Тайна подружки невесты - Харпер Фиона - Страница 20

• Предыдущая
• 20/28
• Следующая

«А как насчет твоих чувств к нему?»

Джеки закрыла глаза, но вопрос продолжал звучать в ее голове, поэтому она снова их открыла.

«Я не люблю его, — сказала она себе. — Да, меня к нему влечет, и я это признаю!»

Она предельно честна с самой собой.

Единственным местом, где они сейчас могли поговорить без постороннего вмешательства, был старый фермерский дом. Джеки ехала по грязной колее на взятой напрокат машине, сколько было возможно, а остаток пути проделала пешком.

На первый взгляд здесь все было так же, как раньше, но затем она присмотрелась внимательнее. Оливковые деревья выросли, их ветви стали толстыми и узловатыми. Некоторые из них были повалены ветром, но их никто не убрал. Крыша дома осела, все окна были разбиты. В трещинах в каменной кладке росли сорняки, ускоряя процесс распада.

Романо сидел на нижней ступеньке парадного входа, положив локти на колени и опустив голову.

Она всегда считала его несгибаемым, способным сгладить остроту положения шуткой или очаровательной улыбкой. Но сейчас он выглядел… сломленным.

И в этом была ее вина.

— Романо?

Он поднял голову и улыбнулся. Но в его глазах не было привычного блеска. Они были суровыми, как предгрозовое небо.

— Я хочу с ней встретиться, — произнес он.

Кивнув, Джеки села рядом с ним и скопировала его позу.

Разумеется, он этого хотел. Почему она ожидала от него чего-то другого? Это же был Романо. Юноша, которого она когда-то знала, прятал от остального мира мягкую, чувствительную сторону своей натуры, но ей он открылся полностью. Однако она предпочла помнить только то, что находилось на поверхности. Ложь.

Джеки знала все о лжи. Сейчас она впервые задумалась над тем, почему Романо позволял другим считать его пустым и никчемным. За эти несколько дней она убедилась, что на самом деле он был нежным, заботливым, честным и преданным. Достойным уважения. Достойным…

«Нет. Вас связывает только общая дочь, забыла? Сосредоточься, Жаклин».

— Когда? Я поговорю с ее родителями.

— Мы ее родители, — резко бросил Романо.

Его голос прозвучал сердито. Она могла это понять.

— Я знаю, но все очень сложно.

Романо искоса посмотрел на нее, подняв бровь. Она подняла руки ладонями вверх:

— Хорошо. Я все усложнила. Я это признаю.

Он фыркнул в ответ. Этот звук словно говорил: «Что нового ты мне сказала?»

— Но это ничего не меняет, — добавила Джеки. — Нам придется действовать осторожно.

Романо поднялся и отошел в сторону:

— К черту осторожность!

— Ради Кейт, — мягко произнесла она. — Не ради меня.

Он повернулся и кивнул. Выражение его лица немного смягчилось.

— Хорошо. Ради Кейт.

Он подошел к Джеки и протянул ей руку. Она посмотрела на нее. Он так делал много раз прежде. Затем она перевела взгляд на полуразрушенный дом и заброшенную оливковую рощу. Некоторые вещи уже никогда не станут прежними. Она поблагодарила Романо, но встала сама. Он засунул руку в карман джинсов.

— Завтра утром мы летим в Лондон. Я уже забронировал билеты.

Глаза Джеки округлились. Завтра?

— Это слишком рано! Мне нужно поговорить со Сью, приемной матерью Кейт. Я думала, мы договорились…

— Да, — ответил он, хмуря брови. — Но если мне придется ждать, я лучше буду это делать в Лондоне.

Солнечный луч проник сквозь крону оливкового дерева на зеленой лужайке, под которым находилась Джеки. Ее ресницы задрожали, затем она открыла глаза. Это был чудесный день. Легкий бриз нежно щекотал кожу, и она чувствовала умиротворение.

— Привет, спящая красавица.

Она потерлась о мужчину, у которого сидела на коленях, и нежно улыбнулась ему:

— Ну если размером со слона — это красавица…

Он положил ладони на ее выступающий живот:

— Ты прекрасна. Вы обе прекрасны.

