Искусство притворства - Джордан Пенни - Страница 10

• Предыдущая
• 10/27
• Следующая

— Ты хочешь сказать, что тебе негде переночевать? — Тон его был раздраженным.

Лиззи почувствовала, что оказалась в дурацком положении. Она вела себя бездумно. У нее было так много поводов для волнений, что она совершенно забыла о том, что ей негде остановиться.

— Я уже сказала тебе, что хотела переночевать в принадлежащих мне апартаментах — с вызовом произнесла она — Высади меня, пожалуйста, где-нибудь в центре, и я найду себе жилье.

Она боялась, что он привезет ее в какой-нибудь шикарный пятизвездочной отель, который будет ей совсем не по карману.

Илиос, подавив в себе раздражение, мысленно просчитал вероятность того, что кто-нибудь из знакомых может потом узнать Лиззи, если он поселит ее в отеле. Он решил, что ему не надо лишних проблем. Его самого не очень волновало, что его будущая жена одета просто, не пользуется макияжем и не носит дорогих украшений, но местное общество любило распускать слухи, а Илиос не хотел, чтобы кто-нибудь задавал ему неудобные вопросы.

Они выехали на оживленную магистраль, миновали здание из стекла и мрамора, свернули на боковую улицу. С помощью пульта Илиос открыл черные ворота, находившиеся в боковой стене, и машина заехала внутрь.

— Где мы? — робко спросила Лиззи.

— Это офисное здание «Манос констракшн», — сказал ей Манос. — Я подумал, что тебе лучше всего остановиться у меня. Есть некоторое формальности, которые надо соблюсти — и причем очень быстро! — чтобы не вызвать подозрения моего кузена. Так как ты не забронировала себе отель, то тебе имеет смысл остановиться у меня.

Остановиться у него? Губы Лиззи пересохли от волнения.

— Тебе нечего мне сказать?

— А что мне сказать? «Спасибо тебе»? — В голосе Лиззи прозвучало отчаяние, и она не смогла сдержать охвативших ее чувств. Они хлынули через край. — Разве ты можешь представить себе, что я испытываю?! Ты никогда не был в моем положении. Разве можешь ты представить се6е, что у тебя нет денег, чтобы не только заплатить свои долги, но даже купить еду? И у тебя нет никого, к кому бы ты мог обратиться за помощью!

— Я был в таком положении, и даже в гораздо худшем.

Илиос не собирался рассказывать ей о своих самых потаенных воспоминаниях, но теперь, когда он начал, остановиться уже не мог. Ярость, горечь, негодование рвались наружу, сливаясь в потоке гневных слов:

— Вторая мировая война тяжело сказалась на нашей семье. Мы почти что разорились. Остатки нашего имущества были отобраны уже позже, при власти хунты. В шестнадцать лет я отправился искать счастья, пообещав деду, что стану богатым. Но меня ожидали тяжелые испытания… Я оказался в Афинах и, чтобы выжить, был вынужден просить милостыню у богатых туристов. Таким образом я выучил английский язык. Потом пошел работать на стройку, где возводился отель. Там я научился зарабатывать деньги,

— И ты таким образом проложил себе дорогу в жизни? Накопил денег для собственного бизнеса?!

— Можно и так сказать. Только дорогу эту я проложил себе через тюрьму и карточные игры, Я был ложно обвинен в краже стройматериалов со стройки, где тогда работал. В тюрьме обнаружилось, что я ловко играю в карты. Во всяком случае, именно там я выиграл крупную сумму денег. Я сберег их, а потом, при выходе из тюрьмы, снова занялся строительным делом, но теперь уже использовал опыт, который приобрел.

«Наверное, он был грозным врагом», — содрогнувшись, решила Лиззи, уловив в его голосе железные нотки.

«Что со мной происходит? — не мог понять Илиос. — Почему я вдруг стал рассказывать о вещах, о которых поклялся никому не говорить? Хочу доказать Лиззи Верхэм, что не только ей одной приходилось переживать тяжелые времена?»

Удовлетворенный этим предположением, Илиос вышел из машины и открыл для Лиззи пассажирскую дверцу.

Пока она отряхивала свои джинсы и пыталась пригладить волосы, Илиос достал из багажника ее сумку. Лиззи поспешно бросилась к нему, пытаясь ее отобрать, но он, отрицательно качнув головой, пошел вперед. Сумку он нес легко, будто стопку бумаги. Теперь ей не надо было гадать, где он накачал свои мускулы. На стройках, без сомнения.

