«Злой город» - Павлищева Наталья Павловна - Страница 38
- Предыдущая
- 38/55
- Следующая
Снова и снова Субедей объезжал на коне вокруг крепости, пытаясь найти хоть одно слабое место в ее обороне, и не находил. Не было такого. Здесь можно положить половину войска и просидеть до лета. Зачем, чтобы потом, взяв штурмом, найти пустые кладовые или вообще сожженные корма?
И все равно штурмовать можно только через ров, другого не дано. Но хитрые урусы загодя наморозили толстый лед на обоих берегах рва и, конечно, разрушили мост. Лед в самом рву многих штурмующих не выдержит, а уж осадные машины тем более. Тех, кто полезет строить мост, перебьют стрелами со стен, но и построив его, много ли народа пропустишь? С внешнего берега рва камни до стены и ворот не долетят.
Но долго стоять под городом нельзя, солнце пригревает с каждым днем все сильнее, уже просел снег, потемнел и стал опасным лед, немного погодя разольются реки, как рассказывали разведчики, и тогда вся округа превратится в непроходимое болото.
В ловушке оказались не защитники Козелле-секе, в ловушку попал он, прославленный багатур, не проигравший ни одной битвы. Хан сказал, что после взятия Серене-секе будет ждать царевичей Кадана и Бури, словно они что-то значат. Скорее это просто попытка оправдать самого себя, если тот город придется осаждать долго. Субедею уже донесли, что там за город. Крепость много меньше и слабее, потому что нет такого удачного расположения.
Полководец вспомнил о большой шкуре верблюда с рисунком страны урусов и пометками городов. Вернувшись в свою железную кибитку, он открыл заветный ящик и достал эту шкуру. Попытался определить, где находится. Получилось далеко не сразу, они столько кружили по лесам и рекам, что сообразить оказалось трудно даже ему. И вдруг черный от въевшейся грязи и жира палец полководца замер. Вот она, эта крепость! Вьющаяся река с одной стороны, водяная змейка потоньше с другой, и в месте их соединения город, недоступный ни с какой.
Но больше всего Субедею не понравился знак, который он сам и поставил, этот значок был единственным и означал «не пытаться штурмовать!». Вот куда загнал его Бату. Почему-то заныло слева в груди, там сердце, оно почувствовало, что лично ему эта крепость не принесет ничего хорошего.
Субедей приказал таскать вязанки хвороста и небольшие деревья, чтобы завалить ими ров, как делали всегда. Все равно штурмовать придется. Он отправил к крепости послов с предложением сдаться, но в ответе не сомневался и даже не стал его ждать. Каждый час на счету, если начнут разливаться обе реки, то штурмовать будет невозможно долго. Конечно, жители города никуда не денутся, но чем дольше будут стоять тумены в ожидании возможного штурма, тем меньше запасов еды и кормов останется в городе. Кроме того, все это время надо есть что-то и самим осаждающим, хилые белые цветочки, пробившиеся сквозь снег на пригорках, не еда для десятков тысяч коней, им нужна либо настоящая трава, либо зерно. Потому и торопился полководец. Вязанки веток из леса таскали не только рабы, но и сами воины, скорее, скорее, скорее, чтобы успеть уничтожить эти стены до разлива рек!
Татары не стали штурмовать стены, да и не могли этого сделать, но, встав вокруг, привычно попытались предложить сдаться. Их гонцы подъехали к самому рву и закричали, чтобы пустили в город. Заметив приближавшихся явно для переговоров татар, дружинники позвали на стену воеводу, пришел и маленький князь с Илларионом. Княгиня привычно дула губки в своем тереме.
Васька с интересом крутил головой, что-то спрашивал у священника, тот смиренно отвечал. Я не выдержала:
– Что, отец Илларион, помогут ваши молитвы против вот этих?
Все свободное пространство вокруг Козельска занято ордынцами. Отец Илларион вздохнул, словно его вовсе не смутило несметное количество врагов:
– Раньше надо было думать. За грехи тяжкие и наказание приемлем.
– Васька-то чем грешен?!
