Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы - Славачевская Юлия - Страница 63

• Предыдущая
• 63/81
• Следующая

Не дождавшись от меня реакции, Форсет еще раз пожал плечами и пропал.

Тихо потрескивали плачущие восковые свечи. Глубокая тишина прерывалась приглушенными всхлипами Иалоны. Вдалеке загрохотал неожиданный гром. Природа тоже глубоко скорбела вместе со мной. Вот как бывает… всего только пару слов, легких дуновений воздуха — а для меня все кончено.

Понимая, что могу сейчас не выдержать и разрыдаться перед всеми, я приказал:

— Ступайте! Я попытаюсь дозваться Рицесиуса! Пусть до утра сюда никто не входит. Отрядами и обороной в мое отсутствие командует Деррик!

Денис чуть ли не с кинжалом у горла расспрашивал Сухлика:

— Если Форсет Илонку на тот свет спровадил, то почему символы власти у нее не отнял?

— Ну ты скажешь! — фыркнул бог флирта. — Кадуцей и шелом правителя богов ни отнять, ни отдать нельзя. Знаки власти Илона может вернуть только Рицесиусу или носить сама до скончания веков.

Боженок задумчиво потер переносицу:

— Затем они и придумали хитрость: ведь Рицесиусу в царство мертвых ходу нет! А то живо накосты… привел бы к ответу Форсета с Иртихалом.

Сухлик замолчал, грозно шевеля бровями.

— И?!! — не выдержал Деррик.

— И? Вот погоди, только вернется — с этих красавчиков клочья полетят! Не все ж им в подземельях отсиживаться!!! — И бог проникновенно зарычал.

Верующие, неверующие и сочувствующие тихо собрались и ушли, оставляя меня наедине с вечностью.

Я стал на колени и опустил голову на алтарь. Простонал:

— Так вот какова твоя награда, Рицесиус, за годы верной службы?! Пусть. Я выполню свою задачу и сделаю все возможное, чтобы защитить наш материк от чужеземного кошмара. В том клянусь!

Ножом сделал ритуальный надрез поперек груди. Выступившей из царапины кровью оросил алтарь.

Пообещал твердо:

— Я сделаю свою часть. — И тихо попросил: — А ты теперь закончи начатое. Сделай, что должен в таком случае делать бог!

Нервная дрожь, жестоко колотившая меня, перешла в мертвое окаменение.

Когда, в какое мгновение Илона проникла под кожу, попала в кровь так, что без нее каждый вздох отдается болью? Маленькая пигалица с чудесными серыми глазами и душой воина. Хрупкая, временами застенчивая, временами — дерзкая до безумия, а все из-за той же тщательной скрываемой ранимости и застенчивости. Отчаянно-смелая. Любимая…

Лег ничком головой на алтарь и пролежал до утра, вспоминая всю ночь то короткое счастье, которое нам выпало. Грог, холод зимы, тепло ее тела и жаркие поцелуи. Меня настолько захватили грезы, что я ощущал не холод алтарного камня, а скользкую прохладу шелковых простыней, гладкую девичью кожу под моими пальцами, аромат волос, сладость губ… Всю ночь мерещились ее объятия.

Чадящие светильники прогорели и потухли, луна загостилась в витражных окнах и ушла, не получив отклика, а я все лежал и вспоминал.

Наутро встал, хоть и покачиваясь, но спокойный и уверенный. Пригладив волосы, перевязал хвост и натянул капюшон. Что тут говорить?

Раньше я ненавидел войну всем существом, но оказалось — это единственное, что мне доверяют и что я умею делать хорошо. Со временем я смирился. И даже, к собственному удивлению, полюбил свою работу и смотрел на солдатское дело без особой ненависти. Воины не только нападают, убивают, грабят и жгут. Основная задача людей военных благородна — защита своих людей и территорий.

Сколько погибло идущих со мной или против меня — не перечесть. Они ушли в мир теней, унося свои надежды и мечты.

Я видел, сколько бродит голодных капкуэнов там, на пустошах… Тьма. Все земли Приграничья захвачены ими. Бесчисленные полчища, словно воды полноводной реки, текли и текли из стационарного портала.

Мы поляжем там, на этом каменистом приморье. Все. Все до единого.

Не помогут ни благословения монахов, ни освященные мечи, ни объединенные армии Дорсета, Эмирена, Угена и Маэро, Мургота, Суллы, Эсташа и Невии вместе с герцогскими дружинами, которые все-таки успели дойти сюда.