— Там лифт. — Он указал ей на холл из мрамора и стекла.

Подойдя к дверям лифта, Илиос набрал код, а затем отступил в сторону, пропуская ее вперед.

Если бы он сам не рассказал ей о своем детстве, она никогда не догадалась бы о том, что оно было таким тяжелым. Такая уверенность в себе, такие безупречные манеры могли быть лишь у того, кто вырос в благополучной семье, а не вел тяжелую борьбу за существование. Но предки его все же когда-то были богатыми. Может, ему от этого еще тяжелее? Может, это и отделяло его от тех, с кем приходилось работать? Может, он чувствовал себя среди них чужим и одиноким?

Лиззи попыталась представить себе, как бы ей жилось, если бы у нее не было сестер, но потом напомнила себе, что Манос нисколько не нуждался в сочувствии. Он был одиноким человеком, потому что хотел им быть. И ему нравилась такая жизнь, он сам сказал ей об этом.

Лифт поднимался с такой скоростью, что у Лиззи захватило дух. Она никогда не любила лифты, а этот был сделан лишь из стекла и находился в самом центре огромного здания, Кабина остановилась бесшумно и внезапно, открылись двери, и Лиззи увидела просторный холл. Стены и полы были отделаны камнем, свет лился неизвестно откуда, высвечивая пару столиков, стоявших по обе стороны двустворчатых дверей. Казалось, эти столики были высечены из стены. Два мраморных бюста на них тоже освещались невидимыми светильниками.

Заметив, что Лиззи разглядывает скульптуры, Илиос объяснил:

— Они были, привезены из Италии Александросом Маносом вместе с чертежами виллы Палладио. Если ты ксгда-нибудь, интересовалась историей виллы Эмо, то тебе, наверное, известно, что семья Эмо ведет свое происхождение из Греции, поэтому и вилла построена по канонам греческого классицизма.

— Венеция, как оживленный торговый порт, была своеобразным плавильным котлом для разных культур, — согласилась Лаззи.

Илиос кивнул, затем, открыв дверь, кивком пригласил ее следовать за ним.

Стены коридора с одной стороны были отделаны мрамором, с другой — зеркалами. Пройдя по коридору, они вышли в большую гостиную со стеклянными стенами от пола до потолка. Сквозь них Лиззи увидела черное ночное небо, усыпанное звездами.

Пол в гостиной был покрыт черной плиткой, в центре стоял современный камин, а вокруг него — белые диваны. Взяв пульт управления, Илиос нажал кнопку, и черная стеклянная перегородка плавно раздвинулась, открыв большой телевизионный экран.

Гостиная была произведением искусства, о котором мог мечтать любой коллекционер. Лиззи мгновенно догадалась, какая фирма занималась интерьером этой гостиной, и даже угадала имя дизайнера, который возглавлял команду мастеров.

— Уолт Эйкховен, — не задумываясь, сказала она.

Илиос резко повернулся:

— Ты знаешь его?

— Нет, знаю лишь его стиль, — ответила Лиззи. — Эти диваны и этот камин — его работа. Я слышала, что клиенты записываются к нему в очередь и надо ждать месяцы, а то и годы.

Илиос пожал плечами:

— Можно и без очереди. Я покажу тебе гостевые комнаты, а потом тебе надо поесть. Я закажу что-нибудь из ресторана — ты любишь муссаку? Если любишь, то мы сможем поесть уже через полчаса.

Лиззи кивнула. Она была голодна, к тому же ощущала большую усталость.

— Пойдем! — велел Илиос.

И она снова пошла за ним по коридору из мрамора и стекла, без всяких окон, зато с нишами, в каждой из которых красовалась статуя, искусно подсвеченная.

Гостевые комнаты тоже были произведением искусства. И Лиззи тут же задала себе вопрос: «Как же будут здесь чувствовать себя мальчики, которых собирался «родить» Илиос? Те мальчики, которые будут лишены матери?»

Она сама не хотела бы жить в такой шикарной и стерильной обстановке, хотя, как дизайнер, восхищалась этой отделкой.

Наконец Илиос остановился и указал ей на дверь:

• Предыдущая
• 10/27
• Следующая