По зову крови (ЛП) - Берне Иви - Страница 24

• Предыдущая
• 24/32
• Следующая

Теперь просто шлёпнул её по голой попке. От этого обжигающего шлепка она снова кончила. Постанывая. Беспомощно. Бесстыдно.

Поезд дернулся и остановился.

— Ты её не получишь, — сказал Алекс. — Шоу закончилось. Выметайся из моего поезда.

Краем глаза она заметила, что парень бросился к дверям.

— Бежит домой трахать свою подружку. И всё это время он будет представлять тебя вместо неё.

Их тела столкнулись, когда поезд вновь начал двигаться. Глаза Алекса сверкнули дьявольским огнём и стали угольно-чёрными в тусклом освещении вагона. Для него это была эротическая игра, но в то же время всё было куда серьёзнее. Какая-то часть его ревновала. И ей это нравилось. Она запустила руки под его свитер, представляя контуры рельефного торса. Мышцы на животе. Эти розовые соски. Под её руками по телу его пробегала дрожь.

— Если я сексуальна, если я безумна, то это только из-за тебя. Вот что ты со мной делаешь.

Он выгнул бровь. Сделал глубокий вдох и поцеловал, взяв в ладони лицо Хелены. Поцелуй был настойчивым и одновременно нежным. Она приподняла бедра так, чтобы он смог расстегнуть свои брюки, а потом опустилась на его возбужденный член.

Алекс застонал, когда она вобрала в себя всю его длину. Его голова прислонилась к окну. Ресницы затрепетали.

— Боже, Хелена…

Мужчина выглядел таким отчаявшимся, ранимым, погибающим от желания, что это разбудило в ней хищницу. Она прикусила его губы, мочку его уха, нежную кожу под его подбородком. Каждый укус был немного сильнее предыдущего и отодвигал границы дозволенного.

От этих укусов Алекс задрожал. Нет, не от страха, а от того, что едва не терял самообладание от возбуждения. Точно также он заставлял трепетать и её. От тяжелых, отрывистых вздохов его грудь вздымалась и терлась о её соски. Хелена прошлась ртом вдоль его горла, её слюна обретала вкус его кожи. Будто бы девушке хотелось…

— Давай же, — выдохнул он. — Укуси меня.

…она проснулась на полу своего кабинета, держа руку между ног.

Наступили сумерки, и Алекс заглянул в гостиную.

— Не возражаешь, если я воспользуюсь твоей ванной?

Его голос вновь навеял воспоминания, которые Хелена отгоняла от себя целый день. Этот странный, выбивающий из колеи сон всё ещё отзывался влагой меж её бёдер.

Хелена кивнула и жестом указала в сторону спальни. Алекс осторожно зашел в гостиную, словно вор, словно ему действительно не следовало там находиться. В руке он держал небольшую дорожную сумку, которую вместе с ещё кое-какими вещами Михаил принёс из его номера в отеле.

Может быть, голос и был тем же самым, но принадлежал не тому Алексу, которого она видела накануне во сне. Этот Алекс выглядел совершенно иначе. Как и повелось, на нём не было ничего, кроме спального мешка. Кожа больше не была красной, она побледнела, приобрела мертвенный землистый оттенок и теперь была испещрена сеткой сухих, болезненных трещин. Волоча за собой шлейф из спального мешка, мужчина двинулся наверх без единого слова, поэтому благодарности за приготовленный завтрак так и остались невысказанными.

Прошел час. Хелена услышала, как из ванной спустили воду, а потом набрали снова. Что он там делал? Девушка безучастно смотрела телевизор, думая в основном о своих родителях. Потому что когда она не думала о них, тут же начинала вспоминать свой сон. И то, и другое было для неё пыткой. Послышался скрип ступенек, и Хелена схватилась за книгу, сделав вид, что увлеченно читает, но потом все-таки взглянула на мужчину, застывшего на ступеньках и не сводящего с неё глаз. Он сильно изменился.

Одарив девушку тенью улыбки, Алекс спустился по лестнице. Вместо того чтобы как всегда завернуться в спальный мешок, он держал его в руках. На нем была дорогущая на вид белая рубашка с закатанными рукавами и черные брюки. Он был босым. Хелена заметила, что волосы немного отросли. Его голову теперь покрывал чёрный «ёжик» длиной где-то с четверть дюйма.

