Воин - Бубела Олег Николаевич - Страница 37

• Предыдущая
• 37/106
• Следующая

Когда я, как мне показалось, абсолютно неслышно вошел в барак и стал засовывать оружие в свою сумку, меня шепотом окликнул Рокин. Он спал недалеко от меня и был одним из тех, с кем я ежедневно занимался.

– Ну что, нашел грызуна? – спросил он ехидным шепотом.

– Нашел, – ответил я, засовывая сумки под кровать. – Можешь спать спокойно, крыса больше никого не побеспокоит.

Раздевшись, я лег и моментально заснул. А утром проспал предрассветную тренировку, чего раньше со мной не случалось. Заставил меня проснуться дикий ор, который издавал командир Лаприц. Я уже упоминал, что он отличался повышенной голосистостью. Так вот, сегодня он показал все, на что был способен! Из его вопля я понял следующее: рано утром командир поднялся от неясного беспокойства, потому что нерадивый повар вчера подложил ему что-то в суп. Едва успев одеться, он выскочил на улицу, но почувствовал, что добежать до офицерского сортира со всеми удобствами просто не успевает, поэтому решил воспользоваться солдатским. Заскочив в дальний угол, Лаприц с успехом произвел выброс испорченных продуктов из организма. Когда он уже натягивал штаны и обернулся посмотреть на дело… задницы своей, то заметил, что из дерьма торчат чьи-то ноги в сапогах…

«А сортиры-то здесь мелковаты», – подумал я, ловя удивленный взгляд Рокина и прикидывая варианты развития событий.

Шуму вышло много, позвали начальника лагеря, который приказал солдатам со склада вытащить тело из ямы и хорошенько его отмыть. Когда опознание завершилось, разгорелся грандиозный скандал, затронувший всех офицеров нашего отряда. Обычных рядовых это не коснулось, поэтому мы со спокойной душой отправились завтракать. По молчаливому уговору, на эту тему за завтраком мы не говорили, но взгляды, которыми награждал меня Рокин, сообщили мне, что лишь только я отвернусь, о моей ночной прогулке станет известно всем.

Я еще не доел завтрак, когда в столовую вбежал секретарь и требовательно произнес, перекрывая шум голосов, обсуждающих случившееся:

– Эльфа Алекса к начальнику!

Кинув напоследок еще несколько ложек каши в рот, я забрал свой недоеденный хлеб и пошел за секретарем, жуя по дороге и думая, кто же это мог меня заложить.

Начальник был не в духе, но пытался успокоить себя привычным занятием – полировкой клинков. Сидя за столом, он обратился ко мне, дождавшись, пока секретарь доложит о моей доставке и закроет за собой дверь:

– Алекс, я, конечно, могу допустить, что бедняга Кэлин просто пошел ночью по нужде и, поскользнувшись, упал в яму, ненароком свернув себе шею. Но так шею не ломают, упав с небольшой высоты, а повреждения позвонков, которые я обнаружил на его теле, явно указывают на технику рассветной школы… Алекс, зачем тебе это было нужно?

Я изучал лицо начальника и думал, как бы понятнее ему это объяснить, раз уж он обо всем догадался.

– Командир Карин, а ответьте мне на один вопрос: что бы вы сделали с тем человеком, который без разрешения взял ваши клинки?

– Я бы его попросил их мне вернуть, – ответил начальник.

– А если бы в ответ он не только не вернул вам ваши клинки, а положил их в грязь, а после продал скупщику за бесценок?

Лицо начальника приобрело злое выражение.

– Да я бы гада… – он осекся.

– Вот я так и сделал, – невозмутимо заметил я.

Начальник посмотрел в мои честные глаза и спокойно заявил:

– Что ж, придется мне теперь обязать дежурного по лагерю зажигать лампу в сортире, чтобы больше не допускать таких нелепых случайностей. Ты свободен, – кивнул он мне.

Я отдал честь, развернулся и вышел из кабинета.

«Фуххх! Пронесло меня, причем именно в переносном смысле. Но на будущее нужно быть внимательным и не применять характерную технику, когда можно обойтись имитацией несчастного случая», – думал я, шагая обратно.

