Участь Эшеров - Маккаммон Роберт Рик - Страница 37

• Предыдущая
• 37/101
• Следующая

Она вышла из своей комнаты и направилась через коридор в детскую, где Мэй Бодейн присматривала за маленьким Уоленом. Ребенок весело играл в колыбели. Мэй, жизнерадостная молодая ирландка с волнистыми золотыми волосами, стояла перед большим окном, любуясь водяной завесой над озером.

— Как поживает сегодня мой ангел? — весело спросила Нора.

— Отлично, мэм. — Нянька подошла к колыбели и улыбнулась Уолену. У этой симпатичной женщины со спокойными серыми глазами тоже был сын, которого назвали Эдвином. — Весел, как жаворонок.

Нора рассеянно посмотрела на своего милого мальчугана. Эрик уже заговаривал о новом ребенке, но Нора была не в восторге от такой перспективы. В постели Эрик был холоден и груб. Она вспомнила совет отца: «Дай ему время. Если упустишь свой шанс, то будешь сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь».

Уолен смеялся и пускал пузыри, забавляясь с новой игрушкой.

Когда Нора увидела, что это, ее лицо застыло.

Игрушкой оказался маленький серебряный пистолет.

Она протянула руку и отобрала его у сына. Уолен захныкал.

— Что это? — недовольно спросила она. — Ты ведь знаешь, Мэй, что я не люблю оружие!

— Да, мэм, — нервно сказала Мэй, — но когда я вошла сегодня утром, пистолет уже был в колыбели. Уолену так нравится с ним играть, что я подумала…

— Кто это принес?

— Я не знаю. О, мэм, он ужасно расстроен!

Нянька взяла рыдающего ребенка и принялась укачивать.

Нора крепко сжимала в руке возмутительную игрушку. Она говорила Эрику, что не хочет, чтобы ее сын связывался с оружием, даже игрушечным, до тех пор, пока ему не представится возможность увидеть, каким разрушительным оружие может быть. Нора была взбешена тем, что муж так открыто пренебрег ее пожеланием.

— Черт побери, — фыркнула она, и Мэй недоумевающе уставилась на нее. — Я не позволю ему обращаться со мной подобным образом!

Выскочив из детской, Нора быстро пошла по коридору к лестнице, которая должна была привести ее на другой этаж, в личные апартаменты Эрика.

По окнам колотил дождь, с балконов бежали потоки воды. Когда Нора поднималась по ступенькам, ее ослепила вспышка молнии, а гром прогремел так близко, что показалось, будто вся Лоджия заходила ходуном, как корабль в бурю.

На третьем этаже тусклый свет, сочившийся сквозь грязные окна, придавал этой части Лоджии вид омерзительного капища, где поклоняются какому-нибудь языческому божеству. На стенах висели дробовики, карабины и пистолеты, сделанные Эшерами. В широких коридорах стояли пушки.

В тени притаились чучела животных: медведи, олени, львы, тигры. Настоящий зверинец. Когда Нора проходила мимо, ей казалось, что стеклянные глаза пристально следят за ней. Она не раз оборачивалась, чтобы убедиться, что за ней никто не идет. Коридор свернул налево, затем направо и привел ее к ряду дверей в каменной стене и к узкой лестнице, ведущей наверх, в кромешную темноту. Там, в глубине мансарды, мерно, как сердце, стучали молотки рабочих.

Раскат грома напомнил ей канонаду той ужасной июльской ночи почти годовой давности.

— Эрик! — Зов Норы покатился по коридору, отражаясь от стен, и, превратившись в шепот, вернулся к ней.

Через несколько минут Нора поняла, что где-то не там свернула. Все было незнакомо. Снова и еще сильнее ударила молния. Дюжина хрустальных сов на встроенных в стену подставках задрожала, а одна свалилась и со звуком ружейного выстрела разлетелась на мелкие кусочки.

— Эрик! — снова закричала Нора, и в ее голосе появилась паническая нотка.

Она продолжала идти вперед и теперь уже искала лестницу вниз. Никого из слуг Нора не видела, а все окна, мимо которых проходила, были покрыты пленкой воды. Стук молотков продолжался, замирая и усиливаясь почти в такт с раскатами грома.

Она окончательно заблудилась. Хищники у стен беззвучно рычали на нее, а впереди на пути стояло чучело льва. Его зеленые блестящие глаза смотрели вызывающе, как бы предлагая подойти поближе. Нора свернула в другой коридор, где вдоль стен висели средневековое оружие и латы. В конце виднелась тяжелая дверь. Женщина распахнула ее и снова позвала Эрика. Ответа не последовало, но молотки теперь стучали громче.

