Забудьте слово страсть - Мэй Сандра - Страница 18

• Предыдущая
• 18/29
• Следующая

Голос Шарлотты явно потеплел. Филип мрачно смотрел на порозовевшие щеки своей жены и думал: не так уж она и холодна, если так любит своего друга детства. Только вот ошибается, думая, что Филип сможет подружиться с этим самым Робером…

— Ты так вдохновенно о нем говоришь, почему же не хочешь доверить ему свою тайну?

— Потому, что лучший способ сохранить тайну — не говорить о ней никому. Филип, мне тоже не по себе, но поверь: после официального приема все потеряют к нам интерес и начнут сплетничать о ком-нибудь другом.

— Надеюсь.

— Уж поверь мне. Значит, так: мой секретарь разошлет приглашения, а после праздника их жизнь войдет в привычную колею…

— А наша?

— А наша станет проще. Это тоже правда. Филип, ты много делал для Джонни, теперь ты заслужил право на отдых. У меня еще остались дела в Париже, но через неделю мы сможем уехать в Артуа.

— Пфэ! Родовое гнездо гордых графов? На золоте есть будем, на пуху спать…

Шарлотта немедленно сделалась похожа на разгневанную Снежную королеву. Сине-зеленые глаза подернулись ледком.

— Тебе так нравится изображать пролетария умственного труда? Сомневаюсь, что ты никогда не ходил по клубам и не посещал тусовки до случившегося с твоим братом. Я, видишь ли, случайно знаю примерные суммы, которые платят сотрудникам твоего уровня. Полагаю, на работу ты ездил не на велосипеде?

— Тихо, тихо, я такую тебя побаиваюсь. Ты все время забываешь, что Америка — оплот демократии. Графов-герцогов у нас нет со времен… да, собственно, с самого начала. Именно поэтому у нас аристократов обожают, завидуют им и постоянно норовят их как-нибудь поддеть.

— У тебя получается.

— Больше не буду, прости. Покажи мне Париж.

— Сейчас?!

— А когда ж еще? Ночной Париж — даже туры есть специальные.

— День был трудный…

— Брось, Чарли. Меня надо выгуливать. А то у меня разовьется комплекс неполноценности. Официант! Счет, пожалуйста.

— Я заплачу…

— Ну нет! За собственный свадебный ужин я заплачу сам!

Когда они вернулись, дом уже спал. Только на лестнице горел приглушенный свет. Филип удержал Шарлотту за руку.

— Не хочешь выпить на сон грядущий?

— Я и так выпила сегодня больше, чем обычно позволяю себе. Ты заметил, мы сегодня почти не ссорились.

— Это потому, что ты уже подпала под мое дьявольское обаяние. Кроме того, мы сегодня практически не обсуждали, с кем останется Джонни.

— Интересно, как он там?

— Так пошли посмотрим.

— А… можно?

— Ты же его тетя.

Они осторожно прошли в комнату Джонни. Малыш крепко спал, обняв одного из медведей. Филип осторожно прикрыл одеялом розовую пятку, отвел золотистые волосы с прохладного и влажного лобика. Мальчик зачмокал во сне, произнес что-то неразборчивое.

Шарлотта осторожно склонилась над кроваткой, поцеловала Джонни в щечку. Филип чувствовал себя растроганным. В этот миг Снежная королева напомнила ему Жанет… Мягкость и нежность, хрупкая прелесть слабой женщины — и никакой стали. В коридоре Шарлотта осторожно пожала руку Филипа.

— Спасибо за сегодняшний день. За тебя приятно выходить замуж, даже понарошку.

— Чарли…

— Спокойной ночи.

Филип притянул ее к себе и поцеловал в щеку. Потом повернулся и ушел в свою комнату — потому что иначе мог и не удержаться.

Когда Шарлотта вошла в свою комнату и бросилась, не раздеваясь, на постель, ее кожа все еще пылала в том месте, где к ней прикасались губы Филипа. Что за нелепая ситуация! Они и женаты, и не женаты. Естественно, первую брачную ночь она себе раньше представляла несколько иначе, да оно и могло бы быть иначе, если, скажем, наплевать на приличия и пойти прямо сейчас в комнату к Филипу, заняться с ним любовью…

В этот миг он уже раздевал бы ее, медленно лаская пылающую кожу, целуя плечи, шею и грудь, доводя до исступления своими ласками…

Шарлотта тряхнула головой, пытаясь избавиться от эротического наваждения. Влечение — это обычная химическая реакция организма, но люди так глупы, что поддаются минутной слабости и теряют голову. Шарлотта Артуа не может позволить себе этой роскоши. Она заслужила право на самостоятельные решения. Она всю жизнь сражалась за это право!

