Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы - Славачевская Юлия - Страница 26

• Предыдущая
• 26/81
• Следующая

— Но почему все-таки я? — Этот вопрос не давал мне спокойно сидеть на месте. Любопытство и лень — основные двигатели прогресса! Если бы один неугомонный грек не полез в ванну и не задумался, сколько ему потом воды придется убирать, то не было бы сейчас закона Архимеда. А если бы Ньютон не раздумывал, какой высоты у него вырастет шишка и каким образом на этот нарост влияет свалившееся с дерева яблоко, то не вывел бы свой закон. И так далее…

— По звездам совпадаете, — покаялась богиня, нанося на пухлые губки розовый блеск.

— По нашим или по вашим? — не отцеплялась я.

— И по нашим, и по вашим, — хмыкнула девушка. — Тебе не кажется, что у меня тут покраснение? — ткнула пальчиком в лоб с идеально гладкой кожей. И где она там прыщик усмотрела? В микроскоп заглянула, что ли?

— Мне кажется — я сейчас свихнусь! — честно призналась я, но лоб послушно осмотрела и констатировала полное отсутствие всего раздражающего. Раньше бы добавила «и мозга», но теперь после признаний блондинки я начала подозревать о переизбытке у нее и серого вещества, и энергии.

— Не переживай! — махнула ручкой собеседница. — Как показывает практика, мужчины признают некоторое наличие ума у избранниц, но категорически отрицают возможность его использования!

М-дя… она еще и светоч афоризмов! Ховайся кто может!

Неутешительно. Но если вспомнить классику «Горе от ума» или «Дуракам всегда счастье», то можно найти приятные моменты теми местами, которым думать нечем.

В это время к нам снова пожаловали гости…

Как там у Блока: «Покой нам только снится»? Мне вот даже не снится! Это воронка, какой-то эпицентр шизофрении и катастрофических событий!

В бытность мою зеленым аспирантом, когда я только открыл свое дело, у меня начался нервный срыв. Слишком велика была ответственность. Слишком мрачной и безвыходной казалась ситуация. Меня подставил партнер, были проблемы с бандитами, налоговой… и многие другие. Об этом до сих пор даже из моих близких никто не знает. Ни о срыве, ни о лечении.

Мой друг с Дальнего Востока, имеющий связи с японцами, подговорил меня пройти курс терапии по методу Морита. Он толковал мне, что я «шин-кейт-цу» (в чем до сих по не уверен), говорил о большой жизненной воле и агрессивном мышлении «все или ничего», долдонил о высокой сензитивности и основных стандартах жизненных ценностей, направленных не туда — к самосохранению. Бухтел о стремлении к абсолюту и моих эгоистических тенденциях развития. Короче, я купился на его сладкие речи и поехал.

И хорошо, что поехал. Плохо, что не знал языка… Опыт был незабываемый.

Больше недели меня продержали лежа взаперти в одиночной келье без книг, телевизора и человеческого общения. Я ругался по-русски, орал и грозился армией, полицией и русской мафией, но меня не слушали. Через суток восемь или девять меня выпустили, когда я привык и не возражал поваляться еще недельку-другую, предаваясь медитациям, йоговской гимнастике и мысленному составлению план-схемы будущей докторской. Еще десять благословенных дней я работал в храмовом саду (только начала цвести сакура) и на кухне на легких работах, чтобы осознать свое рабочее «я», если правильно понял английский моего переводчика. Декаду я впахивал уже посерьезней, а в оставшиеся дни отпускного месяца оттрубил на еще более ответственных работах, которые мне полагалось делать независимо от своего отношения к ним.

С другими пациентами на третьем и четвертом этапе общаться понемногу разрешалось, но я не мог, не зная языка; читать дозволялось. И то — совсем мало и о конкретных предметах.

Понятное дело, это была с моей стороны афера чистейшей воды. Конечно, неделя депривации могла сломать меня на фиг и оставить пожизненно в японском дурдоме. Запросто. Но не сломала. Зато на основании нового опыта я начал принимать самого себя таким, как есть.

