Выбери любимый жанр

Мы - истребители - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 51


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

51

— Ознакомились? — спросил Берия, когда секретарь наркома провел капитана в кабинет.

— Да, товарищ нарком!

— Озвучьте все, до чего додумались.

— Есть! Появление у нас Суворова было более чем странно. Мы сумели допросить фактически всех, с кем общался объект. По словам подполковника Тонина, который в то время еще ходил в майорах и вместе с объектом выходил из окружения, Вячеслав изначально лгал. Первым делом он сообщил, что является сыном красного командира. Полковника авиации. Но после того, как заметил, что ему не верят — в основном из-за отличительного поведения от других, — стал говорить, что его отец — хороший знакомый генерала Рычагова. Вместе с тем в окружении вел себя достойно, за ним числилось, по словам товарища Тонина, более десятка уничтоженных солдат противника. Мелкие нестыковки и манера поведения дали возможность заподозрить, что он немецкий диверсант, поэтому к нему был приставлен один из пограничников, сержант Слуцкий, именно он довел Вячеслава до самолета, на котором тот долетел до Минска. По словам Слуцкого, допрошенного после выхода из окружения, Вячеслав вел себя после прорыва совершенно нормально, ну кроме той фразы, когда уничтожил танкистов, что убил их только из-за того, что хотел есть. Следователей заинтересовал один момент. Со слов Суворова, распознавать фальшивые документы его научил как раз сержант Слуцкий, но при допросе выяснилось как раз наоборот. Про метки ему рассказал именно Суворов. В общем, все было наоборот. Это один из множества странных моментов в биографии Суворова, отмеченных в его деле. Далее все действия Суворова общеизвестны… Чертова пресса, — тихо пробормотал Никифоров и продолжил: — По словам наших полиглотов, владение французским языком у Вячеслава на очень высоком уровне, но он не является для него родным. Такое вполне может быть, если он воспитывался в семье эмигрантов, и русский язык для него родной, однако все-таки есть некоторые сомнения…

В это время на столе наркома вдруг требовательно зазвонил один из трех телефонов.

— Слушаю! — подняв трубку сказал Берия, взмахом руки прерывая доклад. — Где? Приступить к поискам силами разведгрупп!

Положив трубку, нарком несколько секунд с интересом рассматривал Никифорова.

— Что вам известно об операции, разрабатываемой штабом фронта и отдельным полком Ставки?

— Да… все, товарищ Берия. Когда я вылетал в Москву, уже более-менее точно определились со временем вылета. Насколько я знаю, для операции планировалось использовать два звена истребителей и два «таиров».

— Операция выполнена успешно, однако из вылета не вернулись три машины. Один из Та-3 и… майор Суворов со своим ведомым, старшим лейтенантом Микояном…

— …ты уверен, что я это пел?! — спросил тихо, говорить громко мне здоровье не позволяло.

— Да, товарищ капитан. Вот у меня все записано, слово в слово.

— Мать!

Быстро пробежав глазами текст, я только застонал.

— Как я понимаю, ты ничего не помнишь? — вдруг послышался от дверей голос Никифорова.

— Не помню!

И вот тут-то и выяснилась настоящая сущность особиста — он мне даже пить не давал в течение двух часов самого настоящего допроса, разве что без применения спецсредств.

— Да не помню ничего! — уже орал я в конце допроса.

— Обои вспомнил, вспомнишь и остальное, — невозмутимо ответил Никифоров. А перехватив мой взгляд, брошенный на кобуру, висевшую на спинке стула, усмехнулся и вдруг сказал: — Ну все, хватит на сегодня.

— А что, подобная пытка повторится?

— Конечно! Выступление у тебя получилось просто замечательное, это политотдел фронта так считает, но вопросы по репертуару все равно будут, — ответил он, вставая и убирая в планшет блокнот с записями.

— Весело.

— Возможно. Все, пока, встретимся позже.

Махнув вслед особисту, невольно ударил по локтю другой рукой, показывая, где я видел его допросы, после чего повалился на подушку и простонал:

— Воды!

Через пару минут, немного придя в себя, вышел из землянки, морщась от солнца, лучи которого, отражаясь от таявшего снега, били прямо в глаза.

— Полк! — внезапно рявкнул кто-то голосом, очень похожим на голос Стрижа. — Смирна!