Хотя, ещё сильнее в глаза бросались изменения, произошедшие с его лицом. Когда Алекс подошел ближе, она смогла рассмотреть, что поврежденная кожа каким-то образом сошла. Обновленная же была розовой и нежной, и походила на ту, что образуется обычно под волдырями. Везде, где заживление ещё не завершилось, кожа его была покрыта коростами. Но в сравнении с тем, что было раньше, это казалось просто чудесным исцелением.

Он похудел. Из-за отросших коротких волос скулы его заострились, глаза стали больше и темнее, чем когда-либо. Хелена сочла эту его болезненность такой милой. И такой родной. В тот вечер им обоим были необходимы тепло и уют. Если бы мир был идеален, они могли бы прижаться друг к другу, свернувшись на диване под большим одеялом.

Но мир не был идеален. Алекс был вампиром. Поэтому Хелена так и не подошла ближе.

— Выглядишь лучше.

— Лось, — немного смущенно пожал он плечами.

— Ты и вправду съел прошлой ночью лося?

Выражение его лица мгновенно стало отрешенным.

— Выпил досуха. — Прозвучало так, будто бы он сам не мог до конца в это поверить.

— А что произошло с твоей кожей?

Отрешенность во взгляде исчезла, и темные глаза принялись пристально изучать лицо Хелены.

— Отмершая кожа слезла. Выпив кровь животного полностью, я забрал его жизненную силу и это ускорило исцеление.

— Думала, ты не убиваешь, когда питаешься.

— Я и не собирался. Никогда до этого не убивал. На счёт животных такого правила нет, но вампир, убивший человека или другого вампира, выпив всю его кровь до последней капли, будет проклят. Это смертный приговор. Только Князь обескровливает своих врагов.

— Имеешь в виду, Михаил обескровливает… — Хелена очень бы хотела не знать значения этого слова. — Нет, наверное, мне не стоит в это вникать.

Алекс едва улыбнулся.

— Всё в порядке. Дело в том, что убийство во время кормления заложено в нас самой природой. Оно делает нас сильнее, но входит в привычку и почти сводит с ума. Я убедился в этом прошлой ночью. Не знаю, как Михаилу удаётся с этим жить.

Он потряс головой, отгоняя прочь неприятные мысли.

— В любом случае, если бы мы не соблюдали собственные правила, страшно представить, что стало бы тогда с нашим видом. Или с вашим.

Алекс отвернулся, чтобы не смотреть Хелене в глаза.

— Я снова забиваю тебе голову. Знаю. Но я совершил ошибку, не рассказав тебе обо всём с самого начала. И не собираюсь больше лгать. Или приукрашать действительность. Если у тебя есть вопросы, я хочу на них ответить.

— Этим вечером ты уезжаешь?

— А разве не об этом мы договорились?

Хелена заметила, как тщательно он подбирал слова. Ей это понравилось. А потом вдруг показалось, что от неё не убудет, если она несколько минут побудет вежливой в ответ. Ведь некоторое время им ещё предстояло провести вместе. К тому же он до сих пор пробуждал в ней любопытство. Всё это казалось очень интересным.

— Может бокал вина на дорожку?

Они прошли в кухню. Алекс достал бутылку вина, а Хелена подала ему штопор, словно торчать вдвоём на кухне было для них самым привычным занятием на свете.

— Я хотела поблагодарить тебя за сегодняшний завтрак. Это было очень мило. Не думала, что ты любишь готовить. В смысле, не думала, что вампиры едят какую-нибудь обычную пищу. Полагаю, это лишь очередной миф.

Алекс рассмеялся.

— Нет, вообще-то ты не ошибалась. Я не слышал, чтобы ещё кто-то из вампиров готовил. Это абсолютно бессмысленно.

— Тогда почему же ты это делаешь?

— Потому что мне всегда нравились люди. — Он откупорил бутылку. — Нравился человеческий мир. Очень часто и самому хотелось стать человеком.

Может быть, поэтому мать сравнивала его с человеком.

Хелена забрала у Алекса бутылку и через пару мгновений протянула ему бокал Пино Нуар. [43]

— Почему?

— Почему? Не знаю. Может, потому что мне всегда было интересно, что происходит днём. Всегда хотелось знать, каково это — купаться в чистом и прозрачном Карибском море. Хотелось увидеть Гранд-Каньон [44]вживую и при свете солнца. Понаблюдать за пчёлами. А ещё из-за еды. Мы ведь не можем есть твердую пищу, а мне всегда были интересны разные вкусы, которыми вы, люди, можете вдоволь насладиться.

• Предыдущая
• 24/32
• Следующая