История, рассказанная ночью, или добро с клыками - Милованова Марина - Страница 34

— Понятно, хозяин, — спокойно ответила я. — Не стоит так орать, со слухом у меня все в порядке.

— В таком случае летим сейчас туда, куда я скажу! — Он подошел ко мне и крепко обнял за плечи. Я положила руки ему на талию, откуда-то зная, что именно нужно делать, и мое тело пронзила острая боль.

«Оказывается, крылья — это больно, — поняла я, поднявшись в воздух. — Но полет — это увлекательно!»

Летели долго. Хозяин все время молчал и жарко сопел, уткнувшись в мои развевающиеся волосы. Я же с любопытством рассматривала проплывающие под нами поля и деревни. Один раз даже промелькнул город. Наконец показался лес.

— Спускайся! — приказал хозяин.

Я послушно опустилась на землю и бережно поставила его на траву. Не зная, что делать дальше, принялась рвать землянику. Сочные ягоды немного утолили мою жажду. Подняв голову, посмотрела на хозяина:

— Что дальше?

— Пойдем со мной! — Он взял меня за руку и помог подняться. При этом странно смотрел на меня, словно выпил чего-то хмельного.

«Укачало после полета», — решила я, шагая за ним к маленькой избушке, притаившейся в центре поляны. Хозяин обошел избушку и указал на большую бочку с водой:

— Купайся!

Обрадованно взвизгнув от восторга, я быстро сорвала свое платье, больше похожее на лохмотья, чем на нормальную одежду, и залезла в воду.

Пока я плескалась, хозяин сидел под деревом, не спуская с меня глаз, и покусывал травинку. При этом и стебелек, и руки, которые его держали, сильно дрожали.

— Ты заболел, хозяин? — Выбравшись из бочки, я подошла к нему, оставляя мокрые следы на траве.

В ответ он что-то невнятно промычал и, схватив меня за руку, почти бегом бросился к избушке.

Маленькое крыльцо и небольшая комната со скудной обстановкой составляли все убранство этого маленького дома. Пока хозяин закрывал дверь, опуская большую перекладину поперек на специально заготовленные скобы, я осмотрелась по сторонам: стол, пара стульев, кровать, шкаф и печка в углу — ничего примечательного. Затем хозяин схватил меня за руку и потащил в глубь комнаты. Мягко толкнул на кровать и принялся торопливо срывать с себя одежду, а затем навалился на меня всем телом.

Дыша, словно загнанный зверь, он осыпал мое тело поцелуями, а я рассматривала потолок, совершенно не вникая в смысл его действий, поскольку происходящее было мне безразлично. Когда же хозяин внезапно откатился в сторону и оставил меня наконец в покое, я перевернулась на живот и, положив голову на руки, спросила:

— Хозяин, ты меня накормишь? Или я должна идти охотиться в лес?

Потянувшись ко мне, он приподнял пальцами мой подбородок и внимательно посмотрел в глаза:

— Разве ты ничего не чувствуешь?

— Голод, — честно призналась я, пожав плечами. — А тебе нужно что-то еще? Прикажи, я попробую.

Застонав, он откатился от меня и закрыл лицо руками.

Несколько недель я провела в доме, практически ничего не делая. Дни проходили медленно, похожие друг на друга, словно близнецы. Время двигалось по кругу: мы либо ели, либо гуляли, либо занимались странным ритуалом, который хозяин называл «любовью». Ни это слово, ни сопутствующие ему действия не находили отклика в моей душе, и было заметно, что подобное безразличие сильно действовало на нервы хозяину, заставляя его подолгу смотреть в потолок и шептать едва слышные проклятия непонятно в чей адрес. К счастью, в итоге он увлекся рисованием и, разозлившись, мог часами сидеть у мольберта, отгораживаясь от внешнего мира и забывая обо мне. Что именно он там изображал, я не знала, потому что мне было строго-настрого запрещено приближаться к мольберту и смотреть на холст.

Зато по ночам я видела совсем другого человека, который вызывал в моей душе очень теплые и радостные чувства. К счастью, он не занимался со мной «любовью», а часто пел красивые грустные песни, подыгрывая себе на гитаре. Мужчина казался мне знакомым и родным, и я даже знала его имя и часто повторяла его во сне, распевая на все лады: Данти! Дан-ти! Еще я почему-то постоянно просила его забрать меня отсюда и протягивала к нему руки в оковах, но он лишь грустно улыбался в ответ, медленно качая головой, а затем отдалялся, уходя в туман. Каждое утро я просыпалась со слезами на глазах, пугая хозяина и теряясь в неразрешимых догадках.

