Опасный роман - Мэй Сандра - Страница 4
- Предыдущая
- 4/31
- Следующая
В результате Лили не спала до утра, ранним утром выписалась из гостиницы, поймала такси и в полуобморочном состоянии отправилась в аэропорт Хитроу. Голова у нее болела изначально, а после прохождения таможенного досмотра заболел еще и живот. Лили скорчилась на скамейке в зале ожидания и окончательно раскисла.
До Мальты два часа, потом посадка, потом еще один взлет, а уж совсем потом девять часов полета. Если ее будет тошнить все это время, то новоиспеченному отцу останется только похоронить вновь обретенную дочку.
Она предусмотрительно — так ей казалось — не ела и не пила перед дорогой, и теперь голова у нее кружилась, а ноги подкашивались. Новые джинсы были жесткими и какими-то чужими, кроссовки натирали ноги, сумка становилась все тяжелее и тяжелее.
Лили рухнула на свое место, торопливо проверила наличие специального пакета (в кино она видела, как им пользоваться, хотя все равно ужас как стыдно!), пристегнула ремни и зажмурилась.
Через пятнадцать минут после того, как самолет оторвался от земли, девушка решилась открыть глаза и осторожно скосила взгляд в иллюминатор. Ничего интересного. Вокруг одно небо.
Небо. Внезапно у Лили похолодели ноги и голову отпустило. Она летит! Возможно, не совсем так, как Питер Пэн и Венди, наверняка не так, как птицы и бабочки, — но летит! Над землей, над всеми полями, лесами и морями, над крошечными людьми, над разными странами и континентами, и впереди ее ждут еще более захватывающие приключения…
— Мисс? Хотите что-нибудь выпить? Минеральная вода, сок, тоник? Водка, коньяк, джин?
Лили смотрела на стюардессу, пытаясь понять, что та ей предлагает, но тут вметался ее сосед, полный и абсолютно лысый дядька с безмятежным выражением лица.
— Берите коньяк. Первый раз летите? Бывает. Я мучился страшно, пока не привык. И представьте, только на пятый раз от добрых людей узнал, что коньяк — лучшее средство. Вообще-то лучше всего начинать еще в аэропорту, но молодой девице это неприлично, а уж в самолете — святое дело. Берите коньяк и возвращайтесь к жизни!
Лили хихикнула и кивнула стюардессе. Та профессионально мило улыбнулась, и через пару секунд на откидном столике перед Лили стоял пузатый пластиковый бокал, а на блюдечке благоухал тонко нарезанный лимон.
Коньяк она пила впервые в жизни. Мать о таких вещах даже не рассказывала, но выражение ее лица недвусмысленно говорило о том, что если уж пьющие яблочный сидр попадают в ад, то что бывает с теми, кто пьет коньяк… Лучше и не думать! Лилиан Аллен Норвуд зажмурилась и лихо опрокинула пузатый бокал в рот.
По горлу полыхнула кипящая лава, дыхание пресеклось, все цвета и звуки стали ярче и звонче, а потом глаза заволокло слезами. Секундой позже в животе заполыхал пожар, ноги и руки сделались странно легкими, а потом Лили поняла, что ей хорошо. Очень хорошо. Ни живот, ни голова больше не болят, исчез унылый ужас, тело налилось легкостью и бодростью, словно Лили только что проснулась после долгого освежающего сна. Она всерьез задумалась, не взять ли еще коньяка, но толстяк предостерегающе поднял пухлый палец, видимо угадав ее мысли.
— Не вздумайте! Древние говорили ничего слишком. Сейчас вы глотнули живой воды, следующий глоток сшибет вас с катушек. Мой вам совет: завернитесь в плед и спите. Самое интересное начнется над Африкой, и не сейчас, а часов через пять. На Мальте вас все равно разбудят. Спите, милая барышня.
Лили хотела возмутиться — как можно спать, когда за окном такая красота! Потом накинула на колени плед… и заснула сном младенца.
Аэропорт Макомбе спал в полуденной дреме. Сегодня было не особенно жарко, градусов тридцать шесть, не больше, но собаки все равно валялись в пыли, вывалив языки набок, а люди скрылись под тентами и внутри прохладного здания аэропорта.
На площади остался только один человек.
Армейский джип немыслимой расцветки безмятежно стоял на самом солнцепеке. Капот был поднят, и раскаленные внутренности машины были прикрыты белой тряпкой. То, что могло сойти за остатки брезентового тента, лениво свисало со стальных рам бывалого ветерана автомобильного движения.
