Опасный роман - Мэй Сандра - Страница 9

• Предыдущая
• 9/31
• Следующая

— А, это ты… Какие новости?

— Как сказать. И такие, и сякие.

— Кончай выкрутасы. Говори яснее. Она прилетела?

— Да. И очень хороша собой.

— Повнимательнее там.

— Я и так стараюсь. Только… Ты бы тоже не зевал.

— А что такое?

— Мне кажется, она не так уж проста, как нам казалось.

— Я сказал, говори яснее.

— Не могу. Пока нет уверенности. Но она не простая штучка. Я бы не стал заключать ее в объятия, не уверившись, что у нее в кармане нет режущего или колющего предмета.

— Не верю своим ушам. Лев пустыни испугался английской розы?

— Тигры славятся осторожностью. Она что-то знает.

— Ну и что? Она и приехала, чтобы узнать.

— А если ей понравится не все, что она знает?

— Что ты имеешь в виду?

— Что лучше: три бриллианта или один?

— Иди ты к дьяволу. Про это она уж точно знать не может.

— Кто ее знает, что она может… Дьяволица ей не доверяет. Говорит, за ней идет беда. Глупо, конечно, но…

— А этот?

— А что этот? Тонкая, ранимая натура. Ему бы стихи писать. Он не узнает интригу, даже если она выскочит из кустов и даст ему по голове.

— Слушай, мне некогда. Посмотри там сам и позвони. Меня не будет в городе с неделю. Легавые слишком взбодрились, так что я проверю дальние плантации. До связи.

— До связи… папаша.

— Иди к дьяволу!

Следующие несколько дней прошли для Лили совершенно как в угаре. Они со Рашем не расставались с раннего утра и до позднего вечера. Он оказался прекрасным рассказчиком и собеседником, и Лили, чьего мнения никогда никто не спрашивал и не выслушивал, буквально расцветала на глазах. Она разговаривала с Джереми Рашем о музыке и литературе, рассказывала ему о своем детстве, смешно передразнивала своих соседей и была счастлива, когда на бледном лице ее хозяина расцветала улыбка, очень его украшавшая.

Будь рядом с Лили женщина постарше и поопытнее, она могла бы объяснить девушке, что с ней происходит. Будь поопытнее сама Лили, она догадалась бы и без подсказки.

Лили Норвуд все сильнее влюблялась в Джереми Раша.

Она умирала от звука его голоса, она могла часами слушать его рассказы, она смотрела в его серо-голубые глаза, замирала от счастья, когда он осторожно брал ее ручку и подносил к губам — она тонула в своем чувстве и понятия не имела, что тонет.

Однажды ей приснилась мать, скорбно и укоризненно качающая головой, и Лили так разозлилась во сне, что даже утром встала взбешенной. Однако стоило Рашу помахать ей рукой с террасы, как все невзгоды тотчас улетучились из памяти, и Лили вновь смеялась, ловила его взгляд и замирала от счастья, когда он склонялся над ее рукой…

Зловещая М'денга больше не приходила к ней в комнату, хотя пару раз Лили видела мельком высокий силуэт, бесшумно скользивший по заднему дворику, где находились всякие хозяйственные постройки.

Герти была неизменно услужлива, приветлива и немного испугана. Лили, возможно, стоило бы задуматься над причиной этого вечного испуга краснощекой хранительницы очага, но девушка была слишком занята собой и своими чувствами.

Бандит и пьяница Фергюсон не показывался в доме, видимо напутанный перспективой торжественного ужина с ножом и вилкой, а о главной цели своего приезда в Африку Лили Норвуд честно и откровенно позабыла. Вернее, не то чтобы совсем позабыла — но ведь Джереми сказал, что позже они вернутся к этому разговору…

Дон Фергюсон появился вечером в воскресенье. С момента первой их встречи он, честно говоря, мало изменился, разве что на высоких армейских ботинках засохла подозрительного вида грязь. Не обращая на Лили никакого внимания, бандит преспокойно вошел прямо в гостиную и плюхнулся на широкий и мягкий диван. Лили оторвалась от созерцания фотографий нильских крокодилов, застреленных Рашом в годы его боевой юности, и с неодобрением посмотрела на нахала. Нахал широко ухмыльнулся, вновь став похожим на старого и стреляного волка, слегка приподнялся с дивана и прикоснулся двумя пальцами к краю шляпы.

