Морской волк - Савин Владислав - Страница 14
- Предыдущая
- 14/81
- Следующая
Сан Саныч ошибся. «Лютцов» действительно при выходе на конвой PQ-17 вместе с «Тирпицем» поймал подводную скалу, повредив руль и погнув лопасти одного винта, из-за чего едва ковылял на десяти узлах, управляясь с трудом. Прочтя упоминание «был в ремонте с… до…», Саныч здраво решил, что его перегоняли в Германию. Это было неправдой — на самом деле ремонт и его, и «Тирпица», поймавшего в борт две лунинские торпеды (два метра углубления в броневой пояс! Ниже — и разворотило бы борт!), был проведен с помощью кессонов к базе в Нарвике.
Но юмор в том, что (как мы узнали много позже, но это совсем другая история), спецоборудование для ремонта «Лютцова» погибло на одном из утопленных нами транспортов! И вышло, что мы изменили историю под себя, сами того не ожидая!
Сначала Саныч, как и все раздосадованный ожиданием, прочел материалы более внимательно, схватился за голову и прибежал ко мне. Сильно ругаться не хотелось. Летеху какого-нибудь обматерил бы и непременно придумал наказание. Ну а Саныч — старая гвардия, боевой конь, в общем, ему прощалось. На первый раз.
И если б не мой день рождения… Пустяк, но оказавшийся решающим. Отчего-то взбрело в голову отметить, а после — ходу. Попросил кока испечь торт или пирог, а также придумать что-то на закусь. В нашем времени мы всегда праздновали вместе, все друзья за одним столом, жена Петровича пекла свой фирменный пирог с голубикой, готовила утку с клюквой — такая вкуснятина, что даже в желудке заурчало. А теперь вон как вышло… В штабе, наверное, сейчас места себе не находят, мы же пропали три недели назад. Ищут всем флотом — гадают, куда исчезла атомная подводная лодка таких размеров, и думают про второй «Курск» или С-80, что пропала без вести в шестьдесят первом. Ее долго искали — а нашли случайно, через семь лет. Лодка лежала на грунте всего в пятидесяти милях от берега, с затопленными четвертым и пятым отсеками. Остальные были сухие, люди жили там еще не меньше недели. Тела еще можно было узнать в лицо, воздушные резервуары торпед и баллоны ИДА были пусты. Двести метров глубины, а выброситься через аппараты наверх можно было максимум со ста двадцати. Лодку подняли тогда же, в шестьдесят восьмом — и семьдесят восемь могил на кладбище в Оленьей Губе.
Ладно, не будем о плохом. Может, мы вернемся к себе в тот же день и тот же час, и никто не заметит нашего исчезновения в будущем.
И как тогда отчитаемся за потраченный боезапас?
Кок не подвел, приготовил отличный торт, и не один, по куску досталось всему экипажу, да и остальные блюда тоже хороши, настоящий праздничный обед с обязательной рюмкой красного вина. Были поздравления, пожелания и даже подарки. Как без подарков?
И вдруг — сообщения из центрального. Сначала о двух воздушных целях, кружащих над выходом из фьорда. И почти сразу после — о множественных шумах винтов. Причем не транспортов, а боевых кораблей.
— Боевая тревога!
Сначала я подумал, что это по нашу душу. Обозленные немцы взялись за нас всерьез, сформировав корабельную поисковую группу, как поступил бы я сам на месте немецкого адмирала. Четыре-пять эсминцев с гидролокаторами и полным запасом глубинных бомб при поддержке базовой авиации. Добыча пытается охотнику зубы показать? На что была заточена противолодочная оборона в эти времена? Не умели еще субмарины работать на скорости и на дистанции. Когда десять узлов полного подводного хода разряжают аккумуляторы за час, и остается лишь тихо, не дыша, ползти на трех-четырех узлах (скорость гребной шлюпки), моля Бога, чтобы цель не отвернула, чтобы корабли охранения не заметили. Если заметят, то развернутся «гребенкой» и прочешут весь подозрительный район, слушая акустикой. И лодка уйти не может — даже у траулеров, переоборудованных в охотники, ход вдвое-втрое больше, ну а эсминцы перед субмариной — так это вообще гончие и черепаха! И одна надежда потихоньку-по-легоньку оттягиваться, отползать в сторону или затаиться в полной тишине, надеясь, что не заметят.