Перед ней открылась винтовая металлическая лестница, ведущая вверх, к белой двери в двадцати футах. Эти молотки, казалось, стучали прямо по голове. Осторожно переставляя ноги, женщина поднялась по лестнице и протянула руку, чтобы открыть дверь.

Но тут остановилась. Дверь была обита толстой белой резиной, а ее медная ручка потускнела от частых прикосновений. Когда Нора дотронулась до нее, по руке прошла холодная дрожь. Но дверь была заперта. Женщина собралась было постучать и попытаться под какофонию грома и молотков позвать на помощь, но тут щелкнул замок.

Дверь стала медленно отворяться. Нора отступила. Из помещения сочился тошнотворный сладковатый запах разложения. Внутри была кромешная тьма.

— Что такое? — прошептал тихий грубый голос.

— О! — воскликнула Нора. — Вы испугали меня. — Внутри она абсолютно ничего не видела. — Какой ужасный стук!

Почему он никак не прекратится!

— Пожалуйста, — умоляюще сказал голос, — говорите как можно тише.

— Я… не хотела вас беспокоить. — Неожиданно до нее дошло. — Это… мистер Эшер?

Тишина. Затем:

— Вы опять заблудились?

Она кивнула.

— Я пыталась найти Эрика.

— Эрик, — тихо повторил Ладлоу Эшер. — Дорогой Эрик. — Дверь открылась пошире, и за ее край ухватилась рука. Пальцы были иссохшие, с длинными поломанными ногтями. Прошло больше двух месяцев с тех пор, как Нора последний раз видела Ладлоу, полагая, что он по-прежнему живет в стеклянном куполе. Этой комнаты Нора никогда раньше не видела. — Я люблю гостей, — сказал он. — Не желаете зайти? — Нора колебалась, и он спросил: — Вы ведь не боитесь?

— Нет, — соврала она.

— Хорошо. Вы храбрая. Я всегда любил вас за это. Входите, и мы поговорим… только я и вы. Ладно?

Нора медлила. Сбежать? Это выглядело бы глупо. Да и с чего бы ей бояться Ладлоу Эшера? Он старик. По крайней мере, подскажет ей, как выбраться из этого жуткого места. Она вошла в комнату, и Ладлоу, очертания которого во мраке были практически неразличимы, закрыл за ней дверь. Когда щелкнул замок, у Норы аж захватило дух.

— Не бойтесь, — прошептал он. — Дайте руку, я провожу вас к креслу.

Он взял ее за руку, и Нора с трудом подавила желание вырваться. Кожа Ладлоу была холодной и скользкой. Он провел ее в другой конец комнаты. — Теперь можете сесть. Хотите стаканчик шерри?

Нора нашла кресло и села.

— Нет, спасибо. Я… могу остаться лишь на несколько минут.

— Ну что ж… Вы не будете возражать, если я выпью?

Он откупорил бутылку и налил.

— Как вы можете здесь видеть? Ведь тут ужасно темно!

— Темно? Ничего подобного. — Он тяжело вздохнул. — Для меня свет просачивается сквозь швы в этих стенах. Он сочится из каждой поры вашего тела. Ваши глаза ослепительно сверкают. А обручальное кольцо на вашем пальце раскалено, как метеор. Я мог бы греться его теплом. Прислушайтесь к стуку молотков, Нора. Прекрасная музыка! — Это было сказано с сарказмом.

Она прислушалась. В этой комнате стук молотков был совсем не слышен, зато раздавались другие звуки, они напоминали приглушенный стук сердец. Некоторые «сердца» бились громче прочих, другие — резче. Шум, казалось, исходил отовсюду, даже от самих стен. Она слышала щелканье механизмов и слабый звон цепей.

— Мои часы, — сказал Ладлоу, как будто прочитав ее мысли. — В этой комнате шестьдесят пять напольных часов. Вначале их было за сто, но, увы, они ломаются. Звук уходящего времени успокаивает меня, Нора. По крайней мере, он заглушает шум пил и молотков. О, вы только послушайте рабочих в мансарде! И эту бурю тоже! — Его дыхание внезапно сбилось; когда он заговорил опять, в голосе чувствовалось напряжение. — Вот сейчас молния ударила очень близко к дому, и гром был сильнее.

Нора не слышала ничего, кроме тиканья часов. Комната была без окон, а стены, похоже, толщиной в несколько футов.

• Предыдущая
• 37/101
• Следующая