Опасный роман - Мэй Сандра - Страница 19

• Предыдущая
• 19/31
• Следующая

Бред какой-то. Несколько дней назад она носила твидовую юбку, ездила на велосипеде в магазин и на машине в библиотеку. Кошка мурлыкала вечером у камина, и вся жизнь на много лет вперед была известна и понятна.

Теперь она лежит посреди африканской чащи, мокрая, усталая и грязная. Ее преследует и хочет убить человек, которого она очень недолго считала своим отцом. Ее обвиняют в убийстве двух человек. И даже те, кто взялся помочь ей, не слишком верят в ее невиновность…

— Мисс Норвуд? Не спите? Пошли выпьем и согреемся.

— Опять ваше пойло? Ни за что!

— Зачем? Чай закипает. Самогон здесь на вес золота. Кстати, если будет знобить или с животом почувствуете нелады — скажите. Если с самого начала хватануть полстакана, никакая малярия-дизентерия не страшна.

— Еще бы! Им в самый раз клопов морить. Можно вас попросить…

— Желание леди — закон.

— Зовите меня по имени. По-моему, очень глупо обращаться посреди леса к мокрой и грязной девице «мисс».

— Отлично. Значит, Лили. Тогда уж и вы меня. Когда вы говорите «мистер Фергюсон», я все время вспоминаю свою первую учительницу.

— Она звала вас «мистер Фергюсон»?

— Она звала меня «паршивый мальчик», но интонация — одна в одну.

— Я больше не буду. Простите меня.

— Ничего. Не растаю, не сахарный.

Они сидели босиком на теплом песке и пили чай из жестяных кружек. Снаружи кружки были черными от копоти, а чай напоминал деготь цветом и консистенцией, но Лили почувствовала себя значительно лучше. Теперь ей хотелось говорить. И слушать. Она еще не все для себя выяснила.

— Мистер Фергюсон, то есть… Дон!

— Да?

— Вы так и не договорили. Дункан Малкехи вам симпатичен?

— Нет. Не так. Видите ли, за свою довольно-таки насыщенную и долгую жизнь я встречал невероятное количество ублюдков и негодяев. Большинство из них изо всех сил старались произвести впечатление приличных людей, что было еще гаже. Дункан Малкехи, сколько я его помню, никогда этого не делал. Не лез в политику, не занимался благотворительностью на людях, не изображал из себя сливки общества. От него всегда знаешь чего ждать, хотя, как правило, это просто пуля.

— Вы хорошо с ним знакомы?

— И да, и нет. Я после легиона мотался по всей Африке. Знающие люди хотели меня сосватать Малкехи в охрану, я не согласился.

— Это ведь хорошие деньги…

— Здесь говорят: люди Малкехи всегда живут красиво. Но недолго. И потом, есть деньги, а есть деньги.

— Вы же сами вчера утверждали, что они не пахнут.

— Разве вам требовалось сделать что-то плохое, чтобы получить наследство? Переспать с кем-то, продать… убить?

Лили закусила губу и отвернулась. Потом глухо сказала:

— Вы ведь тоже не верите, что я их не убивала. Даже Джереми…

Она не договорила, плечи ее дрогнули. Пережитый кошмар навалился вновь, мешая дышать и соображать. Именно поэтому Лили и не видела, с какой жалостью смотрит на нее широкоплечий кряжистый мужчина со шрамом на щеке. Потом он вдруг решительно взял ее за плечо и притянул к себе, заставляя посмотреть прямо в глаза.

— Эй, куколка, послушайте-ка меня и бросьте истекать жалостью к себе любимой. Я видел тысячу смертей и тысячу убийц. Я вряд ли отличу Киплинга от Шелли, не извлеку квадратный корень и не узнаю элементарную частицу, даже если она вылезет из кустов и даст мне по башке. Но я могу со стопроцентной уверенностью сказать, убивал человек себе подобных или нет. Вы — не убивали.

— Откуда… вы можете знать?

— Миллион примет. Вы, скажем, умеете стрелять?

— Н-нет.

— Отвечайте, только быстро, где у браунинга глушитель? Сколько раз вы стреляли? Куда выбросили оружие?

— Я…

— Не тряситесь. У браунинга нет глушителя. Он лежал у вас в сумочке, а вы туда даже не лазили.

— Что?

— Мы с Джерри сунули его вам перед отъездом. Джерри был уверен, что вы полезете пудрить нос и найдете его. Он хотел вас обезопасить. Но, когда я вас нашел, пудры на вас и в помине не было. И туши тоже. И, когда я подъехал, вы на сумочку даже не посмотрели.