Перед землянками выстроился ВЕСЬ полк — летчики, механики, техники…

— Товарищи! Лучшему летчику, певцу и композитору… Ура! Ура! Ура!

Я стоял и смущенно улыбаясь смотрел на ребят.

— Спасибо, — только и удалось выжать из пересохшего опять горла, на глаза начали наворачиваться слезы.

— Это тебе спасибо, сынок, — положив ладонь мне на плечо, ответил подполковник Стриж. Рядом молчаливой глыбой стоял комиссар.

— Да вроде не за что, я же не помню ничего…

— Может быть, но «Песню потомков» я не забуду никогда. Знаешь, мурашки вот с такой кулак по спине бегали, когда я тебя слушал, — показал крепко сжатый кулак комполка.

«Уже „Офицеров“ окрестить успели».

Через минуту меня захлестнула волна однополчан. Никогда в жизни до этого не получал столько хлопков по плечу, объятий и жадных поцелуев — это медички постарались из полкового санвзвода. Еще через полчаса сидел за длинным столом и с тоской смотрел на спиртное вокруг.

Следующий день особо внимания не привлекал: в основном занимался с сотрудниками политуправления фронта, которые выдернули меня из полка и поселили в гостинице в Керчи, что совсем нехорошо. Сегодня ожидались новые машины, которые мы заказали пару дней назад вместе с летчиками из Центра.

Однако и политруки были в своем праве — это даже мне пришлось признать. За состоянием бойцов в окопах тоже надо следить и давать им передышку. И что, как не подобные выступления, отвлечёт их хоть на маленькое, но счастливое время без войны? Это тоже надо учитывать. Вот местные, почесав затылки, и решили проводить юмористические концерты, составляя конкуренцию музыкальным.

Точно не знаю, но слышал краем уха в политотделе, что это была идея самого комиссара Мехлиса: мол, именно он придумал создать эти выездные бригады. Правда, нет — не знаю, но местные сотрудники носились как наскипидаренные.

Пока сидел и ждал, сам подкинул пару идей. Радийщикам понравилось, даже назначили время следующего выхода в эфир. Через три дня, о чем и сообщили в местных новостях. Меня только одно позабавило, раньше местное радио транслировало Москву, теперь пришел приказ: мой выход в эфир будет транслировать Москва.

К обеду следующего дня меня вызвали в полк. Оказалось, нас с ведомым должны были награждать, за что — не понятно, но нужно готовиться. Пока Степка собирался, я сбегал и осмотрел свою новенькую машину. Истребитель был хорош, если бы выбирал сам, тоже положил бы глаз на него. В общем, не зря доверился ведомому.

Утром мы при полном параде выехали в Керчь, в штаб фронта.

Я тупо смотрел на маузер в своих руках, пытаясь понять, как такое могло случиться? Однако как ни смотрел, дарственная табличка так и не исчезала, продолжая сверкать на весеннем солнце. «„Дважды Герою Советского Союза майору Суворову за отличное выполнение боевого задания от командующего фронтом генерал-лейтенанта Власова“, — мысленно прочитал я. — За какое задание? Непонятно. Я вообще-то на свободной охоте был. Или это про „помощь“ контрразведке, когда в тюрьму загремел?»

В это время получил локтем в бок от ведомого.

— Служу трудовому народу!

— Ну молодец, герой. Хвалю, — улыбаясь, протянул руку комфронта.

«Сломать или не сломать, вот в чем вопрос?» — подумал я, пожимая руку Власову, пытаясь не выдать своих мыслей. Однако чувство брезгливости не оставляло меня целый день и не прошло, пока не помыл руку техническим спиртом.

После процедуры награждения состоялся небольшой банкет, на котором присутствовали все награжденные. На самом деле их было не так много — десятка два всего. Из летчиков только мы со Степкой да молодой пилот из полка Рощина. Он умудрился на своем «Яке» сбить в одном бою три «Хейнкеля», за что и получил такой же орден, как и мы с ведомым. «Красную Звезду». Банкет был так себе, с кремлевским не сравнить. Я в Кремле был хоть и один раз, но оценить успел, так что не впечатлился, хотя организаторы старались, это было видно. Вида не подал, конечно, кивал довольно, приподнимал стакан с вином во время произнесения очередного тоста, но не пил — хватит, теперь не знаю, как последствия расхлебывать. Правильно про алкоголь говорят: зеленый змий.

51
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело