Саботажник - Скотт Джастин - Страница 40

В «Жарден де Пари», временном театре на крыше «Олимпии» Хаммерштейна, в этот холодный, дождливый вечер опустили брезентовые завесы для защиты от ветра, но завесы не могли заглушить шум автомобилей, двигавшихся по Бродвею. Однако всякий обладатель билета был только счастлив оказаться здесь.

Столы и стулья были расставлены на полу, отчего театр напоминал скорее танцевальный, чем зрительный зал. Но управляющие добавили ложи для тех, кого Арчи Эббот называл «сливками присутствующих». Ложи были построены недавно, на вращающейся платформе, напоминавшей подкову на верху пагоды, украшавшей вход.

Флоренц Зигфельд, продюсер «Фоллиз», отвел детективам Ван Дорна лучшие из этих мест. С них отлично была видна сцена, а также остальные ложи, которые заполняли мужчины во фраках и белых бабочках и женщины в бальных платьях.

Оглядывая собравшихся, Белл неожиданно встретился взглядом с Лилиан Хеннеси, когда та садилась через ряд от него. В золотом платье, со светлыми волосами, зачесанными наверх, она выглядела еще прекраснее, чем всегда. Он улыбнулся ей, и она ответила радостной улыбкой: очевидно, простила, что он разбил ее «паккард». На самом деле, тревожно подумал он, похоже, барышня готова влюбиться без памяти — а ему это нужно меньше всего.

— Ты только посмотри на эту девушку! — выпалил Эббот.

— Арчи, если ты еще немного наклонишься, выпадешь из кресла.

— Пусть, если она заплачет над моим телом… расскажешь ей, как я умер. Минутку, она тебе улыбается.

— Ее зовут Лилиан, — сказал Белл. — Тот лихтер, на который ты глазел сегодня днем, назван в ее честь. Как и все остальное, что плавает и принадлежит железной дороге. Это дочь старика Хеннеси.

— Правда? Господи Иисусе! А что это за напыщенный тип с ней? Он кажется знакомым.

— Сенатор Чарлз Кинкейд.

— Ах да. «Инженер-герой».

Белл холодно ответил на кивок Кинкейда. Он не удивился тому, что чек Кинкейда все еще не пришел в Йельский клуб. Люди, действующие тишком, стараются не платить долги, если полагают, что это им сойдет с рук.

— Сенатор определенно не кажется довольным.

— Да, не похоже, — согласился Белл. — Она слишком богата и независима, чтобы попасться на его крючок.

— Почему ты так считаешь?

— Она сама сказала.

— А почему она стала делиться с тобой?

— Ну, это было после третьей бутылки шампанского.

— Значит, тебе повезло.

— Мне повезло с Марион, и я не собираюсь отказываться от такой удачи.

Огни начали гаснуть.

— Любовь, — траурно сказал Арчи, — преследует нас, как смерть и налоги.

Могучая вдова в шляпе с перьями, закутанная в ярды шелка и увешанная бриллиантами, наклонилась из соседней ложи и властно постучала лорнетом по плечу Эббота.

— Тише, молодой человек. Представление начинается. Ах, Арчи, это вы? Как матушка?

— Спасибо, очень хорошо, миссис Вандербильт. Я передам ей, что вы спрашивали.

— Да, пожалуйста. И, Арчи. Я не могла не услышать. Этот джентльмен, ваш спутник, прав. Юная леди ни в грош не ставит гадкого законодателя. Должна сказать, она могла бы поправить финансовые дела вашей семьи.

— Мама будет рада, — согласился Арчи и добавил так, чтобы слышал только Белл: — Мама считает Вандербильтов хамами и нуворишами. Можешь себе представить, в какой ужас она придет, если я приведу в дом дочь железнодорожника-рабочего.

— Ты был бы счастлив, — сказал Белл.

— Знаю. Но мама ясно дала понять: никого ниже Астора. [14]

Белл бросил взгляд на Лилиан, и в голове у него возник замечательный план. Этот план остановит растущую влюбленность мисс Лилиан и одновременно избавит Арчи от рабства у матери. Но осуществление этого плана потребует искусства дипломата и ювелирной тонкости. Поэтому он сказал только:

— Помолчи! Представление начинается.

