Самая темная страсть (ЛП) - Шоуолтер Джена - Страница 12

• Предыдущая
• 12/99
• Следующая

Чем дольше он рассматривал подобную возможность, тем больше убеждался, что ангел — падший или нет — должен быть подальше от крепости, прежде чем Легион успокоиться до такой степени, чтобы вернуться.

Он вспомнил её страх, как она дрожала просто произнося слово ангел.

Он бы мог попросить Оливию прекратить делать то, что она там делала, ибо это причиняло боль маленькому демону и не только ей.

Но и её друзьям, если уж на то пошло.

Они конечно, никогда не чувствовали присутсвие Оливии, ни коим образом.

Но не попросил.

Она исцелялась, и он не хотел её беспокоить.

Особенно сейчас, когда она сделала так много ради него.

Никакого послабления.

Поэтому, он оставил Легион в покое, тоже.

Пока.

Не то чтобы он мог представить, как хрупкая Оливия может причинить кому-то боль.

Даже, когда она была полна сил — как бы это не выражалось.

Но когда дело дойдет до драки, Легион пришпилит ангела, за секунду вонзивт свои отравленные клыки в вену Оливии.

Моя девочка, подумал он, усмехнувшись.

Только, его усмешка не задержалась на долго.

Мысль о смерти Оливии ему не понравилась.

Она не убила его, как ей было приказано.

Она не то что не смогла — даже не попыталась это сделать.

И Легион она не навредила, хотя, возможно, и хотела.

Она всего лишь хотела вкусить радости жизни, в которых раньше ей было отказано.

Она не заслуживает смерти.

На мгновение, только на мгновение, он подумал оставить ее.

Как умиротворен Гнев был возле нее, не требуя наказать ее преступлетия совершенные ею двадцать лет назад, день назад, минуту назад, она будет идеальной парой для него.

Она позаботилась о всех его нуждах, как сказал Парис.

О нуждах, которых, как он утвержал, у него нет.

Но он не мог отрицать, что, в то момент когда он присел около нее, что-то всколыхнулось в нем.

Что-то горячее и опасное.

Она пахла солнцем и землей, её глаза, такие чистые и голубые, как утреннее небо, смотрели на него с доверием и надеждой.

Как будто он был спасителем, а не разрушителем.

И ему нравилось это.

Идиот! Демон владеет ангелом? Невозможно.

Кроме того, она здесь, чтобы веселиться, а ты, мой друг, как и любой мужчина, очень далек от подобного.

— Аэрон.

Наконец-то.

Новости.

С олегчением выкидывая из головы мысли об Оливии, Аэрон обернулся и увидел Торина. Воин стоял, облокотившисья плечом о стену, руки в перчатках скрещены на груди, губы искривила непочтительная улыбка.

Хранитель Болезни, Торин не мог касаться других, кожей к коже, не начав при этом эпидемию чумы.

Перчатки защищали их всех.

В очередной раз, у Повелителя Преисподней в комнате заперта женщина, в то время как он тщетно пытается выснить, что с ней делать дальше.

— усмехнулся Торин.

Прежде, чем Аэрон смог ответить, в его голове начали вспыхивать различные образы.

Образы Торина, как он взмахивает клинком, эмоциии поглощают его, он полон решимости.

Клинок опускается..

..и достигает своей цели — пронзает сердце.

а затем выходит обратно — влажный и красный.

Человек, чье сердце пронзили, падает на землю.

Мертвый.

На его запястье татуировка в форме восьмерки, знак бесконечности и символ Ловцов.

Он не причинил вреда Торину, даже не намеревался.

Эти двое просто пересеклись на улице, почти четыреста лет тому назад, когда воин оставил крепость, чтобы наконец быть с женщиной которую любил, но сначала ему на глаза попалось клеймо и он атаковал.

Для Гнева, это действие было неспровоцированным и злонамеренным.

И заслуживало наказания.

Аэрон уже много раз видел именно этот конкретный эпизод, и каждый раз, ему приходилось подавлять в себе желание действовать.

Вот и сейчас так же.

Он реально чувствовал, как его пальцы охватывают рукоять меча и стремительно растет потребность заколоть Торина, также как Торин когда-то заколол Ловца.

Я сделал бы то же самое, он мысленно крикнул демону.

