Участь Эшеров - Маккаммон Роберт Рик - Страница 34

• Предыдущая
• 34/101
• Следующая

— Прошу прощения, — сказал женский голос с мягким южным акцентом. — Я не ожидала, что к телефону подойдет кто-то из Эшеров.

— Я сам разберусь, — сказал Рикс Маркусу, и старик поплелся прочь. — Чем я могу вам помочь, мисс Дунстан?

— Удивлена, что вы меня знаете. Ведь вы, кажется, прожили вдали от Эшерленда семь или восемь лет?

— Уверен, вы сюда звоните не затем, чтобы справиться обо мне. Вам ведь известно, что закон запрещает беспокоить людей по телефону.

— Я всего лишь хочу выяснить, каково состояние здоровья Уолена Эшера.

— Его здоровье? О чем вы? Мой отец в полном порядке.

— Странно это слышать, — сказала она, — особенно если учесть, что Уолен Эшер не был на заводе почти два месяца, а «кадиллак», нанятый доктором Фрэнсисом из Бостона, ездит к вам три-четыре раза в неделю. Доктор Фрэнсис специалист по болезням клеток. Если Уолен Эшер здоров, то кто тогда болен?

«Брось трубку», — сказал он себе. Но, уже опуская ее на рычаг, понял, чем выгодна сложившаяся ситуация. Это же дочь человека, который шесть лет работает над историей Эшеров. Ей нужна информация, как и Риксу. Такой случай может больше не представиться.

— Можем ли мы где-нибудь встретиться? — тихо спросил он.

Опять возникла неловкая пауза.

— Решайте скорее. Я ужасно рискую.

— Кафе «Широкий лист», — сказала она. — В Фокстоне. Сегодня днем, годится?

— Если меня не будет к трем, я уже не приду. До свидания.

Рикс положил трубку на рычаг и мгновенно почувствовал угрызения совести. Собирается ли он предать семейные интересы, или это просто холодный практицизм? Информация о состоянии Уолена может сослужить службу; предложив ее Уилеру Дунстану, Рикс узнает, далеко ли тот продвинулся в работе над книгой и когда она будет закончена. Он хочет увидеть рукопись, и если для этого придется разгласить некие сведения, которые рано или поздно все равно всплывут, то так тому и быть.

Проходя мимо двери Буна, Рикс услышал плач Паддинг. Бун ругался приглушенным, грубым голосом, а затем раздался короткий шлепок ремня по телу.

«Подонок», — мрачно подумал Рикс.

Рано или поздно Буну воздастся сполна, и Рикс страстно желал, что это произойдет на его глазах.

«О чем там говорила Паддинг? — спрашивал себя Рикс. — Что-то об агентстве Буна? Может, это агентство — совсем не то, чем кажется. Надо выяснить».

Следующий хлопок заставил его вздрогнуть. Рикс потянулся к дверной ручке, намереваясь положить конец расправе, но тут впереди возник блестящий круг с головой ревущего льва, и он не посмел притронуться. В следующее мгновение круг пропал.

«Это было в Лоджии, — подумал он. — Но что именно? Ручка двери? Какой двери и куда она вела?»

Сплошные тени, спрятанные в прошлом.

Он отдернул руку и пошел дальше.

Сидя в кафе «Широкий лист», Рэйвен посмотрела на часы. Было семь минут четвертого. Рядом со стойкой сидели два фермера. Они пили кофе и ели подсохшие пирожные. Официантка, худощавая светловолосая женщина в желтой униформе, сидела на табуретке за стойкой и читала старый номер журнала «Пипл». Выходящие на улицу окна пропускали туманный солнечный свет. Мимо прогрохотал пикап. Яростно крутя педали, промчались на велосипедах двое детей.

Рэйвен решила дать Риксу еще пять минут. Она сидела здесь уже больше часа, съела кусок ежевичного пирога с ванильным мороженым и выпила три чашки густого черного напитка, значащегося в меню как кофе. Рядом с ней на скамье лежал последний номер «Демократа», исчерканный красными чернилами. Ими она отмечала типографские ошибки или заголовки, которые, по ее мнению, могли быть лучше. После разговора с Риксом Эшером она, чтобы разузнать про него побольше, позвонила отцу. Уилер сказал ей, что это средний ребенок в семье и ему тридцать три или тридцати четыре года.

В своем доме он белая ворона, а в 1970 году был арестован за участие в антивоенной демонстрации студентов Северокаролинского университета. Уилер сказал, что Рикс живет где-то на юге, но чем он зарабатывает на жизнь, не знал.

