Черная ряса - Коллинз Уильям Уилки - Страница 28

• Предыдущая
• 28/72
• Следующая

— Кловелли? — повторила леди Лоринг. — Не деревня ли это близ Винтерфильда?

— Да.

В то время когда Стелла отвечала леди Лоринг, одна очень живая гостья слегка коснулась веером ее плеча.

Этой гостьей была очень маленькая женщина, со сверкавшими глазками и постоянной улыбкой на лице. Ее природные прелести, подправленные с помощью пудры и румян, выставлялись напоказ благодаря обнаженным плечам, рукам и глубокому декольте.

Материала на платье пошло немного, но по качеству материи и своему фасону оно было совершенством. Более прелестного цвета, фасона и работы никогда не появлялось даже на модных картинах. Ее светлые волосы были причесаны бахромой и локонами по моде, известной нам только по портретам времен Карла Второго. Она была не совсем молода, не совсем стара, и только голос ее звучал с легкой хрипотой вследствие утомления от беспрестанной болтовни в течение многих лет. К этому можно прибавить, что она была подвижна, как белка, и игрива, как котенок. Но будем говорить об этой леди с некоторой сдержанностью по той веской причине, что она мать Стеллы.

Девушка быстро обернулась при легком касании веера.

— Мама, — воскликнула она, — как вы меня испугали!

— Дорогое дитя, — сказала мистрис Эйрикорт, — ты от природы беспечна, и тебя следует пугать. Ступай в соседнюю комнату, там ждет тебя мистер Ромейн.

Стелла несколько отшатнулась и взглянула на мать с неописанным изумлением.

— Возможно ли, что вы его знаете? — спросила она.

— Мистер Ромейн не бывает в обществе, а то бы мы давно встретились, — возразила мистрис Эйрикорт. — Он замечательная личность. Я увидела его, когда он пожимал тебе руку, этого для меня было вполне достаточно, и я отрекомендовалась ему как твоя мать. Он несколько важен и холоден, но узнав, кто я, сделался гораздо любезнее. Я предложила ему отыскать тебя. Он очень удивился. Мне кажется, он принял меня за твою старшую сестру, ведь между нами нет ни малейшего сходства, не так ли, леди Лоринг? Она похожа на своего бедного, дорогого отца, он также от природы был беспечен.

Оживись, мое милое дитя, ты наконец выиграла приз в большой лотерее. Если я когда-либо видела влюбленного человека, то это — мистер Ромейн. Я физиогномистка, леди Лоринг, и узнаю страсти по лицу. О, Стелла! Что за поместье аббатство Венж! Однажды я проезжала этой дорогой, отправляясь в соседнее имение. Роскошь! Потом, есть еще и другое состояние, доставшееся ему после смерти тетки: двенадцать тысяч годового дохода и вилла в Гайгете! И моя дочь может сделаться хозяйкой всего этого, если надлежащим образом разыграет свою карту. Каково вознаграждение за все то, что мы выстрадали из-за этого чудовища Винтерфильда!

— Мама, прошу вас!..

— Стелла, не прерывай меня, когда я говорю тебе для твоей же собственной пользы. Я не знаю более несносной особы, леди Лоринг, чем моя дочь, и все-таки я люблю ее. Я готова пройти сквозь огонь и воду для моей прелестной девочки. На прошедшей неделе я была на свадьбе и думала о Стелле. Церковь была набита битком! Сто человек присутствовали на свадебном завтраке. Что за кружева были на невесте! Никаким языком невозможно описать их! Десять подруг невесты были в голубых платьях с серебром. Архиепископ провозгласил здоровье жениха и невесты так нежно, трогательно, что некоторые из нас заплакали. Я подумала о своей дочери. О, если б мне увидеть Стеллу главной виновницей, так сказать, подобного торжества! Только у нас было бы по крайней мере двенадцать подруг у невесты, и я бы заменила голубые платья с серебром на зеленые с золотом. Это повредит цвету лица, скажете вы, но для этого есть искусственные средства — по крайней мере, мне так говорили.

Что за дом будет для свадьбы — смелое предложение — не правда ли, дорогая леди Лоринг! Гостиная для приема и картинная галерея для завтрака! Я знаю архиепископа, он должен венчать тебя, моя дорогая. Но отчего же ты не идешь в ту комнату? Вот она, твоя природная беспечность! Часто я выражала твоему покойному отцу сожаление, что у тебя нет моей энергии.