Мы обречены.

Не придумано в нашем мире возможности противостоять этомуобычными человеческими силами, слабыми и малочисленными. Будь у нас оружие тогомира — ракетницы, минометы и куда более страшное — справились бы! Но его нет, и рассчитывать на него здесь нечего.

Может быть — только может быть! — если успеет вернуться домой Рицесиус, то часть населения успеет укрыться в лесах и на островах архипелага и прожить до его возвращения. Но для того нам придется задержать врагов любой ценой.

Я волновался о Денисе и месяце срока? Какой пустяк! А надо было волноваться совсем о другом. Впрочем, уже не имеет значения. Для меня важно только одно — во время противостояния суметь провести битву и уничтожить врагов столько, чтобы Рицесиус счел меня достойным, и ему захотелось явить к своему блудному сыну маленькую милость. Что ж, придется сильно постараться. Я готов!

Блистая торжественной серебряно-алой ризой, у входа меня перехватил жрец Рицесиуса, Творилад, и сбивчиво предложил:

— В-ваше величество, п-предлагаю устроить богатую поминальную тризну по вашей супруге.

Лицо взволнованное, под глазами залегли синие круги — наверняка всю ночь читал требу где-то в боковых закоулках часовни. Западный и восточный приделы отделены от главного приалтарного помещения дверьми и отдельными выходами, если он позднее тихонько туда вернулся, я бы не заметил.

Меня как громом поразило:

— Ч-что-о-о?!!

Седовласый священник, оглаживая длинную бороду, мягко давил на мою глубокую религиозность и огромную любовь к жене:

— Вы же знаете, как ревнив и завистлив Иртихал к своему брату Рицесиусу. Бога смерти обязательно нужно задобрить, принести ему… так сказать… дары. Чтобы он дал мир душе, сделал ее пребывание в загробном мире приятным и сладостным, уделил ей внимание…

Внимание? Внимание?!!

Я сжал кулаки, еле-еле удержавшись от того, чтобы как следует отрихтовать физиономию непуганого идиота, кретина порфироносного.

А вот нет у меня сознательности! Испарилась! Выбита напрочь вместе со здравым рассудком и прочими ненужными сейчас свойствами! И нечего на меня белками сверкать, я и сам так умею! Ишь чего удумал — Илону хоронить! Рано торопится, ворон кладбищенский!

Скрипнул зубами и резко ответил, стараясь не сорваться на рев:

— Илона для меня жива! Живых не отпевают! И если только попробуешь за моей спиной устроить ей отпевание, я…

Запнулся на секунду, подбирая приличные слова:

— Пожалеешь потом, что на свет народился! Нет таких пыток, которых я тебе не придумаю! ДАЖЕ НЕ ВЗДУМАЙ!!! Простым повешением точно не отделаешься!

Дал некоторое послабление, потому как духовные люди весьма уперты. Наверняка за моей спиной хотя бы попробует устроить жене заупокойную службу заживо. Из благих, укруты его забери, намерений!

— Вернется Рицесиус, тогда поговорим! — закончил.

Такой ответ жрецу понравился, и он величаво отступил:

— Что ж, если вы полагаете для нее сие решение лучшим, не стану спорить. Все равно главное слово останется за верховным богом, коему мы оба служим.

И вовремя отступил. Очень вовремя. А то еще слово за слово — придушил бы его, как куренка, не считаясь ни с духовным саном, ни с возрастом.

После него у меня даже руки тряслись от ярости. Илону — отпевать?! Мерзавец! Только нас вместе, не раньше!

С утра мне с надлежащей помпой и всяческими неуместными и ненужными теперь церемониями официально пожаловали титул главнокомандующего коалиции.

Старый фельдмаршал короля Суллы, Худлар фон Линьи, брызгая слюной и тряся обвислыми морщинистыми щеками, торжественно вручил мне свой маршальский жезл. Прошамкал:

— Шынок, мы надеемшя на тебя! — обливаясь слезами умиления.

Я шепнул ему на ухо:

— Ах ты старый пень! А когда всего три года назад я тебе давал жару у берегов Эмирена, помнишь, что кричал мне с борта пиратского корабля? Или запамятовал по старости лет?

Фон Линьи порозовел:

— То не пиратский корабль! — корсарское судно с патентом, купленным у его величества, короля Дордони.

• Предыдущая
• 63/81
• Следующая