Сама я не понимала, почему во сне приходит кто-то другой, если рядом уже есть один хозяин, который к тому же замечательно ко мне относится. Суран дал мне дом и кров, не заставлял охотиться, подарил много красивых и удобных платьев, даже расщедрился на драгоценности. Я чувствовала себя с ним вполне хорошо и была ему благодарна. Но видела, что его что-то не устраивает и злит. Объяснять причину своего плохого настроения он не желал, а допытываться мне было откровенно лень. К тому же я страдала от безделья и однообразия, не зная чем заняться.

К счастью, однажды вечером, перед тем как лечь спать, Суран долго смотрел мне в глаза, а потом заявил:

— Завтра с утра мы с тобой улетим в город. Нужно приступать к выполнению одной важной работы.

Я равнодушно кивнула и отвернулась к стене. Какой бы важной ни была эта его работа, она вполне может подождать до утра.

На следующий день хозяин проснулся очень рано и принялся донимать меня бесконечными нравоучениями:

— Когда будем в городе, будь тихой, по возможности незаметной и ни с кем не разговаривай. Не отходи от меня ни на шаг! Если кто-нибудь что-либо спросит — не отвечай. Везде буду говорить только я. Не поднимай глаза и, по возможности, смотри в пол. Без моего приказа не применяй магию и не взлетай! Все поняла?

Я в десятый раз кивнула, и он наконец умолк. Потом забегал по комнате, что-то доставая и складывая на стол. Заинтересовавшись, я приблизилась. На гладкой поверхности возвышалась приличная горка из разноцветных драгоценных камней и множество завязанных мешочков. Развязав один, я увидела золотые монеты.

— Хозяин, ты богат? — Я задумчиво повертела в руке светло-желтый камень.

Он как-то странно посмотрел на меня и кивнул:

— Не настолько, как хотелось бы, но кое-что есть. Неужели ты действительно думала, что я отдал Ордену свои сокровища?

— Кто такой этот твой Орден, что ты все время о нем говоришь?

— Орден? — Суран смутился и просыпал часть камней на пол. Присел, чтобы собрать. Поднялся покрасневший и отмахнулся: — Это… Это место, где я раньше работал. Точнее, работаю… Впрочем, не обращай внимания, для тебя это не важно.

— Хорошо, — запутавшись в его странных рассуждениях, я согласилась и замолчала.

Собрав драгоценности и золото в сумку, хозяин отдал мне ее и приказал «беречь как зеницу ока». Я кивнула и повесила сумку на плечо. Она не была тяжелой, но, учитывая предстоящий полет, вполне могла помешать. Я досадливо поморщилась.

— Ты раньше умела вещи уменьшать и прятать в карманы, чтобы легче было в пути, — объяснил Суран, заметив мое недовольство.

— Когда это «раньше»?..

Но нужное заклинание уже само собой возникло в голове, я послушно его повторила и положила сумку, теперь уже размером с тыквенное семечко, в карман.

— Ну… раньше. — Хозяин осекся, а потом внезапно повысил голос: — Не задавай лишних вопросов и смотри не потеряй сокровища!

К полудню, когда в моих карманах наконец уместилось все необходимое Сурану, мы вышли из избушки.

В этот раз пришлось лететь намного дольше. Город оказался мне незнаком, как, впрочем, и все предыдущие места. Для свободного приземления мне пришлось вспомнить заклинание отвода глаз, чтобы не привлекать внимание стражи на городской стене. Едва же наши ноги ступили на твердую землю, хозяин потащил меня в сторону небольшого трактира, носившего забавное название «Толстый поросенок». Оттуда доносились такие ароматные запахи, что я начала облизываться еще на пороге.

Суран выбрал самый дальний и неприметный стол, хотя в помещении было много свободных мест, и посадил меня спиной к залу. Подошел трактирщик, внешне соответствовавший названию заведения, и принял у нас заказ. Суран расщедрился на вино, половину барашка и томатный сок. Услышав восхитительное слово «томат», я расцвела в благодарной улыбке, не имея ни малейшего понятия о том, откуда он узнал о моей любви к помидорам.