Я уничтожил бы Ловца, неспровоцированно и злонамеренно.

Торин не заслуживает наказания.

Гнев зарычал.

Спокойно.

Рука Аэрона опустилась вдоль тела, ладонь была пуста.

— Демон хочет набросится на меня? — спросил Торин как ни в чем не бывало.

Его друзья знали его слишком хорошо.

— Да, но не беспокойся.

Я держу ублюдка под контролем."

Он подумал, что слышал как демон фыркнул.

Чем больше он отрицал Гнев, тем сильнее росло желание карать — до тех пор пока оно полностью не брало вверх над Аэроном, и он срывался.

И это означало, что если он полетит в город, никто не будет в безопасности, даже незначительные грехи будут караться с абсолютной жестокостью и бессердечием.

Именно эти чудные припадки мести и стали причиной, по которой Аэрон покрыл себя татуировками.

Поскольку он был бессмертным и быстро исцелялся, ему пришлось добавить в чернила сушеную амброзию, чтобы татуировки стали постоянными, и нанесение рисунков было подобно впрыскиванию жидкого огня прямо в вены.

Он имел что-либо против, при этом? Черт, нет.

Каждый раз, когда он видел себя в зеркале, он вспоминал о том, что сделал — и что сделает снова, если не будет осторожен.

Но главное, татуировки убеждали его, что люди, которых он убил, и которые не заслуживали смерти, никогда не будут забыты.

Иногда, это хоть немного облегчало его чувство вины.

И затмевало то неразумное чувство гордости, что он испытывал по поводу силы своего демона.

— …уверен, что у тебя всё под контролем?

— Что? — спросил он, отрываясь от размышлений.

Торин опять усмехнулся.

— Я спросил, уверен ли ты, что контролируешь своего демона.

Ты постоянно моргаешь, и твои глаза пылают красным.

— Я в порядке.

В отличие от Оливии, в его голосе не было абсолютной правды.

Одна только ложь.

— Я верю тебе.

На самом деле.

Ну так..

вернёмся к нашему разговору? — спросил Торин.

На чем они остновились, прежде чем он отвлекся? Ах, да.

— Уверен, что ты пришёл сюда не за тем, чтобы сравнивать меня с нашими обрученными друзьями.

Вряд ли я похож на влюбленного глупца, какими все они стали, когда притащили сюда своих женщин.

— Ну вот, этим ты только что испортил три мои следующие шутки.

С тобой не повеселишься.

Точь в точь, что подумал Аэрон, когда Оливия рассказала ему о своих трех желаниях.

И это знание скребло его изнутри, по причинам, которые он не мог объяснить.

— Торин.

Цель твоего визита, пожалуйста.

— Хорошо.

Твой ангел уже создает проблемы.

Некоторые из нас хотят избавиться от нее, а некоторые — оставить.

Я за то, чтобы оставить.

Я думаю, что мы должны привлечь ее на нашу сторону прежде, чем ты заставишь ее ненавидеть всех нас, и она решит помогать нашим врагам.

"Держись подальше от нее."

Аэрон не хотел, чтобы воин приближался к Оливии.

Ничего не возможно было поделать с серебристыми волосами мужчины, его черными бровями и зелеными глазами, которые казалось бы ничего не воспринимают серьезно, доказывая что Торину нет нужды прикасаться к женщине, чтобы завоевать ее.

Торин закатил те глаза.

— Болван.

Ты должен благодарить меня, а не угрожать мне.

Я пришел сказать, чтобы ты спрятал ее.

Уильям тоже хочет, чтобы она осталась, и это он желает быть тем единственным, кто очарует ее.

Уильям, бессмертный с сексуальной зависимостью.

Бессмертный с темными волосами и голубыми глазами, еще больший плут чем Торин.

Воин, высокий, мускулистый, необузданный.

Воин, чьи уникальные татуировки были скрыты под его одеждой.

Если Аэрон правильно запомнил, это был крест на сердце и карта сокровищ на его спине.

Карта сокровищ, шла вдоль ребер, опускалась ниже к пояснице, и, наконец, заканчивалась в районе задницы.

Он был настоящим красавчиком — если верить человеческим женщинам — и воплощением веселья.

• Предыдущая
• 12/99
• Следующая