Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы - Славачевская Юлия - Страница 35

• Предыдущая
• 35/81
• Следующая

Удивительно! Первый раз вижу такую солдатскую любовь и всеобщее поклонение.

Остальные молча завидовали везунчикам и разве что салют на прощанье нам не устроили. Как же Кондрад проявил себя, чтобы простые солдаты, «пушечное мясо», так к нему относились?

Ладно, увидим позже, во время похода.

А теперь вернемся к амуниции. Разумеется, арбалеты были при всех, даже меня вооружили… зачем-то… Самоубийцы, но об этом они пока еще не догадывались. А зря, батеньки, зря…

Деревенька с почерневшими срубами ничем особым не удивила. Зевак набежало не особо много, да и те, в основном мужики в лаптях, опасливо предпочитали на королевских посланников смотреть с большого удаления.

И поехали мы дальше, в сторону болот и святилища.

Пейзажи вокруг пролегли знакомые каждому еще по средней полосе России. То есть березки, зеленеющие полосы озимых, черные квадратики полей и огородов, голые липы и дубы вдоль дороги, а на них неизменные грачи. В общем, ничего для меня нового, включая отвратительные дороги. Все родное и узнаваемое.

Странно так поехали… Для начала я решил показать удаль молодецкую. Все же себе можно признаться, что с умом и сообразительностью у меня с утра наблюдались о-о-очень большие проблемы! Наверно, сказывался недолюб. Бывает такое неизученное явление в природе. Неизученное — потому что женщины всего этого не понимают, а мужикам в тот момент недосуг! Потирая пострадавшие от бревнышка места, я потребовал у местных гусаров лошадь.

На мою беду, просьбу выполнили — дали самого смирного лошадиного кастра… то есть чалого мерина, с отвислыми губами и печальным взглядом урожденного еврея. Ну это я поначалу так думал.

Через полчаса взаимных мучений я понял, что у него не только взгляд, но и еще некоторые черты характера позаимствованы у детей жаркого юга. Например, этот подлый лошадиный сын, испытывая меня на вшивость, пробовал поочередно хромать на каждую ногу (а было их у него четыре!), ползти медленным шагом, изобразить сап, запал и чахотку. Единственное, до чего он еще не додумался, — попробовать покачаться на спине и симулировать воспаление хвоста! И еще не пытался сказать: «Эй, скушай пэрсик, дарагой!» — но явно показывал то же самое мимикой. Отчетливо и доходчиво.

Джигит, понимаешь, никогда не допустит до себя другого джигита, если у того нет папахи и газырей!

Судя по смешкам солдат-кавалеристов, кто-то из них подложил мне эту свинью — пардон, лошадь! — осознанно. Повеселиться ребяткам захотелось, застоялись на одном месте, а тут такой объект подходящий нарисовался! Мысленно пообещал себе повторить подвиг Илоны-Иалоны и накормить их чем-нибудь слабительным. На душе сразу полегчало. А в мозгу засвербело. Хотя, по идее, должно свербеть в другом месте или сразу в двух, которые рядом и немного вниз.

Слава богу, ехали мы недолго — до кромки леса. Недолго — для тех, кто в седле вырос. Мне, выкормышу техногенной цивилизации и приверженцу четырехколесного транспорта, у которого колеса не передвигаются вразнобой, сиденье не мотыляется из стороны в сторону, капот не норовит укусить, а бампер лягнуть, — это время показалось вечностью!

Потому что туда (тсс! Это не спина — это орудие пыток!) я залез под веселые подбадривания попутчиков, а как слезать — пока себе представлял крайне смутно… Можно было, безусловно, свалиться мешком, но уж больно ехидная морда у этого четвероногого… гм, питомца. Вытрет копыта и сделает вид, что принял за коврик.

— Дальше хода нет! — крикнул проводник. — Ноги коням переломаем и сами покалечимся!

— Спешились! — скомандовал Кондрад, легко спрыгивая с жеребца.

Я немного позавидовал: мне с такой легкостью не соскочить — только слететь. Ласточкой! Услышав приказ командования, мое непарнокопытное повернулось и мило оскалилось, всем видом показывая готовность помочь — стащить зубами, ласково и нежно.

— Обойдемся, — заверил его я и осторожно сполз вниз, бдительно следя за кровожадно улыбающейся мордой. Садюга на пенсии! Колбаса бегающая!

