Девушка из провинции - Мэй Сандра - Страница 3
- Предыдущая
- 3/31
- Следующая
Такими были мужчины в Аллентауне, таким был ее собственный отец. Как все дети из не особенно благополучных семей, Айрин с самого детства привыкла жалеть мать и по этому поводу относиться к священному институту брака, как к чему-то, чья роль в жизни человека сильно преувеличена. В школе у нее было в принципе мало друзей, и уж мальчиков точно — ни одного.
Выпускной бал остался для нее скучным и долгим официальным мероприятием, на который НУЖНО было пойти из политических соображений, но ни о каких романтических историях речь не шла.
В Филадельфии шестнадцатилетняя Айрин Вулф увидела совсем других мужчин: Красивых… и не очень. Воспитанных. Хорошо или, во всяком случае, вполне прилично одетых. Трезвых. Выяснила, что ее сверстники, оказывается, отнюдь не всегда напоминают молодых горилл с прыщами, попадаются и вполне симпатичные парни. С такими уже можно было иметь дело. Одним словом, именно в Большом Городе перед Айрин впервые приоткрылась дверь в загадочный мир Взаимоотношений Полов.
Разумеется, в первые годы ни о каких романах речи и быть не могло. Ей было просто некогда. Айрин училась и работала, стиснув зубы, боролась с призраком Аллентауна, спала по пять часов в сутки и физически не имела возможности с кем-то встречаться. Кроме того, на длинноногую, костлявую дылду с рыжими волосами и сердитыми зелеными глазищами никто особенно и не реагировал.
Когда Айрин научилась хорошо выглядеть, правильно одеваться, пользоваться косметикой и вообще — быть Женщиной, все стало намного проще. Но только с одной стороны. С нее, с этой стороны, на работе Айрин окружали несколько вполне приличных молодых людей, с которыми можно было сходить в ресторан или театр после работы, выпить в перерыве кофе, поболтать и пофлиртовать… Однако Айрин совершенно не умела флиртовать. И ничего к этим молодым людям не чувствовала.
Со своей стороны, парни быстро теряли интерес к эффектной рыжей красотке из отдела продаж, потому что на поверку она оказывалась начисто лишенной даже намека на чувственность. Да, глаза, да, ноги, да, ослепительная улыбка — но с Айрин Вулф холодно, как со Снежной Королевой или мороженой рыбой. Таков был негласный вердикт мужской половины сотрудников «Интелькомстар».
Впрочем, в ее жизни все же была тайна, связанная с мужчиной. Айрин тогда было двадцать лет, она только-только поступила на работу… И именно в этот момент появился Клифф.
Странный парень. Ужасно странный. Наверное, именно поэтому она и обратила на него внимание. О влюбленности речи не шло — скорее, это было какое-то болезненное притяжение друг к другу, которое они оба испытывали.
Познакомились они в вагоне подземки, в двенадцать часов ночи, что само по себе было трудно представить. Айрин тогда жила в крайне неприятном районе Филадельфии, своего рода местном Гарлеме. Публика здесь обитала подозрительная, в большинстве своем безработная, а зачастую и опасная, однако Айрин, увлеченная учебой и работой, на такую ерунду внимания не обращала. После Аллентауна местные хулиганы все равно были похожи на ангелов, пусть и слегка обтрепанных.
«Форд» еще проходил окончательную доводку в автосервисе, и потому она ездила на метро. В вагоне подземки было довольно темно, и Айрин изо всех сил напрягала уставшие за день глаза, читая очередной реферат на тему «Как добиться повышения результативности вашей работы». Происходящего вокруг она попросту не замечала, а напрасно, потому что назревал скандал.
В вагон вошли трое парней лет восемнадцати-девятнадцати. Широкие штаны, майки-борцовки, кепки козырьками назад, гирлянды «серебряных» цепочек на крепких шеях — и поток сквернословия. Двое негров и один пуэрториканец, самые настоящие хулиганы.
Пожилой мужчина предусмотрительно выскочил прямо в закрывающиеся двери, предпочтя дождаться следующего поезда, католическая монахиня смиренно опустила глаза в заплеванный пол, супружеская пара средних лет одинаковым движением недовольно поджала губы и демонстративно уставилась в темное окно. Кроме названных пассажиров, вагоне остались двое: Айрин, самозабвенно читающая реферат, и какой-то худощавый парень, дремавший в самом конце вагона и ни на что не реагировавший.