— И это, по-вашему, доказывает…

— Нет, не так. Это ничего не доказывает с точки зрения полиции. Но я — не полиция. Вы чуть не упали в обморок при виде пиявки, вас до смерти напутала М'денга — и вы хладнокровно застрелили двух здоровенных парней?

— Я могла быть в состоянии аффекта…

— Красивое слово. В состоянии аффекта вы бросились бы бежать прочь, не глядя по сторонам, но двери на второй этаж оказались тщательно закрыты. Я случайно знаю, какие двери в доме Малкехи. Чтобы их закрыть, надо долго и упорно нажимать на ручку, иначе они распахиваются. Сондерс открывал закрытые двери.

— Джереми мне не поверил.

— Он писатель. Он слишком давно занимается придумыванием сюжетов. Жизнь проще. Кроме того, вы ему нравитесь.

— Ну и что… откуда вы знаете?

— Что ж я, слепой, что ли?

— Тогда он тем более не должен меня подозревать!

Тут Дон Фергюсон страшно закряхтел и стал ворошить небольшой костерок, старательно избегая требовательного взгляда Лили. Потом помолчал, посидел и начал издалека:

— Любовь сложная штука. Мужчине кажется, что он всесилен и умен, но приходит маленькая вертихвостка — и мужчина превращается в смешного глупого щенка. Потом, не приведи господи, оказывается, что вертихвостка с ним просто играла, щенок ей рано или поздно надоедает, и она его бросает, чтобы завести котенка. Или попугая. Но наш щенок-то уже ученый. После такого облома он не будет доверять ни другим, ни себе. Каждый намек на чувство он тщательно изучит и оценит, постарается избежать его, если есть хоть малейшая возможность… Никому не хочется быть брошенным во второй раз.

— Я не понимаю, при чем здесь Джереми Раш?

— Он был женат.

— Я знаю. Он говорил. Они развелись, причем инициатором был он, а потом она умерла от малярии…

— Он так вам сказал?

— Это… неправда?

Дон стиснул зубы так, что шрам на щеке побелел от напряжения.

— Магда его любила. Очень сильно любила. И красивая была до ужаса. Он ревновал ее — бешено, постоянно. Тогда ведь только год прошел, как он оказался в кресле. Депрессия, одно слово. Он изводил ее своими подозрениями, следил за ней, пока она была в доме, приставил к ней М'денгу. Магда ее ненавидела. Говорила, что М'денга хочет ее извести. Потом Магда не выдержала и потребовала развода. И тогда они поссорились. Я до сих пор не знаю точно, кто нажал на спусковой крючок, но Магда умерла не от малярии.

Лили смотрела на Дона расширившимися от ужаса глазами, не решаясь произнести ни слова, а он мрачно подбрасывал на ладони раскаленный уголек, не замечая жара.

— Он отличный парень, всегда был таким, но кличку ему дали не зря. Бешеный. Вполне могло быть, что это он Магду… в состоянии аффекта. Потом я его ни на минуту не оставлял, потому что он хотел покончить с собой. Долго это длилось, года полтора. А потом он сел и написал роман. Обо всем, что случилось. Роман пошел каким-то бешеным тиражом, а у Джерри полегчало на душе. Он успокоился, перестал думать о смерти. Но вот женщин у него больше не было, это я знаю точно. Он говорил мне, что больше всего боится влюбиться также, как в Магду.

— Господи…

— Не знаю, может, и глупость, но ведь в чужую душу не заглянешь.

— Печальный принц…

— Чего? А, это да. Он красавчик, верно. Не то что я.

— Дело не в красоте. Он мне с самого начала показался очень одиноким. Как будто его кто-то заколдовал и оставил в этом доме…

Дон с некоторым сомнением посмотрел на нее и хмыкнул. Лили немедленно очнулась и страшно смутилась. Опять романтические бредни! Нужны они Дону Фергюсону, профессиональному солдату-наемнику…

Ночь упала на них неожиданно и стремительно. Костерок съежился и погас, потянуло холодом. Фергюсон критически осмотрел хижину и заявил, что спать они будут снаружи. Лили получила старое одеяло, пахнущее дымом и еще чем-то подозрительным, завернулась в него и улеглась по примеру своего спутника ногами к золе, еще хранившей остатки тепла.

• Предыдущая
• 19/31
• Следующая