Кажется, в первое мгновение Илларион не понял, о ком я, потом все же усмехнулся:
– Нет безгрешных…
Наш теологический спор прервало появление на стене воеводы, все же он, а не маленький князь возглавлял Козельск. Отец появился в полном вооружении, словно собирался встречать дорогих гостей, но шелом не надел. Я почему-то подумала, что зря он так, мало ли что… Хотя что могло быть, послы стояли по ту сторону рва, через который еще нужно перебраться, а потом до стены еще. Как они оттуда кричать-то собираются? У нас с Лушкой и Любавой хоть рупор есть.
Но татары не дураки, они уложили на некрепкий лед рва гати и осторожно перебрались по ним на нашу сторону. По бывшему посаду шли гордо, словно несли нам благую весть. Ага, о приходе своего мерзавца-хана!
Встали под самой стеной, явно ничего не боясь. Старший что-то закричал, другой перевел, мол, предлагают открыть ворота и встретить их с почестью, за что обещают помиловать. Я не выдержала, расхохоталась:
– Половину милостиво зарезать, а второй милостиво отрубить головы!
Отец усмехнулся, приосанился и громко объяснил, что открывать ворота они никому не собираются, потому как никого в гости не звали, и что хоть князь в Козельске и мал, горожане решили за него и за свой город постоять.
Посол усмехнулся в ответ, я понимала, что он жалеет глупых урусов, потому им предстоит погибнуть. Они уже стали поворачиваться, чтобы удалиться, их дело передать крамольные слова козлян своему темнику. И тут Васька вскочил, заорав: «Вот вам!» Его пальцы скрутили кукиш, а рука метнулась вперед, выбрасывая его послам. Кто-то из дружинников воспринял это как команду к действию, посол мгновенно был проткнут стрелой.
Но у татар тоже отменная реакция, следующая стрела полетела наверх в нашу сторону, и… отец успел заслонить собой маленького князя!
Воеводу хоронил весь Козельск, хотя всего оставалось-то немного. Анея не была против того, чтобы отца отпели и похоронили в загородке церкви. Воевода достоин того, чтобы ему отвели такое место. Илларион сделал все, что положено, и вот отца уже не было с нами. Первая жертва Козельска и сразу воевода! Дорого взял татарский посол за свою жизнь.
В Козельске повисло тревожное ожидание, кажется, только теперь оставшиеся горожане осознали, что их ждет, но уйти уже было невозможно, осада началась. Теперь у нас всех конец только один – или мы татар, или они нас. Предпочтительнее, конечно, первое, но в это мало верилось, стоило выглянуть за стену.
Командование в городе перешло к Вятичу. Он пытался предложить Андрею, но мой бывший жених отказался сразу:
– Нет, ты и город лучше знаешь, и в бою опытнее.
Первым запретом Вятича был запрет появляться на стенах без доспехов и даже без личин. Дело в том, что не один посол, очень многие татары метали стрелы далеко и метко, они умудрялись делать это даже через Другуску, потому попасть под шальную стрелу можно запросто.
Зато наше появление в личинах вызвало перепуг у татар, он принялись кричать, показывая на нас: «Железные урусы!» Я не упустила возможность поорать в ответ:
– Ага, испугались, гады?!
Лушка продублировала эту фразу еще десяток раз. Но особенно мы уже не веселились, сказалась и гибель отца, и то, что даже мои сестрицы поняли, что их ждет и какую массу воинов мы притащили за собой к городу.
Кажется, половина леса в округе была мигом вырублена, татарам нужно жечь костры, но рубили не только для этого.
– Вятич, смотри, татары усиленно закидывают ров.
– Видел, дураки, вот-вот пойдет лед, тогда их же самих затопит.
– Но они так торопятся, что могут успеть до ледохода. Лед пока крепкий.
Мы поднялись на стену. Да, на той стороне работали исключительно споро… Во рву, поверх льда, быстро росла гора веток. Еще день-другой такой работы, и ров завалят.
– Поджечь бы…
Сотник покачал головой:
– Все мокрое, не загорится.
Я вдруг обрадованно заорала:
– Подожжем!
– Визгом?
– Зря смеешься. Мы можем как-нибудь докинуть до рва горшок?
- Предыдущая
- 38/55
- Следующая
