в Лондон по делу на следующий день и предложить свои услуги клиенту. Он чувствовал какую-то принуждённость к мисс Гуильт на тайном свидании с ней в парке в это утро. Ему было неловко самому с собой в своей уединённой комнате, где он сидел теперь и угрюмо курил.
«Я не могу жить таким образом, — думал Аллэн. — Если никто не хочет помочь мне задать мисс Гуильт этот деликатный вопрос, я должен сам придумать способ спросить её».
Какой способ? Ответ на этот вопрос было так же трудно найти, как и прежде. Аллэн старался подстегнуть свою изобретательность, расхаживая взад и вперёд по комнате, но уже при первом повороте размышлять ему помешало появление лакея.
— Что такое ещё? — спросил он нетерпеливо.
— Письмо, сэр. Ждут ответа.
Аллэн взглянул на адрес. Почерк был незнакомый. Он распечатал конверт, и из него выпала записка, адресованная тем же незнакомым почерком: «Миссис Мэндевилль, 18, Кингсдоун Крешент, Бэйсуотер, посылается с мистером Армадэлем». Удивляясь все более и более, Аллэн взглянул на подпись в конце письма. Там стояло: «Анна Мильрой».
— Анна Мильрой? — повторил он. — Это, должно быть, жена майора. Что ей может быть нужно от меня?
Чтобы узнать, что ей нужно, Аллэн наконец сделал то, что ему следовало бы сделать сначала. Он присел прочесть письмо.
«Коттедж, понедельник.
(Секретное.)
Любезный сэр, я боюсь, что имя в конце этого письма напомнит вам очень грубый приём с моей стороны, очень доброго внимания с вашей. Я могу сказать только в извинение, что я больная женщина и что если в минуту раздражения вследствие сильных страданий отослала вам назад фрукты, присланные вами мне в подарок, то я сожалела потом, зачем я это сделала. Прошу вас приписать это письмо моему желанию загладить хоть сколько-нибудь пред вами вину мою и быть полезной нашему доброму другу и хозяину, если я только могу.
Я узнала вопрос, который вы сделали моему мужу третьего дня насчёт мисс Гуильт. Судя по тому, что я слышала о вас, я совершенно уверена, что ваше желание узнать более об этой очаровательной особе происходит от самых благородных причин. Веря этому, я, как женщина (хотя неизлечимо больная), искренно готова помочь вам. Если вы желаете узнать семейные обстоятельства мисс Гуильт, не обращаясь прямо к ней самой, это зависит от вас самих, и я скажу вам, как.
Несколько дней назад я писала к особе, рекомендовавшей мисс Гуильт, именно об этом же. Я давно приметила, что гувернантка моей дочери неохотно говорит о своих родных и друзьях, и, хотя я приписывала её молчание совершенно благородным причинам, я чувствовала, что моя обязанность к моей дочери требует, чтобы я разузнала об этом. Ответ, полученный мною, совершенно удовлетворителен. Моя корреспондентка сообщает мне, что история мисс Гуильт очень печальная и что её поведение среди этих семейных несчастий было выше всяких похвал. Обстоятельства семейные (как я поняла) все объяснены в коллекции писем, находящихся теперь в руках дамы, поручившейся за мисс Гуильт. Эта дама готова показать мне эти письма, но, не имея копий с них и отвечая за них лично, она не хочет, если этого можно избежать, послать их по почте, и просит меня ждать, пока она или я найдём надёжного человека, с которым можно переслать эти письма.
Мне пришло в голову, что вы, может быть, как заинтересованный в этом деле, согласитесь привезти мне эти письма. Если я ошибаюсь и вы не расположены после того, что я сказала вам, решиться на беспокойство и издержки поездки в Лондон, вам стоит только сжечь моё письмо и приложенную к нему записку и не думать больше об этом. Если вы решитесь сделаться моим помощником, я с радостью даю вам рекомендательное письмо к миссис Мэндевилль. Вам нужно только взять от неё запечатанный пакет с письмами, послать их сюда по возвращении из Торп-Эмброза и ждать известий от меня.
В заключение мне остаётся только прибавить, что я не вижу ничего неприличного в том, чтобы вы поступили (если вы желаете) так, как я предлагаю вам. Мисс Гуильт так приняла мои намёки на её семейные обстоятельства, что для меня неприятно (а для вас совершенно невозможно) расспрашивать об этом её. Я, конечно, могу быть оправдана, что обращаюсь к даме, поручившейся за неё, а вас, конечно, нельзя осуждать за то, что вы возьмётесь передать запечатанный пакет от одной дамы к другой. Если я найду в этих письмах семейные секреты, которые честь запрещает передать третьему лицу, я, разумеется, буду принуждена просить вас подождать, пока не поговорю с мисс Гуильт. Если я не найду ничего предосудительного для её чести, а напротив, то, что ещё поднимет её в вашем уважении, я неоспоримо оказываю услугу оказать вам это доверие. Вот как я смотрю на это дело, но, пожалуйста, не позволяйте себе поддаваться моему влиянию.
Во всяком случае, я могу сделать только одно условие, и я уверена, что вы найдёте его необходимым. Самые невинные поступки в этом нечестивом свете перетолковываются в дурную сторону. Следовательно, я должна просить вас, чтобы вы сохранили это извещение в самой строгой тайне. Я пишу вам по секрету, и во всяком случае содержание моего письма должно остаться между нами.
Верьте, любезный сэр, искренней преданности к вам Анны Мильрой».
- Предыдущая
- 6/95
- Следующая