Невидимый ангел скорбно покачал головой, осеняя измученную девушку своими крылами.

Чем ты заплатила за это, девочка?

Одинокими ночами. Звенящей пустотой дома, отсутствием друзей — их заменили партнеры. Неумением смеяться, флиртовать, влюбляться, терять голову…

Насмешливый парень с шоколадным взглядом куда лучше тебя обращается с маленьким племянником. Впервые за много лет заставляет развеселиться суровую Клементину Артуа. Показывает тебе ночной Париж…

Может быть, пора выйти из добровольного заточения в ледяных замках твоего одиночества?

Филип тем временем беззвучно завывал под ледяным душем. Плоть восстала, как красиво выражались в Средние века, и плоть жаждала. Ужаснейшее наказание — быть законным мужем прекрасной женщины и совершенно точно знать, что никогда не окажешься с ней в одной постели.

Несколько раз за сегодняшний день он почти верил, что их с Шарлоттой брак — настоящий. Эта мысль не казалась дикой, наоборот, она ему очень нравилась. Другое дело, что еще несколько дней назад, когда Шарлотта Артуа впервые возникла на пороге их с Джонни квартиры — словно райская птица села на серый бетонный парапет, — он не испытывал ничего, кроме раздражения и презрения к этой бессердечной дамочке, которая собиралась отнять у него малыша Джонни…

Все запутывается с каждой минутой.

Заснул он уже на рассвете, и ему приснился в высшей степени захватывающий сон с участием Шарлотты, Сью и еще парочки скудно одетых девиц, но, когда дело подошло к апофеозу, явился большой и важный слон, стал трясти своим хоботом Филипа за плечи и страшно гудеть ему в ухо…

Довольно быстро выяснилось, что слон — не слон, а дворецкий Биггинс, и он не гудит, а настойчиво будит мистера Марча, ибо того просят к телефону.

Филип сел в постели и ошеломленно посмотрел на дворецкого.

— Меня?! Кто? Я тут никого не знаю… А! Это Чарли. Она небось уже встала и поехала ворочать миллионами…

— Мадам еще спит. У нее болит голова. Вас спрашивает мсье Нуво.

— Нуво? Кто такой этот Нуво… ЧТО?! Робер Нуво?

— Точно так.

— Гм… Видимо, ему не терпится со мной подружиться. Иду.

Через пару минут Филип добрался до телефона и снял трубку.

— Филип Марч у аппарата. Доброе утро, Робер…

— Для тебя — мсье Нуво, мерзавец!

Филип с интересом посмотрел на трубку. Жить стало веселее, это определенно.

— Я тоже рад познакомиться. Как вы говорите: Мерзавец Нуво? Забавные у французов имена.

— Хохмишь, клоун? Ничего. Скоро перестанешь. Думаешь, это сойдет тебе с рук, аферист? Я добьюсь того, чтобы этот брак аннулировали. Ты не получишь денег Артуа!

— А! Я понял. Это поздравление со свадьбой. Слушайте, Робер, вы бы лучше начали с вашей подруги детства. Шарлотта, правда, еще не вставала, но я могу разбудить ее нежным поцелуем, и она…

— Замолчи, сволочь! Пока ты в силе. Запудрил Шарлотте мозги — ты такой же, как и твой братец. Он соблазнил Жанет, но до денег не добрался, ты же хочешь прибрать…

— Слушай, а что ты так переживаешь за чужие деньги? На кокс не хватает? Могу дать взаймы.

— Как ты смеешь так со мной говорить?!

— Заметь, не я первый начал. Я шел говорить практически с братом, в крайнем случае — с другом. Чарли вот уверена, что мы с тобой подружимся. Может, забудем все плохое и начнем сначала?

— Я буду наблюдать за тобой и выжидать. Я дождусь, когда ты совершишь ошибку — а ты ее совершишь. Такие, как ты, всегда совершают ошибки.

— Какие такие?

— Альфонсы. Жиголо. Мерзавцы и мошенники. И вот когда я тебя поймаю, ты пожалеешь о том дне, когда впервые услышал фамилию Артуа. И Нуво!

• Предыдущая
• 18/29
• Следующая