Парни громко и вызывающе переговаривались, используя от силы пять-шесть слов, причем все — нецензурные. Как ни странно, у них отлично получалось понимать друг друга, и в какой-то момент, видимо, соскучившись в пустом вагоне, они решили развлечься. Танцующей походкой, раскачиваясь в такт вагону, они неспешно двинулись по проходу, пытливо вглядываясь в лица пассажиров — к кому бы привязаться. Вполне естественно, что жертвой предстояло стать Айрин Вулф.
Один из парней тяжело плюхнулся на сиденье рядом с девушкой, двое других нависли над ней, перекрыв дорогу к дверям и остальным пассажирам. Айрин очнулась, только услышав гнусавый голос, немилосердно растягивавший гласные звуки:
— Ой, ни ма-агу, дзержить ми-иня! Кака-ая герла-а! Рыжуля, хочешь ледене-ец? У меня есть адзин. Ба-альшой та-акой…
Напарники остряка заржали, Айрин подняла голову и непонимающе уставилась в наглые лица.
— Что вам нужно?
— Ды все-о! Така-ая красотка — и адна-а! Решили составить, типа, компанию. Ты не против?
— Послушайте, я…
— Уй ты, какая кофточка! А какого цвета у тебя насисьник?
Честно говоря, испугаться она успела. Бытует ошибочное предположение, что девушки, выросшие в рабочих кварталах провинциальных городишек, среди хулиганов и малолетних бандитов, их не боятся. Это не так. Не боятся только те девушки, которые и сами вполне могут сойти за хулиганок. Приличные же девицы, вроде Айрин, слишком хорошо представляют, ЧЕМ может кончиться встреча с подобными типами, и потому боятся гораздо больше и, так сказать, осознаннее.
Айрин вся подобралась, отчаянно жалея, что на ней юбка и блузка, а не джинсы и джемпер. Прижала к груди сумку с тетрадями, максимально прикрыв вырез блузки и слишком открытую шею. Вжалась в спинку сиденья, лихорадочно соображая, что же делать дальше.
А потом раздался спокойный хрипловатый голос:
— Э, молодой! Отойди от нее.
— Че?! Это ты мне, баклан? Да я…
— Закрой выхлоп и дыши носом, шоколадный мой. Сказано — сваливайте. Это — МОЯ территория.
Айрин во все глаза смотрела на безумца, бросившего вызов троим бандитам сразу. Это был тот самый парень, дремавший в конце вагона. Теперь, когда он стоял совсем близко, было видно, что он довольно высокий, худощавый, очень мускулистый и какой-то… опасный.
Он уступал комплекцией любому из троих темнокожих подонков, но от него исходила такая мощная волна уверенности в себе, такая спокойная и в то же время отчетливая угроза, что парни неожиданно стушевались. Тогда молодой человек словно бы ненароком поддернул рукава джинсовой рубахи навыпуск, после чего тот из троих, кто непосредственно приставал к Айрин, примиряюще вскинул руки.
— Да ладно, братан, все нормально. Мы просто шутили. Просим прощения, сестренка, если что… Извини, брат!
У Айрин непроизвольно приоткрылся рот. Услышать из этих уст подобные слова — чистая фантастика и слуховая галлюцинация!
Она была настолько потрясена, что в тот момент не успела толком разглядеть, что же так напугало троих крепких парней. Потом поезд остановился, и незнакомец, крепко стиснув ее запястье, почти выволок ее на платформу. Здесь Айрин пришла в себя и выпалила:
— Спасибо вам большое! Я очень перепугалась.
— Не за что. Это твоя станция?
— Да. Я живу на Пятнадцатой. Обычно возвращаюсь домой раньше, тогда еще много народа…
— Да уж. В это время младым девам не рекомендуется ездить в одиночку. На Пятнадцатой, говоришь? Тоже не близко.
— Да что вы, я срезаю через пустырь и красные дома, там получается…
Она вдруг прикусила язык, явственно представив себе свой обычный маршрут в свете последних событий.
Пустырь, на котором расползлась вонючая стихийная помойка, не освещается ни единым фонарем. Потом начинается узкая улочка, идущая сквозь квартал «красных домов» — уродливых кирпичных семиэтажек. Несколько лет назад их решили построить городские власти — чтобы расселить малоимущие и многодетные семьи здешнего Гарлема. Однако что-то не сложилось, прекратилось финансирование, а может, у тогдашнего мэра закончился срок — возвести успели только кирпичные коробки. Так и остался этот квартал — пустые черные глазницы незастекленных окон, фанерные временные двери, почти везде сорванные с петель, да самые разнообразные граффити, по большей части непристойные, с каждым годом все гуще покрывавшие стены. Дешевый красный кирпич нещадно крошился, внутри время от времени обваливались целые лестничные пролеты, однако и сносить всю эту красоту тоже никто не собирался.
- Предыдущая
- 3/31
- Следующая
