Бабочки зависти - Лазарева Ярослава - Страница 15

• Предыдущая
• 15/50
• Следующая

– Ну давай, мам, за мной! – услышала я и замерла, не веря своим ушам.

– Павлик, ты меня просто загонял! – ответила «девушка» и выбралась из воды. И тут она заметила меня.

Я стояла как истукан и сгорала от стыда.

– Добрый вечер, – спокойно сказала она. – Вы к кому?

Я подошла. Но и вблизи женщина выглядела очень молодо для мамы девятнадцатилетнего парня. Фигура была подтянута, загорелая кожа выглядела гладкой, такие же черные, как у Паши, глаза молодо блестели. Светлые влажные волосы крупными кольцами падали ей на плечи, улыбка была белозубо-голливудской.

– Катя! – восхитился подплывший Паша и выбрался из бассейна. – А я был уверен, что ты десятый сон видишь! Мам, я тебе говорил про наших новых соседей.

– Ах да! – обрадовалась она. – Вы внучка Федора Ивановича!

– Ну да, – ответила я и окончательно смутилась. – И можно на «ты». А вас как зовут?

– Это я болван! – засмеялся Паша. – Даже не представил!

– Марина Марковна, – ласково ответила она. – И можно просто по имени. А то здесь официальность выглядит даже смешно. Мне все кажется, что я на прекрасном курорте и мы вот-вот должны уехать. Все никак не привыкну, что мы тут навсегда! Катенька, хочешь чаю? Или, может, сока?

– Не знаю, – растерялась я.

Весь мой пыл прошел, я поняла, как глупо себя вела, заподозрив Пашу во лжи, и чувствовала себя сейчас не в своей тарелке, не зная, как объяснить мое внезапное появление. Но меня никто об этом и не спрашивал. Я видела, что Марина искренне мне рада. К тому же она легко нашла свое объяснение.

– Скучно тебе с дедушкой? – спросила она. – Мой-то вот тоже все недоволен, что сверстников нет. Вы, молодые, совсем не можете без общения! И минуты не проживете!

– Можно подумать, вы старая! – немного бестактно заметила я и тут же прикусила язык.

Но Марина только рассмеялась.

– Конечно, я не старая, – заметила она. – Но прекрасно себя чувствую и в одиночестве.

– А сколько вам лет? – осмелела я. И торопливо добавила: – Просто вы как-то нереально молодо выглядите. А ведь я знаю, что Паше девятнадцать! И я в растерянности!

– Спасибо, – мягко проговорила Марина. – Это очень милый комплимент!

Я зарделась и хотела сказать, что это чистая правда. Но Марина продолжила:

– Мне тридцать семь лет, я рано вышла замуж и сразу родила Пашку. И потом не забывай, что сейчас вечер, а при свете фонарей, как, впрочем, и при свете свечей, все женщины выглядят намного моложе.

«Моя мама старше всего на год, – подумала я. – Но разве их можно сравнивать? Такая фигура! Как у девочки! А моя выглядит как слониха».

Я мгновенно вспомнила, что и сама недалеко ушла от своей матери, мое настроение резко упало. Впервые я увидела себя словно со стороны глазами других людей. Вот взять хоть бы Пашу и его милую маму. Что за зрелище сейчас предстало перед их глазами? Ужас один! Бесформенная туша в белой футболке с глупой блестящей розой, растянутой на объемном животе, толстое лицо с точечками красных прыщей, выкрашенные в неестественно черный цвет волосы – что тут могло хоть кому-то понравиться? Но Марина по-прежнему смотрела на меня приветливо, а Паша – с явным интересом. И я немного приободрилась.

– Так что? – улыбнулась Марина. – Зайдешь к нам? Или у бассейна чаю выпьете?

– Можно зайти, – тихо ответила я.

Меня оставили одну в гостиной. Марина поднялась переодеться, Паша тоже скрылся на втором этаже. Я огляделась. Вилла очень походила на дедову, только была уже обжитой. Марина украсила помещение милыми вещицами. Мне особо понравились какие-то пестрые, на вид домотканые, коврики, закрывающие плиты пола. Я сняла вьетнамки и босиком пошла к дивану. Он стоял в углу гостиной, был полукруглым и мягким. Я уселась и начала успокаиваться. Перед диваном находился стеклянный круглый столик, на нем возвышалась красивая ваза из цветного стекла, лежали какие-то журналы. Я взяла один, но он оказался на английском. Посмотрев картинки, положила его на место и откинулась на спинку дивана.