Звякнул колокольчик над дверью, и Рэйвен подняла глаза. Вошел грузный человек в коричневой кепке, сел за стойку и заказал бутерброд с ветчиной и жареное мясо. Определенно не Рикс.

Последние две недели Рэйвен звонила в Эшерленд каждый день, пытаясь разузнать хоть что-то о состоянии здоровья Уолена. Однажды она вынудила горничную признать, что хозяин очень болен, но тут кто-то выхватил у девушки трубку и швырнул ее на рычаг. Обычно она могла определить, когда к телефону подходили Эшеры, так как перед тем, как трубку бросали, следовала ледяная пауза. Эшеры несколько раз меняли номер телефона, но Рэйвен его всегда узнавала с помощью старого школьного друга, работающего в эшвилльской телефонной компании. Отец часто ей говорил: если бык упорно стучит в дверь сарая, то либо она слетит с петель, либо ее кто-нибудь откроет, чтобы прекратить надоевший стук.

В данном случае эту дверь открыл Рикс Эшер.

Зазвенел колокольчик.

В кафе вошел высокий худощавый блондин в коричневом свитере. У него был вид надменного аристократа, возможно, свергнутого принца Уэльского, мечтающего с триумфом вернуться в замок предков. Он был очень бледен и худ, как будто серьезно болел и долго не был на свежем воздухе. Если это Рикс Эшер, значит, отец ошибся насчет его возраста. Этому мужчине около сорока. Несмотря на ее неприязнь к клану Эшеров, сердце Рэйвен забилось сильнее. Она напряглась, наблюдая, как Рикс приближается к ее столику. Он был красив, хотя отчего-то казался легкоранимым. Блондин осторожно посмотрел на Рэйвен серебристыми глазами, и она от смущения заерзала.

— Мисс Дунстан? — спросил Рикс.

— Совершенно верно.

Она показала на другой конец скамьи, и Рикс сел.

Эта женщина была явно моложе и привлекательнее, чем он ожидал. Рикс был приятно удивлен. У нее волевой подбородок и голубые глаза, в которых светятся ум и любопытство. Она не красавица в классическом смысле: рот слишком широкий, нос острый и слегка загнутый, как будто был когда-то сломан и плохо сросся. Но сочетание превосходного цвета лица, черных волос и проницательных голубых глаз делало ее привлекательной. Чтобы скрыть свою заинтересованность, Рикс взял меню и принялся его изучать.

— Здесь есть что-нибудь приличное? — спросил он.

— Пирог, если вы любите яблоки, хурму или ежевику. Кофе не рекомендую.

Быстрым шагом подошла официантка. Рикс попросил стакан воды, она пожала плечами и отправилась к стойке.

— Я знаю, что вы постоянно беспокоите мою семью, — сказал Рикс.

— Что поделать, такая работа.

— Неужели? Суд может посмотреть на это иначе. Собственно говоря, я не понимаю, почему моя семья не подала на нас и вашу газету в суд за назойливость.

— Сама удивляюсь, — ответила Рэйвен, с вызовом глядя на него. — Но мне кажется, я знаю почему. Ваш отец очень болен. Он не хочет допустить огласки. Это политика умолчания.

Он знает, что если пойдет против «Демократа», то и другие газеты заинтересуются.

Официантка принесла Риксу воду, и он задумчиво отпил глоток.

— Вы преувеличиваете значение «Демократа», мисс Дунстан. Это всего лишь одна из десятка местных газетенок. Почему вы думаете, что это так важно?

— Потому что это действительно важно. «Демократ» издавался за тридцать лет до того, как в Эшерленде заложили первый камень. Мой прапрапрадедушка притащил на себе из Дублина ручной печатный станок и начал выпускать газету как бюллетень для фермеров табачных плантаций. Моя семья редактировала ее и писала в ней более ста шестидесяти лет. Конечно, местных газет много, но «Демократ» — самая старая из них. Мы освещаем жизнь Эшеров начиная со старика Хадсона, осевшего здесь.

— То есть следите за нами.

Она еле заметно улыбнулась. Рикс посмотрел на шрам, проходивший через ее левую бровь, — интересно, что было его причиной?

— Кто-то ведь должен это делать. Ваша семья контролирует по меньшей мере семь южных газет. Одному только богу известно, сколько у вас телеканалов и радиостанций. Если вы пойдете в суд, мистер Эшер, речь там может зайти о монополии и о конфликте интересов, как вы считаете?

• Предыдущая
• 34/101
• Следующая