Но если кораблей в охранении конвоя много, или лодке «повезло» нарваться не на конвой, а на особую поисковую группу, то охотники наверху могут ждать до посинения несколько суток, пока на загнанной в глубину субмарине экипаж задыхаться не начнет. Всплыть ночью — а если на охотниках радары, или вообще полярный день? Фильм «Командир счастливой, „Щуки“», кто помнит? Песец. Ну а мы можем метко стрелять с дистанции, абсолютно запредельной по здешним меркам. И нас не догонят и не загонят с нашими тридцатью узлами, на которых мы можем идти длительное время. Эсминцы могут бегать и быстрее — но, как я уже сказал, при такой скорости их собственные винты забьют любую акустику. Вот атомарина-охотник на глубине услышала бы нас хорошо — так до появления этого самого страшного для нас врага еще лет двадцать! Потому в открытом океане, имея глубину и свободу маневра, мы с успехом сыграем в кошки-мышки хоть с целой эскадрой, причем есть мнение, что мышкой будем не мы. Ну а в узость и на мелководье мы сами не полезем, не самоубийцы же?
— Цели! Первая, вторая…
Ого! Больше двадцати штук! Глянем, уйти успеем всегда.
Показались. Впереди, гребенкой, сразу четыре противолодочных тральщика, все те же восьмисоттонники. За ними — крейсера? Нет — два эсминца типа «Нарвик», это у них была такая характерная двухорудийная башня на полубаке, шестидюймовый калибр! Еще эсминец, тип «Маас» — орудия в обычных одинарных установках. За ним уже точно крейсер, тип «Кельн» — или «Лейпциг»? — три трехорудийные башни, причем две в корме. Все-таки «Кельн». «Лейпциг» вроде в сорок втором был на Балтике, а вот «Кельн» отметился здесь. И еще дальше — «Лютцов»! Уж его-то силуэт я изучал, готовясь к этой атаке, много раз! Около него еще кто-то непонятный, опять минзаг или плавбаза, и замыкает еще один эсминец. И целый рой всякой мелочи — тральщики, траулеры, еще кто-то, с такого расстояния не разобрать. И самолеты — два, нет, три, крутятся чуть впереди и в сторону моря, но до нас не достают.
Эскадра. Сила. Мощ а .
А для нас — дичь.
— Сережа! Готовь две шестьдесят пятых и четыре пятьдесят третьих — полный залп! Цели…
БИУС принимает данные. Эскадра уже несколько впереди нас — но нам это лишь на руку, потому что меньше помех между нашими главными целями и прочими. Лодки времен войны должны были атаковать с носовых курсовых углов и с относительно малой дистанции, которую сейчас и контролируют эсминцы. Ну а дальноходным управляемым торпедам по фигу!
В последний момент решили чуть сменить приоритеты, так как Саныч, взглянув, заявил, что это что-то, плетущееся рядом с «Лютцовом», уж больно смахивает на штабной корабль! Разумно разместиться там штабу перехода!
— Ну а крейсер что тогда тут делает?
— Могли придать для охраны от надводных кораблей англичан. Еще писали, что у них обитаемость была спартанская — если чину да со штабом, то там тесно и некомфортно будет.
Одиннадцатиметровая дура весом пять тонн выскальзывает из аппарата. За ней, с положенным интервалом — вторая. И четыре поменьше, калибра 53 сантиметра. Идут, повинуясь заложенной в головки программе — каждая на свою цель, игнорируя мелочь.
Ныряем. Отсчет времени. Когда он почти вышел — снова всплываем под перископ.
Кажется, торпеды заметили? Мелочь вдруг задергалась, концевой эсминец изменил курс. Поздно!
Первой дошла шестьдесят пятая — по «Лютцову». И это выглядело, как если бы по хрупкой фарфоровой вещи врезали кувалдой, причем снизу. В воду быстро погружалось уже что-то бесформенное, разъятое на фрагменты, — похоже, что в дополнение к боеголовке на броненосце рванули погреба, — но и без этого говорить после о подъеме и вводе в строй будет издевательством над здравым смыслом. Затем пятьдесят третья разорвала пополам концевой эсминец, почти одновременно с попаданием в штабной корабль — или плавбазу — плевать, пусть черти в аду сортируют! У крейсера после взрыва второй шестьдесят пятой просто исчезает кормовая половина вместе с орудийными башнями, — здесь точно артпогреб рванул! — а то, что осталось, быстро заваливается на борт и задирает форштевень. И последними взлетают оба «Нарвика» в голове конвоя.
- Предыдущая
- 14/81
- Следующая
