Опасный роман - Мэй Сандра - Страница 24
- Предыдущая
- 24/31
- Следующая
— Подарили.
— Кто?
— Не твое дело. Ты мне надоел. Отдавай
Малкехи шагнул вперед, и Дон выстрелил. Рыжий великан выругался и схватился за плечо. Ткань куртки начала стремительно темнеть. Малкехи с усилием вскинул карабин и выстрелил, почти не целясь. Дон выстрелил одновременно с ним. Малкехи выронил винтовку и качнулся вперед, а Дон Фергюсон торопливо зашарил рукой вокруг себя в поисках Лили. Что-то показалось ему странным и заслуживающим внимания, но странностей в последнее время было так много, а времени так мало…
Потом он плыл и толкал ее перед собой, ругался страшными словами, умолял потерпеть, а она все реже взмахивала онемевшими руками, висела на нем мертвым грузом и почти обрадовалась, когда стремнина подхватила их обоих и понесла уже по собственной воле. Последнее, что смогла сделать Лили, это накрепко вцепиться в руку Дона Фергюсона и закрыть глаза.
Сколько продолжалось это кошмарное путешествие, она не могла сказать даже примерно. В том месте, где они выплыли на стремнину, скорость течения достигала скорости автомобиля, поэтому влиять на ход событий они никак не могли. Попадись им на пути валун или порог — и растерзанные тела Лили Норвуд и Дона Фергюсона достались бы стервятникам, с надеждой кружившим над ними, но судьба не спешила приговаривать их к смерти.
Дон ухитрился схватиться за сухое дерево, лежащее поперек потока. Лили при всем желании не могла его отпустить — у нее свело руки. Через несколько секунд Дон Фергюсон осторожно, по миллиметру стал продвигаться вдоль бревна к берегу.
Они просто рухнули на мокрые камни и несколько минут — или веков — лежали неподвижно. Потом Лили пошевелила ногой, уверенная, что ей это не удастся. У нее было полное ощущение, что все кости в ее теле раздроблены в пыль.
Оказалось, все не так уж плохо, по крайней мере с ней. Дону Фергюсону повезло меньше. Когда она тронула его за плечо, он застонал, и Лили с ужасом увидела, что он ранен, прочем, силы у него, как ни странно, все еще оставались. Он даже подмигнул ей, потом сильно побледнел и хрипло произнес:
— Давай, детка, проходим курс молодого бойца в ускоренном режиме. Я временно буду условно раненым, а ты собери хворост. Нам нужно согреться… и еще кое-что. Скоро начнет темнеть.
— А огонь?
— У меня в кармане.
— Так ведь вода…
— Моя зажигалка не промокает. Скорее, Лили. А то я могу оказаться… условно убитым.
Она ползала по берегу на четвереньках, подвывала от ужаса и собирала сучья. Дальше от воды они были совсем сухими. Набрав приличную кучу хвороста, Лили вернулась к Фергюсону и увидела, что он сидит, тяжело привалившись к валуну, и странно, с присвистом дышит сквозь зубы. Смуглое лицо казалось серым — так сильно он побледнел. Она перепугалась до смерти, но Дон Фергюсон приоткрыл глаза и сердито прикрикнул на нее. Вдвоем они кое-как дотащились до хвороста, и Лили с первой попытки развела костер.
Теперь следовало заняться раной. Дон и Лили сообща освободили раненое плечо от куртки и остатков рубахи, и Лили судорожно вздохнула при виде страшной сквозной дыры в плече. Дон сглотнул и сказал негромко:
— Девочка, тебе надо собраться. Один я не справлюсь. Возьми патрон у меня в кармане. Так. Теперь осторожно отсоедини вот эту крышечку. Не урони! Возьми сухой лист, вон тот, пошире. Высыпай на него порох… умница. Теперь равномерно посыпь рану, а остаток всыпь прямо в дырку… Стоять! Обмороки завтра!
То, что было дальше, позднее преследовало Лили в кошмарах. Дон Фергюсон щелкнул зажигалкой и поднес огонек к засыпанной порохом ране. Короткая вспышка, резкий запах горелого мяса и глухое, страшное рычание пополам с диким воем. Лили до крови укусила запястье. Дон Фергюсон подался вперед, на спине и плечах крупными каплями выступил пот. Лили даже представить боялась, какую боль он испытывал, этот страшный, неимоверно сильный и очень опасный человек, который рисковал своей жизнью, защищая ее.
— Дон… ты как? Господи, что ж это такое, Дон?!