За рулем спал человек. Собственно, видны были только его ноги. Длинные, мускулистые, немного кривоватые, облаченные в мешковатые джинсы, протертые до такой степени, что первоначально синий цвет сменился неожиданно серо-зеленым. Кроме того, ноги были увенчаны — именно так, ибо они покоились на руле и находились явно выше головы своего хозяина, — тяжелыми армейскими ботинками с высокой шнуровкой. При взгляде на эти ботинки полицейского, лениво тащившегося по пыли в шлепанцах, пробил обильный пот. Температура внутри ботинок должна была зашкаливать за полсотни градусов…
Полицейский брел к машине отчасти из чувства долга, отчасти из любопытства, отчасти из человеколюбия. Если этот парень еще полчаса поспит на солнце, ему крышка.
— Мистер… Эй, мистер, проснитесь! А… это ты…
Едва приподнялась шляпа, прикрывавшая лицо обитателя джипа, полицейский мгновенно потерял к нему интерес. С точки зрения криминалистики это было более чем странно, потому что личность незнакомца не могла оставить равнодушным никого, особенно блюстителя закона…
Мужчина был не очень молод, но и далеко не стар. Темные коротко стриженные волосы были изрядно побиты сединой. Очень загорелое и откровенно бандитское лицо хранило выражение насмешливого презрения — отчасти потому, что именно так мужчина и относился к окружающему миру, а отчасти из-за зловещего шрама, тянущегося через небритую щеку к верхней губе. Усов и бороды незнакомец не носил, но бритье явно не входило в круг его повседневных обязанностей. Теперешней щетине было дня три-четыре.
Шея была короткой и мощной, плечи — широкими, фигура — громоздкой. Под довольно грязной клетчатой рубашкой угадывались могучие мускулы, но если уж сравнивать этого человека с каким-то животным, то никак не из семейства кошачьих. Скорее, это был волк, причем довольно старый и многократно битый.
Волчьими были и глаза мужчины. Удивительные, то серо-зеленые, то карие с желтыми искрами, они смотрелись странно на этом хищном и не слишком привлекательном лице. Словно драгоценные камни на закоптелой деревянной скульптуре, изображающей какого-то недоброго бога…
Густые брови ехидно вздернулись, и мужчина насмешливо протянул:
— Э, Джои, ты все еще околачиваешься в здешнем участке? Смотри, плоскостопие заработаешь. Или какие-нибудь террористы соберутся угнать самолет, а ты подвернешься под горячую руку.
Эбеново-черный полицейский в белой тропической форме (самое идиотское изобретение человечества — полицейский в шортах) поспешно отскочил от машины и с подозрением уставился на мужчину.
— Типун тебе на язык, Дон Фергюсон! От тебя одни неприятности. И на языке у тебя живут змеи. Что ты здесь делаешь? Небось затеваешь грязные делишки? И как это мистер Раш терпит тебя возле себя? На месте такого хорошего джентльмена я бы тебя и близко к усадьбе не подпустил.
— К счастью для меня, Джои, мистер Раш немножко заработался и забыл спросить твое мнение на этот счет. Поэтому я уж пока позатеваю свои грязные делишки, а ты держи ухо востро. Вот, к примеру, сегодня. Я ведь не просто так тут зад парю, Джои. Я жду одного известного наркокурьера и наемного убийцу. Только тебе говорю, по дружбе, вообще-то это тайна.
— Трепло ты, Дон Фергюсон! Так я тебе и поверил!
— А тут и верить нечего. Вот запоминай: толстый белый мужик в шляпе, в белых портках и с кейсом. Темные очки, на ногах сандалии. Прилетит этим рейсом.
Джои сердито отмахнулся и поспешно зашагал обратно к зданию аэропорта. Вслед ему несся добродушный смех нахального Дона Фергюсона.
Несмотря на то что это не имеет ни малейшего отношения к нашей истории, упомянуть об этом стоит. Несколько часов спустя полицейский Джои, обливаясь холодным потом, смотрел на толстяка в белых шортах и темных очках, спускавшегося по трапу прибывшего самолета и деловито размахивавшего кейсом. Вызывая по рации подкрепление, Джои думал только об одном: неужели трепач и пьяница Дон Фергюсон не наврал?..
- Предыдущая
- 4/31
- Следующая