Как говаривал доктор Такахиса Кора: «Ответ находится в практике и овладении состоянием контакта с внешним миром. Это называют отношением, ориентированным на действительность, что, иными словами, означает освобождение от эгоцентризма». А Виктор Франкл шутил: «Дважды два равняется четырем, даже если это суждение высказывает параноик». И добавлял: «Можно отнять у человека все, кроме одного: последней из человеческих свобод — свободы в любых обстоятельствах выбрать, как к ним отнестись, выбрать свой путь».

Я запомнил эти нехитрые постулаты на всю жизнь, спасибо японцам. После той поездки в Японию для меня даже чужой мир — семечки. Я научился не бояться и прыгать в реальность, словно в омут, — с разбегу…

Итак… Светлана, наша незадачливая свидетельница, к несчастью, заболела. С вечера слегла с высокой температурой. Об этом мне с запозданием сообщила экономка Брячеслава. Похоже, Светке двойное купание и долгий отдых на холодном полу на пользу не пошли.

Я послушал легкие хрипящей и кашляющей девушки. Мой диагноз — или двусторонняя пневмония, или бронхит. Скорее первое.

Во всяком случае, в ближайшие пару недель как минимум ей обеспечен покой и постельный режим. Я распорядился: лишь только снимут осаду и потеплеет, переправить больную в деревню с хорошим климатом и поселить в деревянном доме. Воспаление легких при отсутствии антибиотиков в сыром и прохладном каменном замке с его сквозняками и печным отоплением, необходимым даже летом, а тем более сейчас, в самый разгар весны — плохая затея.

Подумав, натравил на Свету Деррика. Пусть развлекаются. Оба большие нелюбители поговорить и в этом смысле нашли друг друга. Сфера интересов совпадает.

Наш разговор с правой рукой Кондрада проходил очень продуктивно…

— Деррик, мне кажется, тебе нужно объяснить Светлане реалии этого мира, — заявил я, отловив в коридорах дворца праздношатающегося рыцаря.

— Зачем? — неподдельно удивился тот.

Тут я сам задумался: а действительно, зачем? Но сдаваться не собирался, настойчиво подталкивая парочку к сближению. Мне было остро необходимо хотя бы одну из наших дам избавить от своей заботы. Не судите строго: этой дамой я избрал Светку.

— Затем, что девушка больна и растерянна! Помоги ей! — воззвал к мужской чести и совести, а также к инстинктам защитника.

Честь, совесть, а также инстинкты отреагировали вяло. Можно сказать — пытались раскопать норку и там тихонько отлежаться, пока прекрасной даме поможет в беде кто-нибудь другой.

— Чем больна? — подозрительно осведомился Деррик, сдвигая брови и оглядываясь в перспективе тактического отступления, а попросту — бегства.

— Простудилась, — успокоил его я. Пояснил ситуацию: — Купание и лежание на ледяном полу до добра не доводит. А она — девушка хрупкая… — Тут некстати вспомнил, как Света голыми руками ломала забор, пытаясь добраться до интересующего ее кавалера. — Застенчивая… — Да-да, как выпрыгнет, как выскочит — пойдут клочки по закоулочкам! — И сейчас глубоко несчастная… — Вот я ей счастье на дом и отправлю!

— Хорошо, — без особого восторга смирился с горькой участью Деррик. — Если так важно… и необходимо для дела… я попробую поддержать даму в трудную минуту! — Судя по тону, он и сам в это не слишком верил.

Я с довольным видом усиленно покивал головой, мимоходом раздумывая, кто из них еще кого и за что подержит. Вопрос, конечно, интересный, но пока несвоевременный.

Вот так и отправил друга, можно сказать, на закланье ради благого дела…

Уладив щекотливую ситуацию, потопал на дворцовую кухню заморить червячка, пока не уморили меня. По дороге зацепил хмурого зятя, бегавшего по комнате и чертившего какие-то планы.

— Что это? — полюбопытствовал я, вваливаясь в покои.

— Да так, — буркнул Кондрад. — Мысли кое-какие в голову пришли.

Хм… судя по количеству исчерканных листов — не просто пришли, а старались свить гнездо!

— Пойдем перекусим? — внес предложение, краем глаза рассматривая «кое-что» и ужасаясь замыслам Черного Властелина. Если я правильно понимаю, то там как минимум генеральное сражение, а как максимум — Армагеддон!

• Предыдущая
• 26/81
• Следующая