— Виноват, мисс Норвуд. Все время забываю о хороших манерах.

Запах кукурузного виски, видимо, был присущ мистеру Фергюсону с рождения, потому что Лили сморщила нос и с некоторым возмущением взглянула на Раша, ожидая, что тот осадит грубияна и прогонит с волшебного белого дивана. Раш неожиданно рассмеялся.

— Ничего, старина, сегодня у тебя будет шанс о них вспомнить. Мы с Лили давно тебя караулим. Ты приглашен на торжественный ужин в честь прибытия мисс Норвуд.

— Вот те на! Да она прибыла еще в среду!

— Считай, она проходила акклиматизацию. Теперь она освоилась и готова быть хозяйкой бала. Не так ли, Лили?

Он с улыбкой наклонился к ней, и Лили улыбнулась в ответ, а на чумазом лице мистера Фергюсона отразилось такое безбрежное удивление, что Раш и Лили расхохотались уже хором.

— Итак, мой старый друг, катись в душ, ищи смокинг и не забудь побриться. Сегодня в восемь у нас пир.

Фергюсон поднялся и удалился, что-то хмуро бормоча себе под нос. Лили проводила его подозрительным взглядом и обернулась к Рашу.

— Джереми, я понимаю, это нахальство так говорить о твоем компаньоне, но… что вас может связывать? По-моему, лучшая компания для Дона Фергюсона — вот эти крокодилы!

Она в сердцах ткнула в ближайшую фотографию, на которой молодой Джереми Раш в обнимку с каким-то парнем балансировал на громадной голове мертвого аллигатора.

Раш улыбнулся.

— Ты сама ответила на этот вопрос, Лили. Вот этои связывает.

Она непонимающе взглянула на фотографию и перевела взгляд обратно на Джереми. Тот все еще улыбался.

— Дон и я служили в легионе. Вместе с самого первого дня — и до самого последнего. До плена.

Лили ошеломленно молчала. Значит, вечно нетрезвый грубиян со шрамом — однополчанин Раша? Но ведь это было давно…

— Мы вместе попали в плен, и я бы не выжил со своей раной, если бы не Дон. Он не позволил мне умереть. А потом он бежал, а у меня не вышло… В общем, встретились мы только после того, как я уже уселся в это кресло. С тех пор мы почти неразлучны, хотя он любит пропадать надолго.

Лили немедленно успокоилась. Все нормально и понятно. Благородный Джереми Раш просто не может отказать наглому Фергюсону, помня о совместной службе в армии, хотя на самом деле Фергюсон ничего героического не совершил, наоборот, бросил товарища и сбежал один. Потом, когда Раш стал знаменит и богат, Фергюсон сообразил, где искать выгоду, и с тех пор сидит у Раша на шее, а печальный принц считает своим долгом оплачивать пьянство и хулиганство этого негодяя.

Система мироздания, пошатнувшаяся было при виде Дона Фергюсона, пришла в устойчивое равновесие, и Лили безмятежно махнула рукой.

— Бог с ним. Значит, акклиматизация окончена? Теперь мы можем поговорить о моем отце?

Раш неожиданно посерьезнел.

— Это нелегкий разговор, Лили. Давай пока о нем не думать. После ужина пойдем в кабинет, и я все тебе расскажу.

Как и положено принцессе в приличной сказке, у Лили Норвуд имелось всего три наряда. Первый, с лиловыми колокольчиками, уже был использован, настала очередь второго. Бледно-зеленый шелк струился по фигуре, и Лили вспыхнула, увидев, как четко прорисовывается грудь под тонкой тканью. Она представила, как Раш окидывает ее восхищенным — а каким еще? — взглядом, и от этой мысли мгновенно напряглись соски, отчего наряд стал еще откровеннее.

Лили в панике заметалась по комнате. Лифчик! Нужен лифчик! И трусики!

Лифчик отпал в полуфинале, так как сзади платье было вырезано почти до талии, а одно плечо открыто. Трусики тоже создали проблему. Без них было видно, что их нет, а с ними — что они есть.

Черт бы побрал натуральный шелк!

Компромисс был найден. Лили натянула колготки, такие тонкие, что их было почти не видно на коже, а на плечи набросила газовый шарф.

Знала ли Эулалия Перкинс, даря этот шарфик Лили на Рождество, что удостоится за это доброе дело таких благодарностей и благословений?

• Предыдущая
• 9/31
• Следующая