Последние события не прошли бесследно. Мне казалось, что я в одночасье перенеслась в какой-то удивительный мир, наполненный солнцем, добротой, спокойствием и милыми людьми. А я всегда жила словно на оккупированной моими личными врагами территории и постоянно ожидала каких-то пакостей и подстав. Поэтому все время находилась начеку и была готова отразить любой удар. Но сейчас я четко понимала, что имею полное право расслабиться и получать удовольствие от жизни. Наконец-то у меня начались самые настоящие каникулы. Я решила стараться изо всех сил быть любезной с новыми знакомыми и не проявлять дурной характер. Знала за собой, что могу быть необоснованно резкой, вспыльчивой, злобной. Но я настолько привыкла защищаться именно таким способом, что с трудом справлялась с этими неприятными проявлениями характера.

«Научусь быть милой, воспитанной барышней, – решила я. – Вспомню утонченные манеры мой бабушки Аллы, постараюсь подражать ей. К тому же я всегда втайне ей завидовала и хотела на нее походить».

И когда Марина спустилась со второго этажа, я встала с дивана и пошла ей навстречу с милой улыбкой.

– Извини, Катя, что заставила ждать, – сказала она. – Вижу, Паша еще не появился. Ну ничего! Пойдем на кухню? Я заварю чай. Ты какой предпочитаешь?

– Мне все равно, – быстро ответила я, вспомнив, что мама всегда заваривала дешевый чай из пакетиков, и он обычно пах отсыревшим сеном.

– Я больше люблю зеленый, – сообщила Марина. – Да ты присаживайся!

Кухня находилась за короткой перегородкой и была выполнена в апельсиновых тонах, от обилия такого яркого цвета сразу создавалось какое-то солнечное настроение. Я уселась на мягкий диванчик, обтянутый светло-желтой кожей. Марина достала молочно-белый чайный сервиз. Я наблюдала за ней. Голубое трикотажное платье ловко сидело на ее точеной, совсем девичьей фигуре, волосы она собрала в узел, открыв стройную шею. При свете ламп она все равно выглядела очень молодо, я не замечала никаких морщин, кожа была гладкой и загорелой. Марина накрыла на стол. Чай был ароматным. Я с наслаждением втянула его терпкий, с какими-то цветочными оттенками запах. Появился Паша.

– Ага, чаек! То, что надо! – обрадовался он и сел напротив меня.

Его мокрые волосы были распущены, белая футболка красиво оттеняла смуглый тон кожи и яркие карие глаза. Марина устроилась рядом с сыном. Свет падал на нее сверху, я заметила, что морщинки все же имеются, но они были в уголках глаз и выглядели очень мило, как у человека, который любит смеяться.

– Печенье, творожный кекс, шоколад, – мягко предлагала Марина и улыбалась мне.

Открытая коробка с конфетами притягивала меня как магнит. Я ощутила невыносимый приступ «шоколадомании», во рту настойчиво возникал вкус любимых конфет, я буквально захлебывалась слюной.

«Если съесть одну, то ничего не случится, – нашептывала моя мания. – Только одну конфетку».

Я вскинула глаза на Марину. Память мгновенно услужливо подсунула мне картинку: моя мать, обливаясь потом, в обтягивающем ее огромное тело ситцевом застиранном халате, сидит у нас на кухне и с аппетитом поглощает пирожки с картошкой, запивая их деревенским жирнющим молоком. Я явственно увидела ее серое одутловатое лицо, мокрые губы, опухшие глаза, неопрятную прическу, толстые пальцы, держащие пирожок, и содрогнулась.

– Что с тобой? – заботливо спросила Марина. – Ты как-то изменилась в лице.

– Мам, да Катя только сегодня прилетела! – ответил за меня Паша. – Наверняка все еще в себя не пришла.

– Это ничего! – ободряюще проговорила Марина и подвинула ко мне тарелку с нарезанным домашним кексом. – Завтра уже лучше будешь себя чувствовать.

Я кивнула, сглотнула слюну и твердо отказалась от кекса.

– И конфеты мне нельзя, – слабеющим голосом сообщила я. – У меня на шоколад аллергия. Видите, какие… высыпания на лице! И вообще мне ничего нельзя! Я толстая корова! – едва скрывая отчаяние, добавила я.

Паша рассмеялся, но беззлобно, скорее чтобы скрыть неловкость от моих признаний.

• Предыдущая
• 15/50
• Следующая