— Коней оставляем! — скомандовал зять. — С собой только необходимое и запас воды! Ты! — ткнул пальцем в конюха. — Остаешься здесь нас ждать. Не вернемся через три недели — пойдешь назад в Лайе один. Понял?

Суровый мужчина с жутким шрамом через всю левую половину лица, затронувшим глаз, молчаливо кивнул и стукнул себя в грудь в воинском приветствии:

— Можете на меня рассчитывать, мой король!

Кондрад поморщился:

— Это лишнее. И благодарю за службу, Герд!

Воин встал на одно колено и поцеловал край плаща Черного Властелина.

— Встань, — приказал зять. — Все уже в прошлом. И сохрани коней… друг.

Резко развернулся и ушел. Я поспешил за ним и застал его пакующим вещевой мешок.

— Что-то случилось? — Уж слишком мрачное было у родственника выражение лица.

— Это один из выживших под Мантором, — тихо ответил Кондрад, уставясь взглядом в одну точку и бессмысленно перебирая мелкие предметы снаряжения. Потом вздохнул и немного оттаял. — Там полегли практически все. Мало кто остался жив. Герд закрыл меня от смертельного удара.

— Переживаешь?

— Нет, переживаю заново, — резко ответил Кондрад. Уже более осмысленно проверил свое и мое оружие и пояснил: — До сей поры ищу причины поражения… и не нахожу. Как будто чья-то злая воля. Но ладно об этом, иди собирайся, нужно выступать. Хорошо бы пройти сегодня несколько лиг.

Вскоре экспедиция была готова отправиться дальше. Отдав последние распоряжения и проверив готовность каждого ее участника, включая русалку, Кондрад выстроил порядок движения. Причем арианэ шла позади меня, но впереди него, так что мы оба оказались под его бдительным контролем.

— Боишьс-с-ся? — по-змеиному улыбнулась Клена, кокетливо перебрасывая косу с плеча на спину.

— Опасаюсь, — точно так же улыбнулся в ответ Кондрад во все свои белоснежные тридцать четыре, не меньше (и если вам скажут, что у человека зубов всего тридцать два — не верьте статистике! Бывают исключения).

Итак, два самых опасных хищника в нашей стае, похоже, друг друга прекрасно поняли.

— Пошли! — новая команда. Мы, взяв по увесистому сидору на плечи, двинулись в дорогу.

Звучит весело и жизнеутверждающе, но, вообще говоря, в путешествии по весеннему лесу, если только это не часовая экскурсионная прогулка за подснежниками или не май месяц, ничего веселого или особо приятного нет.

Холодно, сыро и тоскливо. Чвяк-чвяк, — ботинками по вязкой почве. Если пару разиков провалился — вдобавок мокро и противно. Я, дурак, не послушался Кондрада и отказался от высоких ботфортов, предпочтя удобные крепкие ботинки, к которым привычен.

Угадайте, кто оказался «слабым звеном» и хорошенько промок, лично проверяя температуру забортной воды?..

Такая явная отгадка? Жалко.

Через пару часов я напоминал ребенка от смешанного брака водяного и лешего. Вы только маме моей этого не говорите! Папе-то все равно, он по блиндажам уже сколько лет шастает. Одичал, так что за лешего сойдет, а вот мама, думаю, обидится.

О чем это я? А-а-а, мокрая одежда противно липла к телу и морозила. В ботинках хлюпало. В голове шумело, в душе смеркалось. Еще одна мечта — стать сталкером — провалилась с грохотом и закопалась от страха, что передумаю и полезу ее доставать.

Команда «Привал!» прозвучала в ушах райской музыкой. Я возрадовался: главное, не «Лебединым озером»! И принял участие в организации ночлега. В процессе этого выяснилось…

…Костер из сырых веток больше дымит, нежели греет. Походные палатки спасают ночевку, но лишь отчасти. Спальники и одеяла из хлопка скорее набирают влагу, чем сохраняют тепло. Сизый нос и окоченевшие руки не располагают к общению, зато усиливают желание приложиться к алкоголю.

Парочка наших солдатиков выполнила недельную норму в первые же сутки, после чего попыталась во время ночевки ненавязчиво пошариться в мешках товарищей. Чем закончилась эта экспроприация, я не видел — спал как убитый. На мои запасы никто не покушался: у меня под боком спала гроза лесов, полей и окрестных мужиков — арианэ.

• Предыдущая
• 35/81
• Следующая