Наш отряд уже выстроился на площадке для строевой подготовки, традиционно проводившейся Лаприцем. Пристроившись в конце колонны на своем привычном месте, я сказал в ответ на вопросительные взгляды ребят:

– Все нормально, Зюзя просто стал жертвой очень несчастного случая.

– А этому несчастному случаю случайно наказание не назначили? – уточнил Дин.

– Ни малейшего, – ответил я.

– А ну прекратить разговоры в строю! – сегодня Лаприц и не думал снижать децибелы. – Направо! Шагом марш!

Занятие обещало быть долгим.

А вечером после ужина ребята пристали ко мне с расспросами. С неохотой я поведал им о событиях этой ночи, сказав, что настиг Зюзю, когда он потащил в город мои вещи. О скупщике я решил умолчать. Парни похвалили меня, сказав, что ворам там самое место, и отстали, но один десятник, Шрам, прилип ко мне с расспросами, где именно находится то самое место, где лежит бревно. Я понял, что ему просто очень хочется прогуляться, а потому не посмел отказать и подробно объяснил, как его найти. Неужели за месяцы службы бойцы так и не разведали все удобные места для самоволки?

Ответ на этот вопрос я получил все у того же десятника. Он просветил меня, что по территории лагеря часто ходят патрули, а кто попадется им на глаза, рискует пожизненно оказаться в нарядах на кухню. Вот только я как-то не заметил их активности за время моего пребывания в лагере, но поверил Шраму на слово. И отправился тренироваться с начальником.

Следующие три дня прошли, как обычно, за исключением того, что вечером второго, возвращаясь посреди ночи после долгого разговора с Алоной, я столкнулся в дверях со Шрамом. Посторонившись, давая ему пройти, я молча зашел в барак и на следующий день не задал ему ни одного вопроса, хотя тот и кидал на меня тревожные взгляды. Когда же под вечер его нервозность мне порядком надоела, я намеренно задержался перед ужином и схватил его за рукав, увлекая в сторонку.

– Чего ты дергаешься? – спросил я.

– А тебе-то что? – зло ответил Шрам.

– Не тупи, я тебя закладывать не собираюсь, так что можешь гулять, сколько влезет. Просто не смотри больше на меня такими злыми глазами. Если не хочешь говорить, чем занимаешься, это твое личное дело. Спрашивать я ни о чем не буду, понял?

Лицо Шрама расслабилось, и он с облегчением сказал мне:

– Спасибо, Алекс, я твой должник!

– Ерунда, мы же из одного отряда, – ответил я, думая, что должников у меня развелось в последнее время многовато…

После этого он стал вести себя со мной, как и раньше, а его тайна так бы и осталась тайной, но через два дня произошло новое ЧП, которое опять поставило лагерь на уши. К этому событию я имел самое непосредственное отношение, но по понятным причинам в нем не участвовал. Почему так вышло, объясню подробно. Утром выяснилось, что Шрам умер. Восстанавливая события, можно с легкостью нарисовать картину того, что с ним происходило той ночью, и понять, как глупо закончил свою жизнь наш десятник.

Выяснилось, что после того как я рассказал об удобном ходе за пределы лагеря, Шрам каждую ночь отправлялся на прогулки, но не просто так, а по известному ему адресу. Именно там жила одна смазливая девушка, которая тайком от родителей впускала в свой дом доблестного десятника и проводила в его жарких объятиях очень много времени. Как и когда Шрам с ней познакомился, так и осталось загадкой, но остается фактом, что пять ночей подряд боец вовсю предавался плотским утехам. Все это кончилось, когда в комнату девушки ворвался ее разъяренный отец с намерением убить подлого соблазнителя.

Шрам, естественно, не мог бить родителя своей девушки, а потому решил спасаться бегством, выпрыгнув в окно. Вот только полуспущенные штаны не дали ему совершить хороший разбег, в результате чего десятник зацепился за подоконник и полетел вниз головой на мостовую. В итоге папаша девушки с утра заявился к начальнику лагеря, требуя, чтобы убрали труп из-под его окон и выплатили компенсацию его дочери за поруганную честь. Карин тело приказал доставить в лагерь, а от компенсации отмазался, сказав, что пока отец не предоставит весомых доказательств, что девичья честь была поругана именно его солдатом, о деньгах не может быть и речи.

• Предыдущая
• 37/106
• Следующая