— Не скули. Сейчас пройдет. Уже прошло. Учись, пока я не помер. Рану надо прижечь, особенно после купания в реке. Теперь у меня, скорее всего, не будет заражения крови, наверняка прибавится еще один шрам и, может быть, остановится кровотечение.
— Это же дико больно!
— Умирать неприятнее. Особенно от заражения. Вот что, Лили, слушай меня. Я могу ненадолго потерять сознание. Могу надолго. Через два часа надо уходить. Раньше мы просто не встанем. Если не сможешь меня растолкать, уходи одна. Пойдешь по этому берегу вниз, там почти везде можно пройти. Километрах в двадцати отсюда есть деревушка. Там скажешь, что Змий просит помощи, они помогут. Все поняла? Возьмешь мой нож.
— Я без тебя не пойду.
— Лили, все мои мучения имеют смысл, если ты останешься жива. Если нет — значит, я помру полным придурком.
— Мы пойдем вместе.
— Я же не отказываюсь… ох! Я просто предполагаю различные варианты. Обещай, что сделаешь, как я сказал.
— Не буду обещать. Ты сейчас отдохнешь сколько надо, а потом пойдешь вместе со мной.
Дон Фергюсон молча откинул голову назад и закрыл глаза. Его стала бить крупная дрожь. Костер быстро прогорал, и Лили побрела искать топливо.
Потом она сидела рядом с Доном и тихонько гладила жилистую темную руку, бессильно лежавшую на гальке. В голове звенело, очень хотелось есть, а вот думать совсем не хотелось, и Лили принялась рассматривать Дона Фергюсона.
Лучше бы она этого не делала. При мысли о том, сколько раз этому человеку причиняли боль, ей стало страшно. Он должен был давно превратиться в дикого зверя, ненавидящего людей, — а он пощадил Дункана Малкехи. Сейчас Лили отлично сознавала, что Дон мог десять раз пристрелить рыжего великана Малкехи, но так и не сделал этого, даже получив от того пулю в плечо.
Его тело не могло считаться античным эталоном красоты, но зато любой греческий атлет выглядел бы рядом с мистером Фергюсоном жалким хлюпиком. Широкие плечи с синими разводами татуировки, мощная грудная клетка, впалый и жесткий даже на вид живот, могучие руки — все было покрыто шрамами. Тонкие, ровные и длинные — от какого-то острого и узкого лезвия. Страшные, кривые и широкие — от ножа или, возможно, осколка гранаты. Белые звездочки пулевых ранений.
Она непроизвольно провела пальцем по кривому шраму на груди Дона, и Дон неожиданно сжал ее руку своими железными пальцами.
Его знобит, подумала она с отчаянием. У него начнется лихорадка, и тогда все пропало.
Лили Норвуд молча подползла к Дону Фергюсону поближе, обняла его и прижалась к нему всем телом. Он судорожно вздохнул, стиснул ее пальцы и уронил голову ей на плечо. Жесткие короткие волосы щекотали ей шею, и Лили вдруг стало так жалко Дона Фергюсона, что она чуть не взвыла. А еще… Еще ее совершенно не смущало то, что они полуголые сидят на берегу африканской реки, тесно обнявшись и согревая друг друга. Лили Норвуд инстинктивно чувствовала, что Дону Фергюсону она может довериться целиком и полностью.
Возможно потому, что он совершенно не похож на рокового мужчину.
Дон Фергюсон поднял голову и отчетливо произнес, не открывая глаз:
— Он качнулся вперед. А должен был улететь назад. Я промахнулся…
Большой рыжеволосый человек дышал с присвистом, тяжело, словно что-то мешало воздуху пробиться в легкие.
Большой рыжеволосый человек ступал по лесной чаще почти бесшумно, что было удивительно при его росте и весе, но вполне понятно, учитывая то обстоятельство, что он провел в этих местах всю сознательную жизнь и прекрасно знал, что от уровня громкости шагов иногда зависит состояние здоровья.
Ему мешала его собственная левая нога. Толстенная ножища, волочившаяся за человеком безжизненным грузом.
Человек был мокрым, грязным и раненым. Очень тяжело, возможно, смертельно. У него были прострелены плечо и нога, он потерял очень много крови и прошел несколько километров по глухому лесу.
Любой другой на его месте валялся бы в эту минуту без сознания, но большой человек не мог себе этого позволить. У него еще оставалось важное дело. Очень важное дело.
- Предыдущая
- 24/31
- Следующая