Джеки снова положила голову ему на грудь и довольно вздохнула:

— Чем я заслужила такое счастье?

Она ждала ответа, но его не последовало. Через несколько минут она поняла, что ей некомфортно, что ей впивается в спину что-то твердое. Она выпрямилась и обернулась. За ней был только узловатый ствол старого дерева. Остатки сна мгновенно рассеялись.

Она начала осторожно подниматься, придерживаясь за ствол. Ей было тяжело, поскольку внутри нее уже семь месяцев рос ребенок.

— Романо?

Никакого ответа. Единственным звуком, нарушающим тишину, был шелест листьев.

— Романо! — крикнула она в панике.

Снова не получив ответа, она побежала. С каждым шагом ей становилось все тяжелее двигаться. Она снова позвала его по имени и прислушалась.

Снова тишина.

Нет, минуточку!

В отдалении слышался знакомый шум.

Рев мопеда!

Она продолжила бежать, поддерживая живот. Она искала, звала, но все без толку.

Скоро стемнело и пошел дождь. Это были не теплые капли летнего ливня, а колючие, словно иглы, ледяные струи, впивающиеся в кожу. Куда-то пропали зеленый луг и оливковые деревья, остались только серые бетонные плиты и узкие улицы. И дождь. Она задрожала.

Где он? Куда он ушел?

Она больше не могла бежать, но продолжала искать, с трудом переставляя ноги, спотыкаясь и наступая в лужи. Прошло несколько часов, прежде чем она оказалась в знакомом месте.

Она бывала раньше на этой улице? Деревья напоминали те, что росли рядом с домом ее отца, но здания были другими — слишком маленькими и грязными. Ни в одном окне не было света.

Ее живот вдруг стал дряблым и обвисшим. Плод их с Романо страсти, который зрел у нее под сердцем, куда-то исчез.

— Нет, — прошептала она, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги.

Затем ее шепот превратился в крик.

—  Нет!

Глаза Джеки все еще были закрыты, но она глубоко вдохнула и напряглась в кресле самолета. Опустив газету, которую читал, Романо посмотрел на нее.

— Это всего лишь турбулентность, — произнес он, догадавшись, что она только что проснулась. — Пилот некоторое время назад предупредил о воздушных ямах.

Пока он говорил, Джеки открыла глаза. Она выглядела такой печальной, что казалось, вот-вот расплачется.

— Мне жаль, что перелет доставил тебе такие неудобства.

Она кивнула, после чего отвернулась и стала смотреть в иллюминатор.

Романо напряженно уставился перед собой. Он чувствовал, что его спокойствие раздражало Джеки. Но разве он мог по-другому? Что было альтернативой? Выйти из себя. Через несколько дней он встречается со своей дочерью, и последнее, что ему нужно, это вести себя как неврастеник. Разве это могло пойти кому-то на пользу?

С другой стороны, он не был уверен, что хочет быть прежним поверхностным Романо. Он хотел стать лучше. Новость о том, что последние шестнадцать лет он был отцом, заставила его взглянуть на это время с другой стороны.

Да, он добился профессионального успеха. Но как насчет остальной жизни? Она напоминала пустыню, и это было странно. Ведь он всегда думал, что она полна веселья и удовольствий. Почему он раньше не понимал, что это было бесцельное существование?

«Но ты понял это уже давно. Джеки тебе показала».

В личной жизни он так и остался незрелым юнцом. Он был таким ограниченным, что ему понадобилось семнадцать лет, чтобы это осознать. И снова человеком, который открыл ему глаза, была Джеки Пэттерсон.

Повернув голову, он посмотрел на нее.

Именно Джеки заставила его заглянуть внутрь себя, когда он был подростком. Сначала он пришел в ужас от пустого самодовольства, которое увидел, но она не позволила ему на этом остановиться. Она вывела на поверхность такие благородные качества, как честность, смелость, нежность, которые он похоронил в себе, загнал глубоко внутрь после смерти матери.

Он оплакивал ее до похорон, а после них словно оцепенел. С тех пор всякий раз, когда он думал о матери, он не мог проронить ни слезинки. Его это расстраивало. Он считал себя плохим бесчувственным человеком.

• Предыдущая
• 20/28
• Следующая