Посреди реки Гудзон, милей западнее Бродвея, захваченный пиратами паровой лихтер Южно-Тихоокеанской железной дороги «Лилиан-I» шел вниз по течению. Отлив удвоил скорость течения, позволяя наверстать время, затраченное на ремонт руля. Корабль шел рядом с захватившей его деревянной парусной шхуной. Ветер был юго-восточный, с сильным дождем. Шхуна шла в крутой бейдевинд, ее вспомогательный мотор работал на полную мощность, чтобы она не отставала от лихтера.

Капитан шхуны, контрабандист из Йонкерса, чувствовал легкую сентиментальную жалость к старушке, которой предстояло разлететься на куски. Совсем несильную жалость, подумал Ятковски, улыбаясь: ему заплатили вдвое больше стоимости шхуны; он должен был отправить на дно экипаж лихтера и после того, как шхуна отправится в последний путь, спасти китайца. Босс, оплачивающий счета, ясно дал понять: заберите китайца, когда он сделает свою работу. Привезите его невредимым. Специалист-взрывник боссу еще понадобится.

Девушки Анны Хелд — как утверждал продюсер, «самые красивые женщины, когда-либо собиравшиеся в одном театре», — танцевали в белых платьях с красными кушаками и белых шляпах и пели «Не могу на тебя наглядеться».

— Кое-кого из этих женщин привезли прямо из Парижа, — прошептал Эббот.

— Я не вижу Анны Хелд, — тоже шепотом ответил Белл, как и все американские мужчины моложе девяноста знакомый с выразительными глазами французской актрисы, ее восемнадцатидюймовой талией и приятно округлыми бедрами. По слухам, белизна ее кожи объяснялась ежедневными молочными ваннами. Белл бросил взгляд на восхищенно глядевшую Лилиан Хеннеси и неожиданно понял, что ее воспитательница, миссис Комден, сложена так же, как Анна Хелд. Неужто президент Хеннеси наливает ей молочные ванны?

Эббот громко зааплодировал, и публика подхватила.

— По какой-то причине, лучше известной мистеру Зигфельду, Анна Хелд не одна из девушек Анны Хелд. Хотя она его законная жена.

— Сомневаюсь, что даже «Агентство Ван Дорна» может в этом разобраться.

«Фоллиз-1907» продолжалось. Клоуны, как Вебер и Филдс, с немецким акцентом спорили о счете в баре, и внезапно Белл вспомнил о Маке и Уолли. Когда на сцену в черном купальном костюме, точно «Купальщица» Гибсона, вышла Аннабель Уитфорд, Эббот подтолкнул Белла и прошептал:

— Помнишь, в синематографе, когда мы были детьми? Она исполняла танец бабочки.

Белл слушал невнимательно, думая о плане Саботажника. Они перекрыли все возможные направления. Где же тот нападет сейчас? И что я упустил? Ответ был таков: то, что он упустил, Саботажник не упустит.

Оркестр громко заиграл «Я работал на железной дороге», и Эббот снова подтолкнул Белла:

— Смотри, они используют нашего клиента.

Клоуны позировали перед нарисованным задником: локомотив Южно-Тихоокеанской железной дороги несся на них, словно вот-вот раздавит. Даже если приглядеться, было ясно, что клоун в колониальном костюме на хромой лошади — Пол Ревир. [15]Его напарник в полосатой кепке машиниста и комбинезоне изображал президента Южно-Тихоокеанской железной дороги Осгуда Хеннеси.

Пол Ревир скакал, размахивая телеграммой.

— Телеграмма из сената Соединенных Штатов президенту Хеннеси.

— Давайте сюда, Пол Ревир!

Хеннеси выхватил у всадника телеграмму и прочел вслух:

— Пожалуйста, сэр, телеграфируйте инструкции. Вы забыли указать, как нам голосовать.

— Как им голосовать?

— Один, если по земле.

— Зажечь на колокольне один фонарь, если железная дорога пойдет по земле?

— Взятки! Глупец! Не фонари. Взятки!

— А сколько взяток по морю?

— Два лимона, если…

Исаак Белл вскочил.

В темном трюме парового лихтера «Лилиан-I» при свете велосипедного фонаря, который питался от трех сухих батареек «Д», Вонг Ли заканчивал сложную работу, подсоединяя провода. Вонг Ли был благодарен за такое освещение: он без тени печали вспоминал прежние дни, когда приходилось присоединять запальные шнуры при открытом огне. Спасибо Создателю за электричество, которое дает и освещение для работы и возможность с невероятной точностью воспламенять детонаторы.