Пойдешь ты? Да, дорогая леди Лоринг, мне хотелось бы выпить бокал шампанского и съесть еще кусочек прекрасного сандвича с цыпленком. Если ты, Стелла, не пойдешь сейчас же, то я, забыв все правила приличия и твой возраст, вытолкну тебя вон.

Стелла уступила необходимости.

— Удержи ее, если можешь, — шепнула она леди Лоринг в момент наступившего молчания.

Мистрис Эйрикорт не могла говорить, потому что пила шампанское.

В соседней комнате Стелла нашла Ромейна. Он выглядел озабоченным и раздраженным, но тотчас же просиял, как только она подошла к нему.

— Моя мать разговаривала с вами? — спросила она. — Я боюсь…

— Она ваша мать, — прервал он ее ласково. — Не думайте, что я настолько неблагодарен, чтобы забыть это!

Она взяла его руку и взглянула на него так, что вся ее душа отразилась в этом взоре.

— Пойдемте в более уединенную комнату, — шепнула она.

Ромейн повел ее, оставляя комнату. Никто из них не заметил Пенроза.

Он неподвижно стоял с тех пор, когда Стелла разговаривала с ним, и оставался в своем углу, погруженный в думы — думы нерадостные, что вполне ясно было видно по его лицу. Глаза печально следили за удалявшимися фигурами Стеллы и Ромейна, краска вспыхнула на его угрюмом лице. Подобно многим людям, привыкшим жить в одиночестве, у него была привычка во время сильного возбуждения говорить с самим собою.

— Нет, — сказал он, когда непризнанные влюбленные скрылись за дверью, — нет, оскорбительно требовать от меня это!

Он направился в противоположную сторону, укрылся в приемной комнате от внимания леди Лоринг и незамеченным оставил дом.

Ромейн и Стелла прошли через карточную и шахматную комнаты, повернули в коридор и вошли в зимний сад.

В первый раз они нашли его пустым. Звуки музыки нового танца, доносившиеся сквозь открытые наверху окна бальной залы, оказали неотразимое действие. Те, которые знали танец, жаждали отличиться в нем. Те же, которые только слышали о нем, устремились посмотреть на него и поучиться.

Даже в самом конце девятнадцатого столетия молодые люди и девушки из высшего общества могут серьезно заниматься таким делом, как разучивание нового танца.

Что бы сказал майор Гайнд, увидя Ромейна удаляющимся в один из уголков оранжереи, в котором было место только для двоих?

Но майор забыл о своем возрасте и семействе. Он, как и большинство зрителей, был в бальной зале.

— Мне хотелось бы знать, — сказала Стелла, — чувствуете ли вы, как я тронута вашими добрыми словами, относившимися к моей матери. Сказать вам?

Она обняла его и поцеловала. Он был новичком в любви. Жгучая нежность ее поцелуя и сладостный аромат ее дыхания опьянили его. Много-много раз отвечал он на поцелуй. Она отодвинулась от него и овладела собою с быстротою и уверенностью, непонятными для мужчины. От глубокой нежности она перешла к пустому легкомыслию.

В целях самозащиты она мгновенно сделалась почти так же суетна, как и ее мать.

— Что бы сказал мистер Пенроз, если б увидел нас? — прошептала она.

— Зачем вы заговорили о Пенрозе? Разве вы его видели сегодня вечером?

— Да, он был печален, ему, бедняжке, было не по себе. Я со своей стороны сделала все, чтобы успокоить его, потому что, я знаю, вы его любите.

— Дорогая Стелла!

— Нет, нет не надо!

— Я хочу поговорить серьезно. Мистер Пенроз посмотрел на меня с каким-то странным участием, которое я не в состоянии объяснить. Разве вы облекли его своим доверием?

— Он мне так предан, принимает во мне такое искреннее участие, — сказал Ромейн, — что мне действительно совестно обращаться с ним, как с посторонним. Я должен признаться, что ваше очаровательное письмо заставило меня вернуться из нашей поездки в Лондон. Я решил, что должен лично выразить вам, как хорошо вы поняли меня и как глубоко я чувствую ваше расположение.

— Пенроз по своему обыкновению кротко и с чувством пожал мне руку!

• Предыдущая
• 28/72
• Следующая